Александр Юрин - Обретение

• Название: Обретение
• Автор: Александр Юрин
• Жанр: Мистика

---

Но это была не кружка. Древний свиток с печатью, опоясанный влажной бечёвкой. Мальчик сам не понял, что такое творит. Руки действовали механически, сами по себе. А глаза зрели в поисках истины.

И они узрели писаный пером текст:

«И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от Бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть Диавол и Сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобождённым на малое время».

Мальчик выронил свиток и отшатнулся назад. Потом всё же совладал с собой: потянулся к страшному посланию, силясь унять дрожь во всём теле. Он в который уже раз спрашивал у себя, что всё это значит. Спрашивал, но не мог дать однозначный ответ ни на один из имеющихся у него вопросов. Что именно искал его отец вот уже не первый год? Верит ли он сам в то, что ищет? Верит ли, что действительно найдёт?

«А может… — Глаза мальчика округлились. — Что если уже нашёл… Или наоборот, Оно нашло отца… Оно, запертое под печатями».

Мальчик поскорее свернул свиток и опоясал его бечёвкой. Кое–как пристроил на место печать. Сунул свёрток обратно в солому. Подобрал оброненную кружку. Встал, поставил ту на стол, а сам плюхнулся на кряхтящий табурет. Испуганный взор мальчика упёрся в стену. На той проступили непонятные символы и строки. Было очень похоже на японские иероглифы, только однотипные, словно кто–то неимоверно терпеливый изо дня в день вычерчивал на крошащейся извёстке одну и ту же фразу.

Мальчик побледнел. Он понял, что это вовсе не иероглифы. Это самый обычный календарь. Календарь, составленный из вертикальных чёрточек, что обозначали дни недели, которые пересекала отчаянная диагональ. Это был календарь узника, вынужденного коротать под сводами темницы отмеренный ему срок.

Мальчик пригляделся и обомлел. Стена целиком была усеяна чёрточками… как и противоположная… что и две другие…

Мальчик ходил вдоль стен и понимал, что сходит с ума. Монах провёл тут тысячелетия, как бы дико это не прозвучало. Он томился под землёй веки вечные. Возможно, именно по этой причине и утратил речь.

«А что если и разум?! — Мальчик вернулся к столу, сел и принялся раскачиваться из стороны в сторону, держась руками за край табурета между разведёнными ногами. — Ведь нередко безумцы совсем не говорят, а если говорят, то несут несусветный бред. Вдруг монах вовсе и не видел отца. Вдруг ему это просто пригрезилось. Ведь именно я завёл речь об отце первым, а монах мог просто домыслить… Стоп! Безумцы не могут мыслить. А это значит… Блин! Что же это за место такое? Кто в действительности этот монах? Где папа?..»

Мальчик понял, что не может бездействовать и дальше, в ожидании неизвестности.

«Если бы всё обстояло как надо, тогда монах не стал бы так странно себя вести, не испугался бы крови, не закрыл бы меня в своей келье… или как она там у них называется… Он бы сразу отвёл к отцу. Раз не отвёл, значит что–то не так. Это как не надо. Поэтому нужно действовать самому. Выбираться. Бежать. Разыскивать!»

Мальчик соскочил с табурета. Решительно подошёл к двери. Толкнул ту от себя. Тщетно.

А чего он хотел? Что та отворится под звон переливчатых колокольчиков? Что его ног коснутся пушистые головки одуванчиков? Или что пространство катакомб наполнится солнечным светом?.. Нет, дружок. Теплом здесь и не пахнет. Здесь пахнет мраком, который повсюду. Плюс ко всему, в этом мраке скрывается что–то злобное и страшное. Что–то, что так любит кровь.

Мальчик поёжился. Обхватил руками худенькие плечи. Принялся ходить из угла в угол, громко сопя и раскачиваясь на подкашивающихся ногах. Он не знал, сколько прошло времени с момента ухода монаха. Не знал, когда именно тот вернётся. Вернётся ли? И если вернётся, то с кем?..

Сколько, вообще, прошло времени с момента их спуска? Если больше суток, должны были хватиться. Мальчик замер.

«Если не папы, так меня. Но я не сказал, куда пошёл…»

Мальчик вновь зашагал, шмыгая носом. Отчаяние наступало со всех сторон исчерченными стенами… Под ногой что–то хрустнуло. Мальчик тут же замер. Откинул носком кеды ворох соломы.

О чудо!

Мальчик ринулся к чуду, не веря, что всё происходит взаправду. Он бухнулся на колени у деревянной крышки в полу и принялся счищать с той приставшую грязь.

«А что если обычный погреб? Или подвал… Какого это, променять одну темницу на другую?»

Мальчик смахнул с ушей былки соломы, ухватился за металлическое кольцо — тяжёлое.

«Как только я через него не полетел?..»

