Иван Дроздов - Голгофа

• Название: Голгофа
• Автор: Иван Дроздов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999

Эта книга — песня русского духа. Она о том, как в недрах народа зарождается сопротивление оккупационному режиму. Этот рассказ о пока ещё не видимых схватках на полях сражений за русскую землю.

---

А еще через две недели она собрала чемоданчик и ее повезли в аэропорт. Нина Ивановна по просьбе Николая Амвросьевича поехала ее провожать. Она давно собиралась съездить в Израиль, побывать в Палестине, а теперь вот ей представился благовидный повод.

Николай Амвросьевич сказал, что поедет в Питер и станет восстанавливать завод автоматических ручек, — и такой, который уж будет лучше прежнего.

В Питер он не поехал, но поехал в соседний район, остановился там в гостинице и вызвал к себе своего прежнего заместителя, когда он еще работал главным конструктором завода. Это был Валентин Владимирович Кашкин, талантливый инженер и верный товарищ.

Кашкин явился и между ними произошел следующий разговор.

— Чем занимаешься, как живешь? — спросил его Бутенко.

— Завода нашего нет, все мы сокращены — живем по–разному, кто как умеет подстроиться под эту проклятую капиталистическую систему. Я, например, тружусь на овощной базе: кому чего отнести, кому принести, а еще надо много улыбаться, угодливо прогибаться, иначе азик, плешивый турок из Баку, может дать пинка и ты очутишься на улице.

— Ты, Валентин, всегда был балагур; я тебя спрашиваю серьезно.

— Я тебе серьезно и отвечаю. Именно этим я и занимаюсь. А не хочешь — подыхай с голода. Пенсии–то у меня нет. Вот и к тебе сюда зайцем ехал. Билет–то не на что купить.

— Что ж азик за такую черную работу и деньги хорошие не дает?

— Скажи спасибо, держит на работе. Они русских ненавидят, а за что — не знаю. При каждом случае не прочь уколоть, а то и оскорбить даже.

— Карл Маркс, а с ним и Ленин знали, чем нас сшибить можно: интернационализм навязали. Пусти инородца в дом, корми его, пои, а он привыкнет и на шею тебе сядет. А там и власть над хозяином семьи возьмет. Я вот в Австралии живу, так там законы естественные: если ты хозяин, так и будь им. И никого себе на шею не сажай.

Бутенко положил кулаки на стол, заговорил другим тоном:

— Ну да ладно, хватит плакаться! Считай, что с азиком ты расстаешься. Другая работа ждет тебя. Завод будешь восстанавливать.

— Какой завод?

— Наш завод. Возьмешься за это дело?

— Да как же его восстановишь, если нет нашего завода. Стены трех корпусов стоят, но там склады разные и еще черт знает что там копошится.

— Всех выселишь. А я укажу адреса, где можно оборудование, станки разные закупить. Наконец, кое–что из Австралии тебе пришлю.

— Погоди, Николай Амвросьевич, что–то я в толк не возьму: да на такие дела деньги нужны, да еще какие.

— Есть у меня деньги. Составишь смету и получишь все, что тебе надо.

— Да ведь чтобы смету составить, нужно в корпусах побывать, посмотреть, кто да что там обосновалось, как выжить их оттуда.

— Вот этим ты и займешься. И на все про все даю тебе неделю. Поезжай и все устраивай. Встретимся здесь же, и ты уже с готовой сметой приедешь. А на первые расходы — вот тебе двадцать тысяч карманных и чек на двести тысяч. Это на подкуп всяких чиновников, милиции и прочих молодцов. Деньги не жалей, покупай всех с потрохами. Завод мы потеряли, но мы его и вернем государству. Не себе возьмем, а государству отдадим. Чтобы нас с тобой не числили в той самой директорской банде, которая за жирные куски и подачки заводы свои на распыл пустила. Придет еще времечко — с них все сполна спросится. Я, Валентин, хочу в этом процессе самолично участвовать; то есть директоров–предателей отлавливать. Я ведь многих из них в лицо знаю, а иные так на моих глазах заводы свои чужестранцам за гроши продавали. Россию–матушку не одни только евреи да американцы развалили; ее и партаппаратчики, и директорский корпус, а также интеллигенция велеречивая в пропасть тащили. А те русские писатели, которые грязь в своих книгах месили, черноту выкапывали, да всякие «ужасы», советского строя живописали — они что ли не виноваты? Нет–нет, Валентин, народ наш глуп и доверчив, как дитя малое, и сам–то и сейчас понять ничего не может, но есть у всякого народа, и у русского тоже, спасительное свойство такое: он в минуты опасности героев и провидцев рождает. И чем ближе его подталкивают к пропасти, тем больше светочей и героев он из своей среды выталкивает. Они–то, эти светочи и герои, и укажут ему путь спасения. Ты ведь тоже, Валентин, светоч. Доктор технических наук, каким ты конструктором был! Время пришло нам с тобой заступиться за народ. В моем кармане деньги большие оказались. Я их все до одной копейки России верну, — ее это деньги! Вот и давай, мой друг, берись за дело. Вместе мы с тобой силушку богатырскую покажем!

