Стивен Кинг - Лавка дурных снов (сборник)

• Название: Лавка дурных снов (сборник)
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Иностранное фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-094184-1

Автор многочисленных романов, Стивен Кинг всегда считался еще и блестящим мастером малой прозы, ведь именно эти произведения принесли ему престижную премию О. Генри.

Новый сборник рассказов Кинга «Лавка дурных снов» – книга уникальная. Мастер впервые предваряет каждое произведение удивительно откровенной историей его создания, приоткрывая «дверь» в свою творческую мастерскую. Захватывающие и пугающие, будоражащие воображение и предостерегающие, эти рассказы – маленькие шедевры, которые мог написать только великий Стивен Кинг. «Я создал их специально для тебя, – обращается писатель к своему читателю. – Можешь смотреть, можешь трогать, но будь осторожен. У самых лучших есть зубы».

---

На следующий день мальчик, который бросил М-80, пришел вместе с мамой в полицию и во всем признался. Он был совершенно подавлен и говорил то, что дети всегда говорят – искренне, по большей части, – когда какая-то шалость оборачивается бедой. Это вышло нечаянно, он не хотел ничего плохого. Он сказал, что вообще не собирался кидать эту штуку, но другой мальчик поджег фитиль, и он бросил ее от испуга. Нет, сказал он, того мальчишку он видел впервые в жизни. Нет, он не знает, как его зовут. Он отдал полиции пять долларов, которые получил от плохого мальчишки.

После того случая Карла охладела ко мне в постели и перестала ходить в церковь. А я продолжал посещать мессы и даже включился в работу «Конкисты», католической программы содействия молодежи. Вы, наверное, знаете, как это бывает, мистер Брэдли. Я не то чтобы вдруг заделался убежденным католиком, просто нашел себе дело, где мог быть полезен другим. Я не углублялся в религию, для этого был отец Патрик, но с удовольствием тренировал приходскую бейсбольную команду и команду по тачболу. Я предлагал свою помощь на пикниках и в турпоходах, я получил права категории D, чтобы возить мальчишек на церковном автобусе на экскурсии, или в бассейн, или в парк аттракционов. И я всегда носил с собой револьвер. «Кольт» сорок пятого калибра, купленный в местном ломбарде. Ну, вы знаете, основное вещественное доказательство стороны обвинения. Пять лет он был при мне постоянно. Либо лежал в бардачке моего автомобиля, либо в ящике с инструментами в церковном автобусе. Когда я занимался с ребятами на стадионе, револьвер лежал в спортивной сумке.

Карле не нравилось, что я посвящаю «Конкисте» так много времени. Когда отцу Патрику требовались волонтеры, я всегда первым поднимал руку. Думается, она ревновала. «Тебя почти никогда не бывает дома на выходных, – говорила она. – Я уже начинаю всерьез опасаться, нет ли у тебя извращенного интереса к молоденьким мальчикам».

Возможно, со стороны это и вправду смотрелось слегка подозрительно, потому что я взял в привычку выделять особенно одаренных ребят и уделять им больше внимания, чем всем остальным. Я пытался с ними подружиться и помогал им как мог. Мне это было не сложно. Большинство происходили из бедных семей и часто росли без отцов. Их одинокие матери убивались за сущую мелочь на двух-трех работах ради куска хлеба в доме. Когда у меня было время, я отвозил кого-нибудь из моих юных друзей на вечерние собрания «Конкисты» по четвергам и обратно домой. Когда не мог подвезти их сам, я обеспечивал их билетами на автобус. Денег я им не давал – еще в самом начале выяснил, что этим ребятам нельзя давать деньги.

Некоторые из моих подопечных добились успеха. В этом есть и моя заслуга. Один мальчик – когда мы с ним познакомились, у него было две пары штанов и три старые рубашки – проявлял исключительные способности к математике. Я выбил ему дотацию на обучение в частной школе, и сейчас он учится на первом курсе Канзасского университета. И учится блестяще. Еще двое баловались наркотиками, и одного мне удалось вытащить. То есть я думаю, что удалось. В таком деле нельзя быть уверенным на сто процентов. А один мальчик сбежал из дома, поссорившись с матерью, и через месяц позвонил мне из Омахи. Как раз тогда, когда его мама решила, что он либо погиб, либо сбежал навсегда. Я поехал за ним и привез домой.

Работа с мальчишками из «Конкисты» дала мне возможность сделать больше добра, чем я сделал за все предыдущие годы, заполняя налоговые декларации и выявляя компании, уклонявшиеся от уплаты налогов в Делавэре. Но это была не основная причина, по которой я выбрал такое занятие. Это был просто побочный эффект. Иногда, мистер Брэдли, я брал кого-нибудь из моих особых ребят на рыбалку в Диксон-Крик или на реку у моста. Я тоже ловил свою рыбу, но не форель и не карпа. У меня долго не клевало. А потом появился Рональд Гибсон.

Ему было пятнадцать, но выглядел он моложе. Один глаз у Ронни не видел, поэтому он не мог играть в футбол или бейсбол, зато отлично освоил шахматы и другие настольные игры, которыми мальчики развлекались в дождливые дни. Его никто не обижал, в компании он был вроде счастливого талисмана. Отец бросил их с мамой, когда ему было девять, и Ронни изголодался по мужскому вниманию. Очень скоро мы с ним подружились, и он стал приходить ко мне со всеми своими проблемами. Самой главной проблемой, разумеется, был его незрячий глаз. Врожденная патология. Кератоконус – истончение и деформация роговицы. Врачи говорили, что это можно исправить пересадкой роговицы, но операция стоила дорого, и у его матери не было таких денег.

