Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

• Название: Современная канадская повесть
• Автор: Мари-Клер Бле
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

В сборник входят повести современных канадских писателей, создающие живой, достоверный образ страны, показывающие ее специфические проблемы, ее социальную и духовную самобытность. Жизнь среднего канадца со всеми ее проблемами: ломкой семейных отношений, неустроенностью, внутренним одиночеством — в центре внимания Ричарда Райта («В середине жизни»); проблема формирования молодого поколения волнует Мари-Клер Бле («Дневник Полины Аршанж»); о расовом бесправии коренных жителей Канады — индейцев — рассказывает Бетти Уилсон («Андре Том Макгрегор»); провинциальную жизнь Квебека описывает уже известный нашему читателю Андре Ланжевен («Пыль над городом»).

---

— Джинни? Я тебя почти не слышу. Что ты здесь делаешь? Где твоя мама?

Он только что вышел из ванной и стоял в темной прихожей, обмотав полотенцем свою отнюдь не девичью талию. На пол с него стекала вода.

— Папуля, я слиняла, — говорила дочь. — Надоела мне эта лавочка.

Сердце Лэндона заколотилось. Откуда слиняла? Какая лавочка? В чем дело? И где, черт подери, ее мать? Джинни, похоже, была ужасно возбуждена. Что это — очередная блажь? Трубка дрожала в его руках. Нет, там явно в разгаре какое-то приключение. А раз так — не удивительно, что она слегка возбуждена. В ухе снова застрекотал двигатель.

— Все равно я там ничему путному не училась, — кричала на том конце Джинни. — Да и вообще… Какой толк от диплома в наши дни? Сейчас таких, с дипломами, знаешь сколько развелось? У меня есть знакомые, так они свои продают.

Околесица какая-то — уж не ослышался ли он?

— Что-что? Что ты сказала, Джинни? Ты заставляешь меня нервничать. Что, черт возьми, происходит?

— Папуля… Мы сейчас хотим к тебе приехать. Со мной еще двое друзей.

— Друзей? — переспросил Лэндон. — Кавалеры, что ли?

Джинни засмеялась.

— Ну да. Один. Ральф. Он встретил меня в аэропорту и приехал с другом. Его зовут Кварт…

— Да? Вот как? — Внезапно Лэндон обозлился на весь свет. Вдоль трещины в полу прокладывала себе путь крошечная струйка воды. Лэндон следил за ней, все больше раздражаясь. — Ральф… Кварт… Почему ты не позвонила родному отцу? Тебя мог бы встретить я.

— Папуля, я позвонила тебе на службу, но потом вспомнила, что ты там больше не работаешь. Новую работу нашел?

— Нет… Но на примете есть кое-что приличное. — Он тотчас рассердился на себя за эту дурацкую ложь. — Так что ты все же делаешь в Торонто? — спросил он. — До весенних каникул вроде далеко?

— Папуля, я все объясню потом, ладно? Я просто хотела узнать, можно ли приехать… В смысле — втроем…

— Ясное дело, можно, — заверил Лэндон. — Почему же нельзя, что за глупости? Я хочу тебя видеть. Будто не знаешь. Ну и вопрос! — Он помолчал. — Ты поживешь у меня?

— Нет, папуля, — последовал ответ. — Я буду жить у тети Бланш.

Лэндон закатил глаза к небу.

— Ну почему именно там, Джинни? Это неразумно. Что сказала твоя мать?

— Ну… она считает, что все нормально.

— Не нравится мне это. Ты же знаешь, я с удовольствием тебя приму. Места хватит.

— Знаю, папуля, но я уже позвонила тете Бланш. Она ждет меня, только попозже. А через часок мы будем у тебя, ладно? Ты там, случайно, не сердишься?

— Да нет, — сказал Лэндон. — Просто ты меня огорошила, Джинни. Сбила с толку. Я не знаю, что и думать. Что же все-таки происходит?

— Да все нормально, папуля… Живешь все там же?

— Да.

— Бедненький!

— Будет тебе!

— Ну пока!

Лэндон постоял, уставившись на свои широкие ступни, медленно поднял одну из них и обнаружил на половицах бледный отпечаток. Будет ему теперь нагоняй от миссис Кюль. Целую нотацию прочтет. Вы же знаете, мистер Лэндон, какие в этих старых домах деревянные полы. Они сверкают как бриллиант, но ведь на это надо столько сил положить… столько сил. А эти новые мастики — ну куда они годятся? Разве они для таких полов подходят? После них остается желтизна. Вот и скреби потом…

Что поделаешь, миссис Кюль, у всех свои проблемы. Он мог бы так ей ответить, но не ответит. К тому же в наши дни найти хорошую домработницу не так-то просто. И берет по-божески. Ну, бывает, приложится к его бутылке «Старого тролля». Так что? Все мы не без изъяна. У каждого свои слабости — это надо понимать. Живи и жить давай другим. Таков был его девиз. Иногда. Однако сейчас родная дочь беспокоила его больше, чем миссис Кюль. Впрочем, почему сейчас? Всегда.

