Геннадий Гусаченко - Покаяние

• Название: Покаяние
• Автор: Геннадий Гусаченко
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012

«Под крылом ангела-хранителя» — остросюжетный роман-откровение, трилогия книг «Жизнь-река», «Рыцари морских глубин», «Покаяние», которые с интересом прочтут мечтатели-романтики, страстные поклонники приключений, отважные путешественники — все, кто не боится подставить лицо ветру, встретить штормовую волну, вступить в поединок с преступником. Любители экстрима, романтики, любовных интриг найдут в книгах захватывающие эпизоды службы на подлодке, охоты на китов, работы в уголовном розыске. Воображение читателя пленят красочные картины моря, взволнуют стойкость и мужество подводников, китобоев, сотрудников милиции и других героев этих уникальных произведений. Автор трилогии — Геннадий Григорьевич Гусаченко служил на подводной лодке Тихоокеанского флота, ходил в антарктические рейсы на китобойных судах, работал оперуполномоченным уголовного розыска, переводчиком японского языка на судах загранплавания, корреспондентом газет Приморья и Сибири. В 2007-м году Г.Г.Гусаченко совершил одиночное плавание на плоту-катамаране по Оби от Новосибирска до северо-восточной оконечности полуострова Ямал. Впечатления послевоенного детства, службы на флоте, работы на море и в милиции, экстремального похода по великой сибирской реке легли в основу вышеназванных книг. Г.Г.Гусаченко окончил восточное отделение японского языка и факультет журналистики ДВГУ. Автор книг «Тигровый перевал», «Венок Соломона», «Таёжные сказки». Печатался на страницах литературных, природоведческих, охотничьих и детских журналов «Горизонт», «Человек и закон», «Охотничьи просторы», «Охота и охотничье хозяйство» «Костёр», «Муравейник» и др. Чл. Союза журналистов России. Живёт и трудится в г. Бердске Новосибирской области. Тел: [phone]), (8 383 41 2 31 73).

---

Я выглядел не менее экстравагантно: флотские чёрные суконные брюки, ботинки с крючками и уже известная полосатая тенниска навыпуск с выглядывавшими из–за отворотов полосками тельника. Если к нашим нарядам прибавить гордость студентов–японистов, ещё не изучивших ни одного иероглифа, но уже мысленно гулявших по токийской Гиндзе, то представление будет полным. Приобнявшись, два закадычных друга брели вниз по улице Первого мая, спускаясь на берег бухты Золотой Рог, на Комсомольскую пристань. Отсюда паромы и морские трамваи, завывая сиренами, отходят на острова Русский и Попова, в бухты Диомид и Анна, на полуостров Голдобина, в Находку и другие порты Приморья.

К слову сказать, улица Первого мая — а ныне Петра Великого — одна из первых во Владивостоке. Сейчас трудно представить, что в год основания города, в 1860‑м, здесь протекал ручей, в котором водилась рыба.

На Комсомольской пристани мы разыскали контору, давшую объявление. Она оказалась рядом со складом Военторга. На крыльце конторы трое неопределённого вида мужчин, небритых, в рабочих блузах, ругались с начальником базы.

— Сам паши за одну тыщу! Меньше, чем по пятисотке на брата получается. Дураков поищи лазить с кистью на такую верхотуру… Пошли, ребята!

Как мы поняли, они тоже приходили по объявлению, но их не устроила оплата. Мы же с радостью согласились, не очень представляя, что нас ожидает. Ещё бы! За тысячу рублей! На двоих по пятьсот! Такие деньжищи студенту! Ого!

Обшитый листовым железом склад был огромен. Высотой с трёхэтажный дом стометровой длины. Начальник базы распорядился выдать нам по комплекту спецодежды. Переодевшись, мы раскупоривали жестяные банки с зелёной краской, опорожняли их в большую бочку, размешивали, и наполнив ведро, прихватив кисти, закреплённые на длинных шестах, по лестнице забирались на крышу. Обвязавшись верёвкой, один из нас ложился на живот, свешивался с крыши вниз головой, макал кисть в подвешенное внизу ведро и елозил краской по ржавым стенам. Другой страховал напарника, удерживая за верёвку. С большим рвением мы принялись за работу, но через пару недель, когда ещё оставалась не выкрашенной передняя стена склада, энтузиазма заметно поубавилось. Однако, страсть поскорее получить деньги, подгоняла нас.

