Михаил Скороходов - Путешествие на "Щелье"

• Название: Путешествие на "Щелье"
• Автор: Михаил Скороходов
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1967

Ровно 40 лет назад из Архангельска вышла необычная экспедиция. Два энтузиаста — потомственный помор, рыбак и охотник Дмитрий Буторин и журналист Михаил Скороходов, на небольшом утлом суденышке, поставили себе целью пройти древним поморским путем вдоль берега Ледовитого океана, по волокам через Канин и Ямал, из Двины в Обскую губу и далее — в легендарную "златокипящую" Мангазею. Впоследствии подобный маршрут многие пытались повторить, но даже большим подготовленным группам это не удавалось — например, экспедицию "Ушкуйники" в конце 1980-х годов эвакуировали с Пёзского волока вертолетом. Плавание "Щельи" было и остается удивительным примером в истории Русского Севера. И тем печальнее, что сейчас оно практически забыто — подготавливая этот материал, я находил в Сети лишь отдельные упоминания. Лишь в музеях Архангельской области можно найти старые издания книги М.Скороходова, которую и хочется Вам представить.

---

Наконец увидел. Он заметил меня, мчится во весь дух, в ивовом кустарнике мелькает его темная спина. Не останавливаясь, кидается в воду. Иду к «Щелье», он догоняет меня, кружится, танцует, путается под ногами. Злость проходит, ласково треплю его по загривку.

Буторин расположился на берегу, промывает бак. Пыжик плюхается на корму, поворачивается на бок, вытягивает лапы.

Пыжик лежит как колода, намаялся, дрыхнет.

Река неожиданно разделилась на два примерно одинаковых рукава. Справа видна перекрывающая русло сеть, выгнутая течением. Буторин без колебаний повернул туда. Экономим бензин — некоторые плесы проходим под парусами с выключенным мотором.

«Щелья» опять на мели–не угадали, пошли не той протокой. Залезаем в воду, беремся за уключины, медленно тащимся против течения. Прохожу на нос, беру тяжелый шестиметровый шест, отталкиваюсь. Шест вязнет в иле, с трудом вытягиваю его, чтобы оттолкнуться с другого борта. Буторин упирается руками в корму.

Работаем молча, так или иначе одно за другим проходим речные колена. Вышли в озеро, которое не обозначено ни на одной из наших карт. Протоку обнаружили быстро, убрали паруса. Выливаю воду из сапог, переобуваюсь.

— Евгеньич, гляди!

В стороне пролетел самолет с красной продольной полосой на фюзеляже–полярная авиация. Буторин выбежал на бугор… Не заметили.

— Только паруса свернули. Наверняка бы обратили внимание.

— Такой корабль не разглядели, — смеюсь я.

Река стала намного уже, до берегов можно дотянуться веслом, они подступают все ближе. У меня появляется смутное нехорошее предчувствие.

«Попали не в ту протоку, — подумал я. — Придется возвращаться на озеро».

Так и есть — впереди тупик. Вода затерялась, исчезла в высокой траве.

— Что такое? — изумился Буторин. — Куда девалась река?

Выходим на берег, осматриваемся — кругом болото. Вернулись на озеро–второй протоки не видно. Значит, ошиблись там, где река разделилась на два рукава.

— И самолет пролегал над тем руслом, — говорю я. — Потому нас и не заметили.

Полдня потеряли даром. Это пустяки, но бензин жалко.

Впереди показалась знакомая сеть. Она была теперь выгнута в другую сторону. Все стало ясно: здесь уже действуют приливно–отливные течения. На Ямале мы отвыкли от моря, Буторин принял прилив за течение реки.

Только вышли на правильную дорогу, мотор заглох. Запас бензина кончился.

— По прямой от фактории до Обской губы двести километров. А сколько мы прошли примерно?

— Километров шестьсот, — ответил Буторин. — Из них не меньше ста на веслах и под парусами.

Мы вывели «Щелью» на середину реки, до темноты потихоньку шли на веслах, по течению, но против ветра.

— Начался прилив и отлив тепла и света из тундры, — сказал я. — Дело к зиме… Если бы не ветер, к утру добрались бы до Се — Яхи.

— Приткнемся к берегу, переночуем. Грести ночью против ветра не стоит. Может быть, затихнет. А нет, завтра поглядим, бечевой или как…

Только поставили «Щелью» бортом к обрыву, повалил снег, все кругом побелело. Затопили печь. Еще днем у нас кончился чай, но я вспомнил, что у нас есть банка растворимого бразильского кофе.

Мы откинули полог, в каюту залетали снежинки. Я вспомнил майский снег над Северной Двиной, хороводы тающих льдин до горизонта, сморози и «мертвые льды», берега ямальских озер в летнем наряде… И вот — первый полярный августовский снег. Времена года кружатся вокруг «Щельи».

А мы степенно пьем из кружек заморский кофе, и его знойный аромат здесь, на краю земли за Полярным кругом не кажется нам странным. Но я знаю, что все это неповторимо и будет потом вспоминаться, как необыкновенный «златокипящий» сон.

— Все бы так пропадали, Дмитрий Андреевич, как мы с тобой. — Мне послышался рокот мотора. — Вертолет!

Он пролетел над рекой недалеко от нас, но мы разглядели только огни. Летчики тем более не заметили «Щельи», она в белой накидке, сливается с берегом. В Архангельске мы могли бы взять сигнальные ракеты, но не позаботились, теперь об этом жалели.

