Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет

• Название: Великая. История «железной» Маргарет
• Автор: Маргарет Тэтчер
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095742-2

Эта книга – история жизни всемирно известного британского политика ХХ века Маргарет Тэтчер, рассказанная ее собственными словами. Ни один другой премьер-министр современности не стремился изменить Великобританию и ее место в мире, так радикально, как это сделала она. Тэтчер откровенно пишет о формировании ее характера и ценностей, о полученном опыте, которые способствовали достижению ею вершин в мире политики. От трогательных воспоминаний детства через годы юности и учебы в Оксфорде к вступлению в парламент и занятию должности премьер-министра Великобритании. Эта книга не только о политике, она о женщине, ставшей символом эпохи!

---

Тед сказал, что теперь он готов создать правительство национального единства, которого, очевидно, хотели «люди». Я была возмущена. В конце концов, он сам настоял, чтобы наша жилищная и налоговая политика, которую я представляла, была максимально конкретной. Теперь, в конце кампании, он фактически отказывался от обещаний, представленных в манифесте, потому что это давало ему больший шанс вернуться на Даунинг-стрит.

Почему он полагал, что ему предложат лидерство в коалиционном правительстве, оставалось не понятным. Тед в тот момент был фигурой, олицетворяющей разногласия, а он убедил себя, что представляет «консенсус», это не соответствовало ни его репутации, ни его темпераменту, ни оценке его другими людьми. Со своей стороны я не собиралась отступать от политики, которую по его настоянию я представляла. Я ушла рассерженной.

В течение последних дней кампании возникало немало неудобных вопросов о коалиции. Я стояла на своем, повторяя обещания предвыборного манифеста, сидя рядом с Тедом Хитом на последней конференции Консервативной партии во вторник 7 октября. Результаты выборов два дня спустя показали, что вопреки естественному желанию избирателей дать лейбористскому правительству возможность действительно управлять страной к ним еще сохранялось недоверие. Лейбористы вышли к финалу с преимуществом в три места, что вряд ли означало, что они продержатся полный срок. Но результат Консервативной партии в 277 мест по сравнению с 319 местами лейбористов показал, что мы не добились поддержки нашего подхода.

Потеряв в Финчли некоторое количество голосов, я все же считала, что удачно провела кампанию. Возникли слухи о том, что я могу стать лидером партии. Эта тема, волновавшая некоторых журналистов, не казалась значимой для меня. Мне лично было жаль Теда Хита. У него была его музыка и небольшой круг друзей, но политика была его жизнью. В том году, кроме того, он пережил серию личных несчастий. Утонула его яхта «Утреннее облако», и его крестник был среди погибших. Поражение на выборах было еще одним ударом. Тем не менее, у меня не было сомнений, что Тед должен уйти. Он проиграл трое из четырех выборов. Он не мог измениться и занял оборонительную позицию, защищая свое прошлое, не желающий видеть, что политический курс нуждается в изменениях. К концу недели я фактически стала неформальным менеджером его кампании. Соответственно я отрицала собственные претензии на лидерство.

Затем в субботу 19 октября Кит выступил с речью в Бирмингеме. Она не входила в серию речей, направленных на изменение стратегии Консервативной партии, поэтому с ней не были знакомы друзья и советники Кита. Я тоже не имела представления о тексте. Именно Эдгбастонская речь в Бирмингеме лишила Кита перспектив на лидерство. Обличительная часть содержала утверждение, что «стабильность нашего населения, нашего человеческого племени находится под угрозой», потому что растет число детей, рожденных от матерей, «менее всего подходящих дать жизнь детям», ибо они «беременеют в подростковом возрасте в социальном слое общества четвертого и пятого уровней». Эти возмутительные слова не принадлежали Киту, а были взяты из статьи, написанной двумя социологами левого крыла и опубликованной группой борьбы против детской бедности. Этот нюанс не был замечен епископами, новеллистами, академиками, политиками-социалистами и комментаторами, провозгласившими Кита безумным евгеником.

Поскольку речь была произнесена в субботу вечером, текст был заранее запрещен к использованию в прессе. Но газета «Ивнинг Стандард» нарушила запрет и набросилась на Кита с гневной атакой, искажая то, что он сказал. Я прочла эту версию на станции Ватерлоо, мое сердце похолодело. Позднее и сам Кит не помог исправить это, неуклюже объясняясь и извиняясь.

Тед чувствовал себя в безопасности. Он даже сказал нам на заседании теневого кабинета в следующий вторник, что предвыборная кампания была «довольно неплохим упражнением в политическом сдерживании и что механизмы работали хорошо». Чувство ирреальности пронизывало наши заседания. Все, кроме самого Теда, видели, что главная проблема заключалась в том, что он оставался «у руля». Он теперь вступил в жестокое противостояние с руководителями «Комитета 1922 года». В ответ на их требование по проведению выборов лидера он оспаривал их легитимность на том основании, что они избраны предыдущим парламентом и должны быть переизбраны.