Не обошлось без казусов и приключений.

Ранним воскресным утром, свежим и солнечным, к 36‑му причалу подошёл паром с мыса Чуркина. Пассажиры, в основном, морские офицеры в кремовых сорочках, в фуражках с белым чехлом, с жёнами и детьми, празднично разодетыми, высыпали на причал, торопясь в город. Походить по магазинам, посетить театр, цирк, сходить в кино. Отдохнуть, одним словом. А тут я со своей краской…

Только они ломанулись в проход рядом с передней стеной склада, как я возьми и вынь из ведра кисть. Не специально, конечно… Так, не подумавши… Ветер подхватил краску веером и отнёс на головы пассажиров, на их мундиры и нарядные платья. Что тут было! Визги, крики, угрозы достать нас и оторвать башки. И уж точно быть нам битыми, да спрятались на крыше, не видно снизу. И забраться к нам нельзя. Лестницу наверх затащили. Долго люди бегали вокруг склада, шумели, ругались, что испортили им выходой, да что могли мы поделать?! Не чистить же каждого ацетоном? Так почти час в страхе просидели на крыше, носа не высовывали.

А вечером, когда уставшие, перепачканные краской, сматывали верёвки и мыли в растворителе кисти, к нам подвалили две размалёванные и подвыпившие обработчицы сельди с плавзавода. Бутылка водки в руках одной из них, непечатные слова в устах другой говорили о том, что галантные манеры просоленным рыбачкам излишни: девицы, соскучившись в промысловой путине по мужчинам, сами напрашивались на общение и тратить время на пустые тру–ля–ля явно не собирались. Разобрав по принципу: которая повыше — та Вовкина, мы повели их на Партизанский проспект, в дом номер двенадцать, где на первом этаже располагалась Приморская картинная галерея, а на втором, в пустой квартире секретаря парткомиссии 15‑й эскадры подводных лодок капитана первого ранга Говорухи обитал я. Камчатские хозяева дали от неё ключи, сами обещали позже подъехать. Антураж «двушки» с раздельными комнатами составляли пара ужасно скрипучих коек с панцирными металлическими сетками, фанерный ящик вместо стола и старый расшатанный стул. Убогую обстановку дополняли допотопный холодильник «Саратов», отключенный из–за отсутствия в нём продуктов, драные обои с примитивным рисунком: блеклые коричневатые листья по выгоревшим на солнце мелким жёлтым листочкам. Выцветшая ситцевая занавеска на кухне, заменявшая мне полотенце, и небольшой аквариум на грубо сколоченном табурете. Вода в нём высохла, рыбки и водоросли погибли, стёкла покрылись сухой зеленоватой грязью. На койках ни матрацев, ни подушек, ни одеял. Пришли мы голодные как бобики, но напрасно девицы хлопали дверцей холодильника: в нём давно мышь повесилась. И даже тараканы, не находя крошки хлеба, сбежали с кухни. Водку, принесённую морскими чувихами, мы выпили, занюхивая рукавом. Девицы пьяно лезли целоваться, но любовь не состоялась: слишком не адекватно вели себя наши гостьи. Путали туалет с ванной, блевали и нечленораздельно бормотали, нехорошо поминая какого–то старпома Никишина.

— Слушай, Фрэнк, не намотать бы нам на винт от этих тухлых камбал? Как считаешь, старина?

— Ты прав, Хуго. Поднимаем этих любвеобильных венер и выдворяем.

Секс–страдалицы заупрямились, зароптали:

— Ну, что вам жалко? За так… Мы же с вас денег не просим. Водку нашу вылакали, а теперь гоните! Импотенты хреновы! Козлы вонючие!