На другой день, 8 августа, только собрались отчалить — снова увидели вертолет. Сделав круг, он приземлился на лужайке метрах в двадцати от нас.

Никогда не забуду, как в небе, над нами, пел хор: «Родина слышит, Родина знает…».

— Рад видеть экипаж «Щельи» в полном здравии! — сказал, обнимая нас, широкоплечий пожилой летчик в черной кожаной куртке с Золотой Звездой на груди. — Борисов Василий Александрович.

— У нас все в порядке, — отвечал Буторин. — Правда, бензин вчера кончился. Но сегодня будем в поселке, дойдем на веслах.

— Зачем на веслах? Через час доставлю бензин. До Се — Яхи восемнадцать километров, вас там ждут с нетерпением. Вот свежие газеты, почитайте…

Проводив вертолет, мы разожгли костер. Пока варилась уха, просматривали газеты. Материалы о нашем путешествии — в «Известиях», «Комсомольской правде», «Советской России», «Водном транспорте». В «Литературной газете» через всю полосу заголовок: «Щелья» идет в Мангазею». Глянув на него, Буторин насупил брови, и я мгновенно вспомнил наш разговор в Амдерме о «глупых километрах».

«Неужели повернем на Диксон? — заволновался я. — И ничего не сделаешь, повернет, куда захочет».

Борисов доставил не только бензин, но и троих журналистов, которые, как выяснилось, тоже участвовали в поисках.

Все мои знакомые: Владимир Книппер из «Водного транспорта», корреспондент ТАСС по Архангельской области Юрий Садовой и фотокорреспондент Александр Овчинников. Они рассказали, что первым нас обнаружил летчик Феликс Хейфец и сообщил координаты «Щельи» Борисову.

— Я был на волоке, — похвастался Овчинников. — Мы видели ваши следы.

Я сказал, что для тревоги серьезных оснований не было, поморы тратили на переход через Ямал больше месяца, мы идем «с опережением графика».

— Местные жители уверяли, что в такое жаркое, сухое лето пройти этим путем невозможно, — возразил Книппер. — Один охотник–ненец говорил мне, что реки и озера обмелели, и вы встретите десятки волоков, места безлюдные, вот все и забеспокоились. «Литературная газета» запрашивала Марре — Сале, Се — Яху, мыс Каменный. Им ответили, что вы прошли факторию Мор–ды–Яха, направились вверх по реке, дополнительных сведений нет. Район озер просматривался с вертолета, «Щелья» не обнаружена. В Се — Яхе, кроме нас, Игорь Запорожец из «Правды Севера» и Таня Агафонова из «Комсомолки». Мы тоже посылали запрос в Марре — Сале. Начальник станции ответил, что вы пробыли у них сутки, провели интересную беседу, при благоприятных метеоусловиях вышли на север, к фактории. По его расчетам, вы должны прийти в Се — Яху 10 августа, почти угадал…

— Уха готова! — объявил Буторин, выкладывая на широкую доску куски омуля, муксуна, щокура, гольца.

— Знаете ненецкую пословицу? — спросил я. — Рыбу ешь — как птичка летаешь.

Корреспонденты предусмотрительно захватили бутылочку спирта, мы торжественно выпили за счастливое окончание поисков «Щельи» и за здоровье летчиков, которые от чарки отказались, но уху и рыбу ели с удовольствием.

— А я не хотел брать корреспондентов, — признался Борисов. — Дай, думаю, разыграю я их. «Щелью», говорю, не обнаружили! Смотрю, приуныли ребята. Вот он, наш радист, не выдержал, выдал меня…

Проводили вертолет, Буторин вручил на прощанье летчикам двух гусей. Корреспондентов мы взяли на борт

и вечером пришли в Се — Яху. На причале среди встречающих увидели начальника порта Амдерма Юдина с кинокамерой в руках.

— Специально прибыл, чтобы пожать вам руки, — сказал он. — Был уверен, что ничего с вами не случилось. Два таких мужика да с винтовками в тундре не пропадут.

Нас пригласили на полярную станцию, и я сразу попросил разрешения отправить радиограммы. Адресатов много, текст один: «Вышли в Обскую губу, все в порядке». На душе стало легче. Сегодня спокойно будут спать наши родные, близкие, а завтра в газетах не будет рубрики: «Где ты, «Щелья»?»

Утром вместе с корреспондентами мы отправились на самоходную баржу, чтобы посмотреть подробную карту Обского бассейна, выяснить, нельзя ли пройти из Оби через Тазовскую губу по рекам и озерам в Енисей.

Тонкие синие жилки на карте соединялись в извилистую, непрерывную линию. Кажется, можно попасть в Енисей этим путем и подойти к Диксону с юга, но…

— Сейчас не весна, речки пересохли, — сказал Буто–рин. — В Мангазею не пойдем. Отсюда–сразу на Диксон.

Корреспонденты растерялись и молча с недоумением смотрели на нас. Я вышел из каюты и направился к трапу.

— Ничего не понимаю, — тихо сказала Агафонова, придерживая меня за рукав.

Я коротко рассказал ей о наших разногласиях с Бу–ториным и добавил:

— Он любит поступать отменно, как говорили поморы. То есть по–своему, отлично от других.