Тед и его советники надеялись, что смогут выдворить своих противников из руководства «Комитета» и заменить их послушными фигурами. В качестве запоздалой попытки завоевать поддержку рядовых членов парламента он предложил, что из их числа следует пополнить ряд теневых министров и что руководители парламентских комитетов иногда могут выступать с передней скамьи. Возникли слухи, что в теневом кабинете будет перестановка.

Я обнаружила, что пресса гораздо оптимистичнее по поводу моих политических перспектив, чем я сама. «Сандей Экспресс» и «Обсервер» 3 ноября рассказали, что я буду назначена канцлером теневого кабинета. Это была хорошая мысль, и я бы с радостью взялась за эту работу, но думала, что маловероятно, чтобы Тед предложил ее мне. Это подтверждалось мнением комментаторов «Файненшиал Таймс» и «Дэйли Миррор», утверждавших, что я могу получить высокий пост в управлении экономикой, но не теневое казначейство. Так и оказалось. Я была назначена заместителем Р. Карра, отвечавшего за финансовый законопроект, а также стала членом исполнительного комитета. Мои друзья были недовольны тем, что я не получила более важного портфеля. Но я знала по опыту работы под началом Иэна Маклеода над финансовым законопроектом, что это как раз та позиция, где я могу использовать все свои таланты.

Ни Тед, ни я еще не знали, насколько значимой фигурой я стану в течение трех следующих месяцев. Перестановка показала шаткость политического положения Теда. Эд. дю Канн отказался присоединиться к теневому кабинету, демонстрируя, что кабинет больше не интересен правому крылу. Тим Рэйсон и Николас Скотт, вошедшие в кабинет, представляли более или менее левое крыло и, хоть были способными людьми, не имели политического веса.

Перевыборы всех членов «Комитета 1922 года», включая Эдварда дю Канна, в четверг 7 ноября принесли Теду плохие новости. Теперь борьбы за руководство партией избежать было нельзя. Тед написал Эдварду, что теперь он хочет обсудить изменения в процедуре выбора лидера. Тогда в интересах Теда было провести выборы как можно скорее, чтобы не дать претенденту возможности провести эффективную кампанию.

В это время я стала участником Экономической обеденной группы, основанной Ником Ридли в 1972 г. и состоявшей из таких сильных финансистов, как Джон Биффен, Джок Брюс-Гардайн, Джон Нотт и другие. Кроме того, я углубилась в детали своей новой задачи. Это было трудное время, потому что во вторник 12 ноября Дэнис Хили представил один из своих квартальных бюджетов. В нем отразилась паническая реакция на растущие проблемы в промышленности и предлагались сокращение налогообложения предпринимателей в размере £775 млн. (£495 млн. новых налогов на предпринимательскую деятельность были введены лишь полгода назад) и некоторые ограничения субсидирования национализированных предприятий. Тед в ответ, вызвав крайнее изумление консерваторов в парламенте, непродуманно раскритиковал канцлера.

Мой час настал в следующий четверг, когда я выступала от оппозиции на дебатах по поводу бюджета. Я хорошо подготовилась и осветила контраст между вчерашними заявлениями лейбористского правительства и их сегодняшними действиями. Эта часть речи была формальной и детализированной, как и положено. А мои ответы на возражения вызвали шумную поддержку среди членов парламента. Я дала прямой ответ Гарольду Леверу (бывшему самой экономически подкованной фигурой среди лейбористов), когда он перебил меня в начале речи, чтобы поправить точку зрения, которую я ему приписывала. Я ответила: «Мне всегда казалось, что я никогда не смогу соперничать с ним [Левером] в казначействе, потому что есть четыре способа получить деньги. Напечатать. Заработать. Жениться. И занять. Он, кажется, преуспел во всех четырех». Громче всех смеялся на мою реплику сам Левер, умный бизнесмен из богатой семьи.

При обсуждении другого вопроса меня перебил напыщенно-гневный Дэнис Хили, когда я процитировала «Сандэй Телеграф», согласно которой он заявил: «Я никогда не экономлю. Если у меня есть деньги, я иду и покупаю что-нибудь для дома». Дэнис Хили был очень возмущен, так что мне было приятно уступить ему по этому вопросу, сказав (имея в виду, что, как и другие политики-социалисты, он владел собственным загородным домом): «Я рада, что теперь очевидно, насколько бережлив канцлер. Знаю, что он верит в покупку домов в хороших районах, где живут тори». Никто не утверждал, что остроумие в Палате должно быть изысканным, чтобы производить эффект. Это выступление подняло моральный дух нашей парламентской фракции, а с ним и мою репутацию.