Еле выпроводили блудниц. С долгой вознёй и со скандалом. Шибко ругались они на лестничной площадке, привлекая внимание соседей. И тоже, как те пассажиры на причале, облитые поутру краской, грозились оторвать нам башки. И ещё кое–что…

Вовка Глущенко ушёл, но скоро раздался звонок в прихожей. Я открыл дверь. Думал, вернулся мой приятель, но то была недовольная произведённым шумом соседка — толстая бабища с упёртыми в бока ручищами.

— Я-те ноги повырву, спички вставлю, студент, коли будешь безобразничать тутоте. Башку оторву, за одно место подвешу! Али милицию позову. Вот–те вправят мозги, будешь знать, как нарушать…

— Не надо милицию… Извините, больше не буду.

Бабища, громко ворча, удалилась, а я расстелил на полу матросский бушлат, в изголовье положил стопку учебников, взятых в универовской библиотеке, и раздевшись, голяком упал на непритязательного вида постель, крайне довольный пусть временным, но своим углом в большом городе.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Мысли о прелестях Валентины Михалёвой будоражили, гоняли кровь. Я вскакивал, ополаскивался холодной водой, но душ взбодрил тело и разогнал сон. Лишь стоило мне на миг закрыть глаза, как мысленно взору представлялась обнажённая, ласкающая меня Валентина. Может, напрасно прогнали мы рыбачек, недавно вернувшихся из промысловой путины? На пищевой линии трудятся девчата, медкомиссии там проходят. Сбросил бы с себя дурной груз и спал бы сейчас легко и беззаботно.

Из–за учёбы, колымной работы совсем не оставалось времени посетить жену китобоя, утомлённую ожиданием встречи с молодым любовником. Она, как и я, сгорала желанием новой страсти, и двери её уютной квартирки на улице Баляева были готовы распахнуться передо мной в любую минуту. Скоро мы закончим покраску этого чёртова склада, и горячие объятья примут бедного студента–япониста.

Через неделю начальник базы обошёл склад, из рыжего ставший грязно–зелёным, и остался весьма доволен работой студентов. Ещё бы! Подрядившись за низкую оплату, мы сэкономили в его карман кругленькую сумму. Он пригласил нас в кабинет, попросил расписаться в ведомости и тотчас выдал по пятьсот рублей.

Мы одурели от счастья, и конечно, потратили бы деньги на всякую чепуху, но, желая отблагодарить добросовестных студентов, мудрый начальник пожалел нас и запустил в святая святых — в склад Военторга.

Наверно, и в пещере Али–бабы не было столько сокровищ, сколько таил их в себе неприметный с виду, обшарпанный склад, мимо которого ежедневно проходили тысячи владивостокцев, озабоченных поиском продуктов, предметов быта. А здесь! Чего только не было?! Шубы норковые и мутоновые. Костюмы, плащи, пальто импортные. Туфли и женские сапоги разных фасонов. Шляпы, шапки меховые из пыжика. Наборы косметики, ковры, чайные сервизы, стиральные и швейные машины, холодильники, электроплиты, цветные телевизоры и ещё многое другое..

— Берите в пределах своей зарплаты всё, что пожелаете, — предложил нам начальник базы. — Рекомендую приобрести кожаные лётные куртки. Чистый хром! И по госцене сравнительно не дорого: всего сто двадцать рублей. Туфли югославские со вставками из натуральной крокодиловой кожи. Перчатки английские на козьем меху. Шляпы из Германии. Костюмы польские с жилетами. Качественно и модно пошитые пальто рижкой фабрики. Шарфы из ирландской шерсти. Сорочки белые, шёлковые, с добавлением лавсана, не мнутся. Галстуки из Праги. Подарочные наборы французской косметики для ваших девушек и коробки конфет московской фабрики «Красный Октябрь». Берите, парни. Только для вас такой выбор. Заслужили. Я и адмиралам столько товаров враз не продам. Дефицит!