Игорь Тумаш - Чисто русское убийство

• Название: Чисто русское убийство
• Автор: Игорь Тумаш
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2009

---

— Редкостных душевных качеств человек был, — начала она, смахнув слезы тыльной стороной заскорузлой ладони. — Обо всех покойных принято так говорить; в том числе и о тех, по ком, дожидаючись, черти в аду извелись. Но я бы о Петре Олеговиче такое и при жизни сказала. Заслужил потому что. Как никто другой заслужил!!!!. Все окружавшие Петра Олеговича люди его просто боготворили. От него словно исходил какой–то магнетизм. Стоило только Петру Олеговичу войти в комнату, как все начинали улыбаться и розоветь, оживая, щечками, хотя до этого чувствовали себя смертельно усталыми да несчастными. Здоровья, мол, уже нету совсем, муж (жена) сволочь, дети катятся по наклонной. Жизнь, короче, не удалась. Петр Олегович находил для каждого нужное тому слово, шутку. Но при этом вовсе не опускался на плоскости людей, находившихся ниже на социальной лестнице, как бывает в случаях, когда начальник для каких–то своих надобностей заигрывает с подчиненными, а оставался собой, то есть человеком, которому реально принадлежала власть в городе, миллионером. Тем самым он как бы подтягивал людей на свой уровень. Великодушным образом: нате, мол, и с моей колокольни полюбуйтесь, в принципе, ничего ведь особого. Тут же в Миронова за один только этот жест и влюблялись. У нас ведь как в основном: я начальник — ты дурак; ты начальник — я дурак. Лично меня Петр Олегович за сердце зацепил, когда Дениску от инвалидности спас. Сынок–то мой в страшенную автокатастрофу попал.

Вы, наверно, и представить себе не сможете, во что превратился Дениска, когда на двухстах километрах скорости врезался в опору мостовую, — он тогда у Мироновых водителем работал, в аэропорт спешил Петра Олеговича встречать. Врачи «скорой», когда приехали, даже пульс не искали. В морг сразу повезли. Однако врач один из бригады, самый молодой и любопытный, верно, к голове Денискиной прибор какой–то подсоединил. И заметил на экране слабые импульсы. Ну и что, если разобраться, вопрос–то вроде решенный. Однако сдавать тело в морг, коль формальные признаки жизни обнаружились, врачи уже не имели права. Матюкнули ретивого коллегу молодого, развернулись и — в травматологию.

Оживив каким–то чудом сердце электрошоком, шестнадцать часов собирали, сшивали хирурги тело Денискино. Заведомо зная, что в лучшем случае обречен мой сын на растительное существование. Овощами называют таких в домах инвалидов. В череп–то глубоко лезть им нельзя было, потому что не имелось у хирургов для этого достаточной квалификации, а также по причине того, что в областной больнице отсутствовали необходимые инструменты и оборудование. Но все равно я молила Бога, чтобы тот оставил Дениске жизнь. Любую, хотя бы растительную. Единственным ведь он у меня ребенком был, вообще на свете единственным — муж к другой еще по молодости сбег. Умри тогда Дениска — не выдержала б, наложила руки.

Петр Олегович повел себя так, будто это не водитель его в аварию попал, а сын родной. Даже в больнице возле Дениски как–то ночь просидел… Около месяца пролежал Дениска в реанимации, и только тогда ясно стало всем — выживет, определенно выкарабкался он! Только действительно, никогда не сможет самостоятельно даже нужду справить. Ну и ладно, сказала себе. Главное, не покинул меня сын, остался. Однако Петр Олегович с вердиктом врачей не смирился. И созвонился с лучшим в Европе нейрохирургическим центром в Майнце. Он оплатил Дениске и операцию, и три месяца лечения в реабилитационном центре, и последующие Денискины поездки в Германию на консультации. Благодаря Петру Олеговичу Дениске в конце концов даже инвалидность сняли. В городе теперь живет. Нормальная семья, двое детей…

— Знаете… я почему–то и ожидал услышать нечто подобное, — неосторожно вырвалось у Прищепкина.

— Ну да, понятно, — обиделась за шефа Родионова. — Вам, как журналисту, — только жареное подай… Мотивы убийства пытаетесь нащупать?.. Так вам тогда не ко мне нужно было ехать, а на завод.

— Извините, не хотел вас обидеть. Продолжайте. Только, пожалуй, перейдем к бытовой конкретике. Мне интересно все. Чем Петр Олегович питался, с кем водился, какие читал книги, наконец, не злоупотреблял ли дегустациями продукции родного завода?

Родионова задумалась. И неожиданно — надолго.

