Сара Бернар - Моя двойная жизнь

• Название: Моя двойная жизнь
• Автор: Сара Бернар
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: 5-8352-0470-1

Она стала легендой еще при жизни — выдающаяся французская актриса, писательница, художница. Мемуары раскрывают перед читателями мир чувств этой великой женщины, но не обнажают ее душу — в своих воспоминаниях она остается актрисой. Она хотела, чтобы ее знали такой, и ей невозможно не поверить, настолько просто и естественно рассказывает она о своем детстве, о людях, с которыми сводила ее судьба, о театральных впечатлениях… Но по-прежнему, как в любых мемуарах, неуловимой остается грань между реальностью и субъективным ощущением действительных событий.

---

— Ах, так вы против смертной казни? — спросил меня многозначительно этот великий человек.

— Да, господин Гладстон.

— Вы совершенно правы, мадемуазель.

Тут к нам присоединился Фредерик Лейтон и принялся расхваливать одну из моих картин, изображавшую девушку с пальмовыми ветвями. Это полотно было приобретено принцем Леопольдом.

На долю моей маленькой выставки выпал большой успех, но я не могла тогда и предположить, что она станет притчей во языцех, послужит поводом для стольких подлых выпадов в мой адрес и явится причиной моего окончательного разрыва с «Комеди Франсез».

Я не претендовала на звание живописца либо скульптора и выставила свои произведения на продажу, так как хотела приобрести двух львят, а у меня не хватало для этого денег. Я просила за свои картины то, что они стоили, то есть весьма умеренную цену.

Английская аристократка леди Ш… купила у меня группу «После бури», уменьшенную копию большой группы, которая выставлялась двумя годами раньше в парижском Салоне и получила награду. Я хотела продать ее за четыре тысячи франков, но леди Ш… прислала мне десять тысяч вместе с восхитительной запиской, которую я позволю себе здесь воспроизвести: «…Сделайте мне одолжение, сударыня, примите эти четыреста фунтов за вашу чудесную группу „После бури" и окажите мне честь отобедать со мной сегодня. После обеда вы сами укажете наиболее выгодное место для скульптуры с точки зрения освещения… Этель Ш.».

Это случилось во вторник. Вечером я играла в «Заире», а в среду, четверг и пятницу оказалась свободна. Теперь у меня было на что приобрести львят. Ничего не сказав в театре, я направилась в Ливерпуль. Я знала, что там находится большой зверинец «Кросс-300», где можно найти львов.

Путешествие вышло очень веселым. Несмотря на то что я путешествовала инкогнито в сопровождении трех друзей, меня повсюду узнавали, оказывали мне знаки внимания и осыпали ласками. Тайная прогулка, заполненная разными выходками, удалась на славу. Я отправилась в путь с чистой совестью, поскольку дело было в среду, а играть мне нужно было лишь в субботу.

Мы выехали утром в пол-одиннадцатого, а в половине третьего были уже в Ливерпуле и тотчас же поспешили к Кроссу. Нам никак не удавалось отыскать вход в его дом, и мы обратились в ближайшую лавку на углу улицы. Лавочник указал нам на дверь, которую мы уже открывали и закрывали пару раз, не подозревая, что это и был вход. Я представляла себе большие решетчатые ворота, за которыми нашим взорам откроется просторный двор, а мы оказались перед крошечной дверцей, ведущей в крошечную пустую каморку, где нас встретил крошечный человечек.

— Господин Кросс?

— Он самый.

— Я хотела бы приобрести у вас львов.

Он покатился со смеху.

— Значит, это правда, мадемуазель, что вы так страстно любите животных? На прошлой неделе я ездил в Лондон, чтобы посмотреть, как играют в «Комеди Франсез», я видел вас в «Эрнани».

— Не там ли вы узнали, что я люблю животных? — парировала я.

— Нет. Торговец собаками с Сент-Эндрю-стрит рассказал мне, что вы купили у него двух псов, и добавил, что, не будь с вами джентльмена, вы наверняка приобрели бы пятерых.

Он говорил по-французски очень скверно, но чрезвычайно остроумно.

— Так вот, господин Кросс, сегодня я хочу купить парочку львов.

— Сейчас покажу вам, что у меня есть.

И мы отправились во двор, где содержались хищники.

О, что это были за великолепные животные! Два роскошных, только что привезенных африканских льва с блестящей шерстью и мощными хвостами, рассекавшими воздух со свистом, были в расцвете сил и полны дерзкой необузданной силы. Им была неведома покорность — ведущий отличительный признак цивилизованных существ.

— Ох, господин Кросс, они слишком велики. Мне нужны львята.

— У меня нет львят, мадемуазель.

— В таком случае покажите мне всех ваших зверей!

И я увидела тигров, леопардов, шакалов, гепардов и пум. Я задержалась около слонов. Я обожаю слонов! Но мне хотелось бы иметь карликового слона, и я лелею эту мечту по сей день. Быть может, когда-нибудь она осуществится, но Кросс не мог мне в этом помочь. Тогда я купила у него молоденького, очень забавного гепарда, который напоминал водосточную трубу средневекового замка. Я приобрела также белоснежного волкодава с густой шерстью, горящими глазами и острыми, как пика, зубами. На него было страшно смотреть.

Господин Кросс подарил мне шесть маленьких, похожих на ящериц хамелеончиков и одного чудесного сказочного хамелеона — подлинную китайскую безделушку, цвет которого менялся на глазах: от нежно-изумрудного до темно-бронзового. Это доисторическое животное то вытягивалось, превращаясь в изящный цветок лилии, то раздувалось, как жаба. Его глаза-лорнеты, подобно глазам омаров, смотрели в разные стороны: правый — вперед, а левый — назад. Я пришла в восторг от этого подарка и назвала своего хамелеона Кроссиком в честь его бывшего владельца, а также в знак признательности Кроссу.