Крышка нехотя поддалась. Скрипнули петли. Из провала дыхнуло сыростью и плесенью.

Мальчик зажал нос. Откинул крышку. Принялся рыться в карманах курточки… Выудил фонарик. А толку–то? Батарейки ведь тю–тю.

Мальчик откинул бесполезную вещь. Оглянулся по сторонам. Взор замер на чадящей лампадке. Именно в этот момент огонёк за стеклом игриво подмигнул: мол, а я‑то на что?.. Мозг мальчика тут же послал команду конечностям. Ноги подняли тело, доставили по назначению и обратно. Руки так же безукоризненно выполнили возложенные на них обязанности.

Мальчик вновь присел у черного зева и осветил его внутренности. Кругом паутина, только не понятно, чем именно питаются здешние пауки…

«Как чем? — усмехнулось подсознание. — Конечно же любопытными мальчишками, что суют свой нос куда не следует».

Мальчик невольно отдёрнулся. Потом переборол внутренние страхи и осторожно свесился вниз. Подвал оказался неглубоким: метра полтора, не больше. Пол устлан сырой соломой — по всему какой–то водосток. В противном случае вонючую жидкость отсюда пришлось бы вычерпывать вёдрами. Мальчик несказанно обрадовался, но гадкое подсознание и тут приземлило:

«Дурачок, разве не знаешь, что вода может легко просачиваться сквозь мельчайшие трещинки в камне… Тут же: строительные швы — раздолье для воды! Но только не для тебя».

Мальчик повременил и спрыгнул вниз.

Во все стороны полетели комья прелой соломы. Мальчик поёжился. Смахнул свободной рукой приставшую к брючкам грязь. Затем выпрямился во весь рост и осмотрелся. С трёх сторон напирали стены. В четвёртом направлении обозначился мрак. Света от лампадки хватало метра на два — два с половиной, после чего чёрная бездна поглощала и его.

Мальчик напоследок глянул вверх.

Чернь темницы ухватилась за взор.

Мальчик вскрикнул и быстро засеменил вперёд, изредка бросая косые взгляды через плечо.

В голове вертелась одна–единственная мысль:

«Правильно ли я поступил?..»

На протяжении какого–то времени проход шёл прямо. Затем мальчик почувствовал, что с каждым его новым шагом скользкая поверхность опускается всё ниже и ниже.

«Эх, не поскользнуться бы…»

Не успел мальчик толком обдумать мысль, как пол резко вырвался из–под ног… Блеснула во тьме, прощаясь, лампадка. В ушах засвистело, а за шиворот тут же набилась вонючая солома. Мальчик растопырил руки и зачем–то зажмурился. Наверное, так было легче. Полёт в неизвестность оказался недолгим. Наклонная поверхность исчезла, и мальчик рыбкой плюхнулся в вязкую жижу. Он тут же заработал руками и ногами, силясь поскорее всплыть. Последние метры своего падения мальчик звонко кричал, так что воздуха в лёгких совсем не осталось. Однако всплыть оказалось непросто. Конечности обвило что–то вязкое, сродни водорослям, а опрометчивые телодвижения только ещё сильнее затягивали их путы.

Мальчик понял, что вот теперь точно доигрался. Он рванулся из последних сил и всё же вырвался. Вынырнул, вдохнул полной грудью, закашлялся. Потом начал отплёвываться. Смрад стоял жуткий, как в Римских клоаках. Мальчик не знал, какого пахло именно там, но думал, что ничуть не лучше, чем здесь.

Совсем рядом обозначились очертания массивной плиты. Мальчик уцепился скользкими пальчиками за её кромку и попытался выбраться из хлюпающей трясины. Удалось лишь раза с четвёртого. Смрадная субстанция не желала отпускать так просто. Мальчик отполз по плите к стене, развернулся и вжался спиной в ледяную поверхность.

Если бы на плиту, в том месте, где он карабкался наверх несколькими секундами ранее, легла уродливая клешня водяного, мальчик бы ничуть не удивился. Напротив, ему было непонятно, почему этого так и не произошло…

Мальчик тяжело дышал, растирал по рукам жижу и попутно привыкал к новой обстановке. Туннель, метров шесть в высоту. По ширине и вовсе метров десять. В центре «благоухает» река нечистот — как–то иначе и не назовёшь. По краям, вдоль стен, уложены плиты, шириной в метр, которые уходят вдаль на вроде тротуара. По всему, аллея. Только не солнечная и тенистая, как на поверхности, а жуткая и смрадная, отчего стынет кровь в жилах. На стенах всё те же канделябры, только на сей раз, в них закреплены вовсе не свечки, а самые настоящие факелы. От их яркого света казалось, будто глаза животных горят огнём лютой злобы, а их отлитые гривы развиваются на слабом сквозняке.