Я пошел к отцу Патрику, и мы организовали несколько благотворительных акций под названием «Новый взгляд для Ронни». Нас даже по телевизору показали – в местных новостях на «Четвертом канале». Там был один кадр, как мы с Ронни идем по аллее в парке Барнум и я обнимаю его за плечи. Карла фыркнула, когда это увидела. Даже если ты не питаешь ничего такого к своим мальчишкам, сказала она, теперь люди точно подумают, что ты старый гомик.

Но меня не волновало, что подумают люди, потому что вскоре после тех новостей по телевизору я почувствовал, как леска дернулась. Легкий рывок в голове. Это был гадкий мальчишка. Мне наконец удалось привлечь его внимание. Я его чувствовал.

Ронни сделали операцию. Зрение в больном глазу не восстановилось полностью, но он стал видеть. Еще год после операции ему надо было носить очки со стеклами-хамелеонами, которые темнели при ярком солнечном свете, но Ронни очков не стеснялся. Наоборот, говорил, что в них выглядит круто.

Вскоре после операции Ронни с мамой пришли ко мне в маленький кабинет «Конкисты» в подвале церкви Святого Андрея. Мама Ронни сказала:

– Мистер Халлас, мы очень вам благодарны. Если есть что-то, что мы можем сделать для вас, только скажите.

Я ответил, что мне ничего не нужно. Я рад был помочь. А потом сделал вид, что мне в голову вдруг пришла мысль.

– Да, может, я попрошу вас об одной небольшой услуге, – сказал я.

– О чем, мистер Халлас? – спросил Ронни.

– В прошлом месяце был такой случай, – начал я. – Я поставил машину на стоянке за церковью, а когда спускался в подвал, вспомнил, что не закрыл ее. Когда вернулся, в машине сидел мальчишка и шарил в бардачке. Я его шуганул, он пулей вылетел из машины и убежал с моей жестянкой для мелочи. Я бросился за ним вдогонку, но он оказался проворнее. Мне бы хотелось, – сказал я Ронни и его маме, – чтобы вы нашли того мальчика и поговорили с ним. Чтобы вы сказали ему то, что я всегда говорю вам, ребятам: воровать нехорошо, это плохое начало жизни.

Ронни спросил, как выглядел тот мальчишка.

– Низкого роста, довольно пухлый, – сказал я. – Ярко-рыжие волосы, оранжевые, как морковь. В тот день он был в серых шортах и свитере в зелено-оранжевую полоску.

– Боже мой! – воскликнула миссис Гибсон. – А у него не было бейсболки с пропеллером на макушке?

– Да, была бейсболка с пропеллером, – ответил я ровным голосом. – Теперь, когда вы об этом упомянули, я вспомнил.

– Я его видела на улице, – сказала она. – Думала, он переехал с родителями в новостройки.

– А ты его видел, Ронни? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – Ни разу не видел.

– Если увидишь, не подходи к нему. Сразу беги за мной. Сделаешь, как я прошу?

Он пообещал, что сделает, и я успокоился. Потому что знал: гадкий мальчишка вернулся. И знал, что буду рядом, когда он сделает свой ход. Он хотел, чтобы я был рядом. В этом-то и заключался весь смысл. Он хотел причинить боль именно мне. Все остальные – Марли, Вики, отец, мама Нона – для него были просто пушечным мясом.

Прошла неделя, другая. Я уже начал думать, что гадкий мальчишка разгадал мои замыслы. А потом настал день – тот самый день, мистер Брэдли, – и какой-то парнишка прибежал на спортивную площадку за церковью, где мы с ребятами вешали волейбольную сетку.

Он сбил Ронни с ног и сорвал с него очки.

– Отбери, если сможешь! – крикнул он и убежал в парк. Ронни бросился следом за ним.

Я мгновенно сорвался с места, подхватив спортивную сумку – с тех пор как я стал работать с мальчиками, всегда носил сумку с собой, – и побежал вдогонку за ними, в парк Барнум. Я не особенно разглядел нападавшего, но знал, что это был не гадкий мальчишка, у него не тот стиль. Мальчик, укравший очки, был самым обыкновенным – как тот, что бросил M-80 у церкви, – и он так же будет жалеть о содеянном, когда осуществится задуманное гадким мальчишкой. Если я дам этому осуществиться.

Физическая форма Ронни оставляла желать лучшего. Он не умел быстро бегать. Похоже, мальчишка это заметил, поскольку остановился в дальнем конце парка и принялся размахивать очками.

– Ну давай, забери их, Рэй Чарльз! – кричал он. – Забери их, Стиви Уандер!

Я услышал шум машин на Барнум-бульвар и понял, что задумал гадкий мальчишка. Он рассудил так: что сработало раз, сработает снова. Теперь вместо коробки для завтраков со Стивом Остином были очки-хамелеоны, но основная идея осталась прежней. Потом мальчик, укравший очки, будет плакать и говорить, что он не знал, что из этого выйдет, он думал, это просто шутка, или насмешка, или расплата за то, что Ронни толкнул рыжеволосого парнишку на улице, да так сильно, что тот упал и ударился.