Мы возвращались в Лондон с гепардом в клетке, волкодавом на привязи и шестью хамелеончиками в коробке. На моем плече восседал Кроссик, привязанный золотой цепочкой, которую мы приобрели у ювелира. Я не нашла львят, но тем не менее была довольна.

Однако мои домашние не разделяли моего восторга. У нас уже было три собаки: Минуччио, которого я привезла из Парижа, Булль и Флай, купленные в Лондоне, а также попугай Бизи-Бузу и обезьянка по кличке Дарвин.

Завидев новых четвероногих пришельцев, госпожа Герар разохалась. Мой дворецкий не решался подойти к волкодаву. Сколько я ни повторяла, что гепард не опасен, никто не захотел открыть его клетку, установленную в саду. Я попросила молоток и клещи, чтобы снять заколоченную гвоздями дверь, державшую бедного зверя в неволе. Тогда мои слуги решились наконец открыть клетку. Госпожа Герар со служанками смотрели на это из окна. Дверь отлетела, и гепард, вне себя от радости, выскочил из клетки, подобно тигру. Опьянев от обретенной свободы, он стал прыгать на деревья, а затем пошел прямо на собак, которые завыли в ужасе, хотя их было четверо. Попугай, разволновавшись, начал испускать пронзительные крики, а обезьянка принялась раскачивать свою клетку, яростно скрипя зубами.

Этот импровизированный концерт в тихом сквере произвел поразительный эффект: все окна разом распахнулись и над оградой моего сада показались две дюжины любопытных, испуганных, разъяренных физиономий.

Дикий хохот овладел всеми: мной, моей подругой Луизой Аббема[72], художником Ниттисом, который зашел меня навестить, и Гюставом Доре, ожидавшим меня в течение двух часов. Жорж Дешан, очень талантливый музыкант-любитель, попытался положить эту гофманиаду на ноты, а мой приятель Жорж Клэрен, трясясь от смеха, воспроизводил в то же время незабываемую сцену на бумаге.

На следующее утро весь Лондон судачил о шабаше, устроенном в доме 77 на Честер-сквер. Дело получило такую огласку, что наш старейшина господин Гот пришел ко мне с просьбой не устраивать больше подобных скандалов, которые бросают тень на «Комеди Франсез».

Я молча выслушала его слова, а затем, взяв за руку, сказала: «Пойдем, я покажу тебе этот скандал». Мы пошли в сад в сопровождении гостей и моих друзей.

— Выпустите гепарда! — крикнула я, стоя на лестнице, подобно капитану корабля, который кричит с мостика: «Взять рифы!» Гепарда выпустили, и вчерашняя дикая сцена повторилась.

— Видишь, господин старейшина, вот мой шабаш!

— Ты сумасшедшая! — сказал он, обнимая меня. — Но все это ужасно смешно.

И при виде голов, показавшихся над оградой, он покатился со смеху.

Тем временем враждебные выпады в мой адрес продолжались в виде мелких сплетен, которые передавались из уст в уста, из круга в круг и выплывали на страницах то французских, то английских газет.

Несмотря на мое ровное настроение и презрение к слухам, я стала нервничать. Несправедливость всегда возмущала меня до глубины души. А она разгулялась не на шутку. Каждый мой шаг тут же подвергался обсуждению и осуждению.

Как-то раз я пожаловалась восхитительной Мадлен Броан, которую бесконечно любила. Актриса сжала мою голову руками и произнесла, глядя мне в глаза:

— Бедняжка моя, тут ничего не поделаешь! Ты оригинальна сама по себе: у тебя невероятная буйная и от природы кудрявая грива, ты необыкновенно изящна и вдобавок в твоей гортани спрятана подлинная арфа — все это делает тебя существом особым и оскорбляет посредственность одним лишь фактом твоего существования. Вот первый грех, связанный с твоим внешним обликом. Далее, ты не умеешь скрывать свои мысли, не можешь гнуть спину, не приемлешь компромиссов, не подвластна никакой лжи, — и тем самым наносишь обществу оскорбление. Это второй грех, связанный с твоей моралью. И ты хочешь ухитриться с такими-то данными не возбуждать зависти, не задевать самолюбия, не вызывать злобы? Если ты сейчас придешь в отчаяние от всех этих выпадов, ты пропадешь, ибо у тебя не останется сил для борьбы. В таком случае советую тебе хорошенько расчесать волосы и намазать их маслом, чтобы сделать их такими же гладкими, как у Корсиканца… хотя, пожалуй, нет: у него, Наполеона, они были до того прилизанными, что это смотрелось оригинально! Послушай, пусть они будут такими же гладкими, как у Прюдона (Прюдон — актер «Комеди Франсез»), и все твои проблемы сразу отпадут. Советую тебе также, — продолжала она, — поднакопить немного жира и сделать несколько пробоин в твоей арфе. Тогда уж ты никому не будешь мешать. Но если ты, моя дорогая, хочешь остаться собой, то не бойся взойти на пьедестал, который зиждется на сплетнях и небылицах, наветах, лести и подхалимаже, лжи и правде. Но, смотри, когда окажешься наверху, держись хорошенько и укрепляй его талантом, трудом и добротой. Тогда все злыдни, которые невзначай заложили первые камни в его основу, станут пинать его ногами, чтобы разрушить. Но, если ты захочешь, они окажутся бессильными. Именно этого я желаю тебе от всей души, милая Сара, ибо ты одержима жаждой Славы. Я же ничего в этом не смыслю и дорожу лишь покоем и тишиной.