— А знаете, я только сейчас поняла, каким закрытым человеком был Петр Олегович. Ведь мне больше и рассказать о нем нечего. Хотя, конечно, это объяснимо тем, что непосредственно соприкасалась с ним довольно редко. Готовил Петру Олеговичу на даче сторож–охранник, кто туда к нему приезжал — не знаю, пьяным его никогда не видела… Тем не менее, будь он человеком менее скрытным, знала бы гораздо больше. Ведь о людях такого масштаба постоянно курсируют какие–то слухи. Да и сами эти люди любят быть на виду. И журналистов порой на содержание берут, и на телеэкран, верно, лезут.

— Лезут, — вздохнул Прищепкин. — Словно мухи на мед — прямо толпой прут. Однако правды о них из телепрограмм все равно не узнать. Над сказочками, которыми кормят обывателей, целые команды имиджмейкеров работают.

— Ну и пусть себе работают, настоящая рожа все равно вылезет. Ведь в конце концов появляется у всех ощущение, будто знают человека, о котором каждый день втирали им со всех сторон, как облупленного. А вот у меня сейчас в отношении Миронова ощущение–то совершенно обратное… Тем не менее это действительно человек высочайших душевных качеств.

— Кто ж сомневается, — опять вздохнул Прищепкин.

* * *

Из доклада Бухвоста и Комиссара Жюса.

Петра Олеговича с женой и Славой охраняло целое охранное агентство, которое давно потеряло самостоятельность и полностью перешло на службу к Миронову. Один охранник постоянно сопровождал Ольгу Генриховну, два — Петра Олеговича, еще по одному, совмещая охранные функции со сторожевыми, безвылазно торчали на дачах. Бывший директор агентства стал начальником охраны и также без дела не остался. Он то присоединялся к охраннику Ольги Генриховны, то к охранникам Петра Олеговича, то выполнял какие–то его поручения, словом, был каждой бочке затычкой. Ну, и отвечал за действия охраны в целом.

Таким образом, охранников на даче в то роковое утро было даже трое… Три человека, выходит, и исчезли. Вот как бывает: собаки в поисках того, дачного, все лапы до брюх истоптали, а про еще два исчезновения ни у кого и мысли не промелькнуло. Но ведь именно так все расследования, методом тыка и с бесконечными обломами, на самом деле и ведутся. Гладенькими они только в генеральских докладах выглядят. Любой сыскарь мог бы рассказать на эту тему столько, что слушатели дружно бы воскликнули: зачем нам такая милиция?! Чего только, например, стоит широко известная в сыскарских кругах история, в которой начальник следственной бригады при осмотре места убийства оставил свои отпечатки пальцев на орудии этого самого убийства, рукоятке ножа. Отпечатки внесли в дело и несколько месяцев сравнивали с отпечатками пальцев подозреваемых, среди которых был и настоящий убийца… Тем не менее нужна милиция, ну как же мы без пушистеньких. Только не стоит ее идеализировать, граждане хорошие. Давайте принимать милицию такой, какая она есть. Ведь ловит же иногда жулье и преступников? Да нормально, если разобраться, ловит. Процент раскрываемости такой же низкий, между прочим, как и в Штатах, признанном мировом оплоте законности и порядка.

Дачного сторожа–охранника звали Сергеем, фамилию он носил Тищенко. По свидетельству начальника охраны Андрея Андреевича Воропаева, был тот парнем тихим, надежным и напрочь лишенным какой–либо авантюрности. Потому что заикался сильно, а заикам и заслуженное достается с трудом — контакты–то у них с другими людьми напряженными, неустойчивыми получаются. Им хотя бы высказаться толком, где уж тут, чтобы словами делу способствовать, краснобайствовать, оттенками смысловыми жонглировать. Тем паче не свойственно заикам стремление кем–то манипулировать, кому–то втирать. Получается, честнейшие люди. И умнейшие, потому что по причине сокращения контактов с людьми в себя вынуждены уходить, читают много. Как правило еще, люди они с неудавшейся личной жизнью. Ведь любовь их и вовсе немыми делает, поэтому завязывают заики свои жизни не с любимыми, а с теми, кого удается своими костяными языками закадрить.

Сергей в детстве заикой стал — испугался чего–то там. В армию не взяли, работал на стройке каменщиком. Стихи по ночам писал, мечтал поступить на Высшие курсы сценаристов. В охранники попал только благодаря тому, что приходился Воропаеву каким–то дальним родственником. Никто б другой заику не взял, у охранника все должно быть тип–топ, верно? Но Воропаеву жалеть о решении пригреть родственника не пришлось. Сергей взялся сопровождать грузы в Киселевград из Москвы (в основном это была дорогая бытовая электроника) и ни разу не подвел воропаевских работодателей. Если вступать в противоборство с рэкетирами было бессмысленно, откупался по мизеру; если смысл имелся — боролся за видики–шмидики ако лев.