В ванной он тщательно вытер под мышками, влез в чистое белье. Джинни — неплохая девчонка, но так и норовит влипнуть в какую-нибудь историю. Поглядеть со стороны — она только тем и занята, что спасается от разных напастей. Разумеется, он узнавал в ней себя — такая же непутевая натура — и очень сомневался, сможет ли она чего-то добиться без посторонней помощи, хотя не исключено, что здесь он преувеличивал. Во всяком случае, глупой ее не назовешь, но витает же в облаках — самым фатальным образом. Эдакая замечтавшаяся невинность! Она напоминала Лэндону его бедную мать — вечно у нее выкипало что-то в кастрюлях, пока она читала роман или глядела в окошко на неведомую птицу. И Джинни из той же породы. В детстве она часто забывала о всяких запретах и садилась в машины к незнакомым людям. Проводя каникулы у дедушки в Бей-Сити, Джинни забредала на старую деревянную эстакаду на краю города, а там на всех парах несся товарняк, и она едва успевала унести ноги. Или, бывало, уцепится одной рукой за верхнюю перекладину лестницы на детской площадке и отрешенно жует яблоко, а до земли, между прочим, около четырех метров. Однажды на уроке домоводства она чуть не отравила целый класс — угостила всех стряпней из омара, которую вечером забыла поставить в холодильник. Таких надо опекать, а они, кстати говоря, часто стремятся от этой опеки увильнуть. В сентябре Джинни поступила в Колумбийский университет[1]. Она хотела изучать антропологию, жизнь первобытного человека, и собиралась переселиться от матери, снять вместе с подругой комнату в доме без лифта. Был ужасный скандал, но с ее матерью, слава богу, такие номера не проходят. Вера стояла насмерть, и Лэндон был ей за это благодарен. Сам он немного повозражал бы и уступил. Но Манхаттан и вправду не место для такой растяпы. Не дочь, а Кандид в юбке! Рано или поздно она допрыгается. В прошлое рождество она водила его по этому огромному городу, крепко ухватив за — локоть и заталкивая в такси, как гид в каком-нибудь арабском городке. Показала ему странные новомодные заведения в Гринич-Виллидже, какие-то маленькие неосвещенные сомнительные подвальчики, сколоченные из дерева чердаки, где загустевший воздух был удушливым от благовоний. Чтобы перебить запах гашиша, объяснила ему Джинни. Она знала местную публику и знакомила с нею отца. Лэндон пытался разобрать имена сквозь причудливые звуки восточного джаза. Лица, одни бледные, другие черные, смотрели на него и его строгий костюм, хмуро ухмыляясь. Он был для них диковинкой, пришельцем с другой планеты. Чтобы доставить удовольствие дочери, он покурил немного травки, но лишь закашлялся да как-то смутно закружилась голова. Как после его первой сигареты. Первая сигарета — у отца в гараже, в тот год Гитлер обменялся рукопожатием с синьором Муссолини. Да, Джинни казалась практичной и понимающей, что к чему, но уж слишком легко она воспринимала темные стороны нью-йоркской жизни. Этот мрачный город бурлил враждебностью, но Джинни ее словно и не замечала. Впрочем, ей не приходилось жить среди недовольного большинства. Деньги матери делали свое дело. В сумочке его дочери лежали кредитные карточки: «Карт бланш», «Дайнерз клаб» и «Америкэн экспресс». А от неприятностей она всегда могла сбежать на такси.

Лэндон посыпал пальцы ног «Дезинексом», нахмурился, увидев, как сморщилась кожа его косолапых ступней. Надел брюки и старую, но чистую белую рубашку с открытым воротом и закатанными до локтей рукавами. Его гардероб — остатки былой роскоши! Многое вполне созрело для музея. Сунув благоухающие ступни в шлепанцы, он пошел на кухню и плеснул в стакан немного «Старого тролля», добавил воды из-под крана. Ноздри его учуяли запах хлорки, дошедший из старых труб. Он засомневался: стоит ли пить в такую рань, и сомнение направило его мысли по мрачному руслу. Ох уж это питье! Тут ведь недолго и в пропасть скатиться, а он все чаще стал заглядывать в бутылочку. Но по крайней мере сегодня у него — никаких деловых встреч. Бутчер недавно звонил насчет работы по продаже недвижимости, и они договорились на завтра, на десять утра. Нужно ехать на Эглинтон-авеню, в контору, по продаже недвижимости «Хартстоун риэлти» к некоему Оззи К. Смиту. Он читал в газетах их объявления, и что-то его там смутило. Но все же хоть какая-то перспектива. Если откровенно — теперь не до жиру. Стоя у окна гостиной, он смотрел вниз на улицу и потягивал разбавленный виски. Ему не нравилось, что дочь остановится у его бывшей свояченицы, но, возможно, он слишком жесток к Бланш. Что-то в этой полоумной бабе глубоко волновало его, будоражило душу — оттого, что хотелось как-то облегчить ее участь. Только возможно ли? На этот счет у Лэндона были сомнения.

На вечеринках, которые она когда-то устраивала у себя — дом в стиле эпохи Тюдоров на Расселл-Хилл-роуд, — Бланш играла в эксцентричную развеселую дамочку, где-то на грани сумасшествия. По крайней мере так казалось Лэндону. В первые часы приходилось мириться с этой обезоруживающей придурковатостью, этим восторженным радушием, за которыми, однако же, всегда просматривалась истерия. Бланш то и дело лезла обниматься, угощала гостей фисташками и крекером, подбавляла в стаканы со спиртным тоник и похлопывала всех по подбородку. Ах, какие все очаровашки! И при этом, разумеется, вливала в себя столько «Бифитера»[2], что нарисованный на этикетке толстоногий моряк давно бы захлебнулся. Диковинным образом размалеванная — на слабых глазах огромные накладные ресницы, на щеках румяна и пудра, как у какой-нибудь мадам из борделя в старом Новом Орлеане, волосы цвета шафрана сбиты в высокий стог на маленькой костистой головке, — она порхала от одного гостя к другому, выплескивая на колени вино и оставляя за подушками диванов и кресел тлеющие «бычки». Она могла появиться в ярко-алом сверкающем балахоне, как какая-нибудь чокнутая богоискательница из Калифорнии, или в девчоночьей блузке и микроюбке с чулками в сеточку. И все ради того, чтобы выставить напоказ хилую грудь и ноги как у цапли. Печальное зрелище! Свихнувшаяся тетушка Мейм[3]!