Бутенко выписал чек на двести тысяч. И, подавая его приятелю, сказал:

— Получишь в Инкомбанке. Пока еще пауки этот банк не растащили. Потом–то они его объявят банкротом, а все денежки вкладчиков на свои заграничные счета перекинут. Это у них механизм такой налажен: оборудуют хороший банк, распустят слухи о нем — дескать, надежный банк, самый надежный в городе, ну, мужик наш русский все деньги туда и понесет. Соберут они тысячи таких вкладчиков, а потом — хлоп! Обанкротились. И разбегутся по заграницам. С набитыми, конечно, карманами. Я‑то уж знаю этих умников, потому и деньги свои во множестве банков держу. В старых, где паук сидит умный и кровь из людей сосет понемногу.

На том они и расстались.

Бутенко и другу своему не назвал своего местожительства.

Качалин готовил очередную операцию. Он сидел в своей комнате и говорил по телефону с соратниками. Говорил подолгу, наставлял, учил. Предлагал теснее сближаться с милицией, искать выходы на ребят из ФСБ — Федеративной службы безопасности. А с другой стороны — засылать своих людей в охраны частных лиц, богатых дельцов, глубже проникать в тайны их махинаций и вести работу со старшими охранниками, подсовывать им газеты и разные документы с угрозами в адрес лиц, обворовавших Россию. И никаких насилий, убийств и даже увечий — делать все так, чтобы операции «черных ястребов» подпадали под статьи: хулиганство или действия с целью возвращения украденного владельцу.

Требовал показывать ему планы всех намечающихся операций.

Одним словом, крепко забирал в руки бразды правления.

Командир одной группы «черных ястребов» Денис Козловский рассказал о Медном бароне, который недавно отстроил на берегу Ладоги четырехэтажный замок с тремя башнями и все помещения обставил дорогой финской мебелью. Его зовут Медный барон Сацс. Неподалеку от замка он построил другой замок, поменьше — для своей любовницы, шестнадцатилетней Риммочки, и ездит к ней с двумя охранниками каждый вечер, но на ночь не остается. Мы вычислили маршрут и время движения его автомобиля.

— Почему его называют Медным? — спросил Качалин.

— Он поначалу создавал сеть добытчиков цветных металлов и переправлял эти металлы в Эстонию. Его клиенты разбирали оборудование электрических сетей, оснастку автоматики железных дорог; на его счету сотни аварий, множество смертей и других тяжких преступлений. А в последнее время он взял под контроль нефтеснабжение малых городов и все время повышает цены на бензин и топливо для заводов и котелен. На его счетах более шестисот миллионов долларов, и начальник охраны знает все банки, где хранит этот жирный боров деньги. В Петербурге, Новгороде и Пскове он держит лишь небольшую часть, остальные — в Швейцарии, Лихтенштейне и во Франции. Начальник охраны на него зол и готов его вместе с нами «попотрошить».

— Хорошо, Денис. Мы вывернем его карманы и вытряхнем все деньги до копеечки. Замок же свой он отдаст районной администрации, а сам поедет в Израиль или Америку. Билет на самолет мы ему купим. И дадим на дорогу долларов двести. Приезжай ко мне, и мы в деталях обсудим операцию, которую так и назовем: «Медный барон».

Был назначен день операции. И в условленный час тридцать «черных ястребов» ринулись в атаку.

В семи километрах от замка, на шоссейной дороге, петлявшей по лесу, выбрали место, где к большаку с разных сторон подходили две проселочных лесных дороги. Тут же рядом в окружении трех дубов затерялось небольшое строение — бывшая будка железнодорожного обходчика. Обходчика сократили, будка опустела, но шлагбаум, перекрывавший дорогу в виду приближения поезда, остался. Он высоко задрал нос и стоял, точно журавль, на одной ноге.

Поздним вечером к будке подъехала машина, и из нее вышли Качалин, Евгений — сын лесника, и еще два бойца в форме «черных ястребов». В будке они зажгли свечи, сбросили со стола мусор и разложили привезенную с собой посуду, еду, бутылки вина и водки — сделали вид, что пируют. Как раз в это время к шлагбауму подошла машина с Медным бароном. Качалин знал, что охранников в машине двое: шофер и боец. Не обращая внимания на подошедшую машину, разливал вино, поднимал тост. И как следовало ожидать, из машины вышел шофер, подошел к будке. Приоткрыв дверь, поздоровался, спросил: