Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень

• Название: Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
• Автор: Виктор Лагздиньш
• Издательство: Лиесма
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1987

Сборник латышского детектива знакомит русских читателей с произведениями, в которые исследуются социальные и психологические причины преступности в нашем обществе, а также некоторые теневые стороны западного образа жизни.

---

Грегор Абуш пробормотал нечто, похожее на извинения.

– А теперь я докажу, что это хитроумная и достойная всякой похвалы конструкция построена на песке, – И Ионатан Крюдешанк сказал это почти торжествующе. – Мы с тобой, Грегор, давние приятели. С твоей стороны непростительно забыть, что как делец я имею репутацию человека весьма осторожного… Пойдемте!

Тяжело шагая, Ионатан Крюдешанк повел нас в музыкальную библиотеку.

– Мне самому не дотянуться, – сказал он, указывая рукой на одну из верхних полок. – Грегор, подай мне, пожалуйста, эту кассету… Нет, ты взял другую… Немного левее… На кассете должен быть ярлычок с надписью «Оливер Дэрти».

Неторопливо вставив кассету в гнездо, Ионатан Крюдешанк, прежде чем нажать клавишу, объяснил тоном, каким профессор разговаривает с неуспевающим студентом:

– У меня вошло в привычку записывать на пленку все важные деловые разговоры. В том числе и телефонные. Для этой цели у меня есть специальный усилитель. В наши дни это является элементарной предосторожностью, особенно, если имеешь дело с такими типами, как Оливер Дэрти. Сегодня он наобещает бог весть что, а завтра откажется от каждого слова.

Ионатан Крюдешанк замолчал, затем также неспешно продолжал свое объяснение:

– Давайте проверим досконально версию господина Латорпа!.. Приходит Ричард Бейдеван, почтальон приносит журнал, я его перелистываю, к моим пальцам прилипает ароматическая пудра… Дальше следуют реальные факты, никак не совпадающие с фантазиями господина Латорпа… Кто–то звонит. Услышав голос Дэрти, я немедленно нажимаю клавишу, чтобы зафиксировать наш разговор… Доказательства находятся в этой кассете!

Снова пауза, снова высокомерный голос:

– Не пора ли извиниться передо мной, Грегор? От Латорпа я никаких извинений не жду, его извинения мне нужны, как мертвому припарки. Безнадежно запутавшись в собственных сетях, в которые вы надеялись поймать преступников, вы начинаете раздавать удары наугад. Как боксер с рассеченной бровью, которому заливающая глаза кровь не позволяет разглядеть противника. Ничего не видя, он, подобно ветряной мельнице, размахивает кулаками.

Я взглянул на Грегора Абуша, уже не пытаясь скрыть замешательство.

Было ясно, что мы с треском провалились.

Я не заметил, как Ионатан Крюдешанк наконец нажал клавишу. Как сквозь туман, до меня долетел записанный на пленку голос Дэрти:

«Алло! Алло! Это я – Оливер Дэрти».

«Не кричите! Я и так вас узнал. Когда вы придете?»

«Сегодня не могу, господин Крюдешанк. Но нам пора, наконец, договориться. Альберт сказал, что в любой день может начаться дождливый период. Нам придется со съемками поспешить».

«Все зависит от вас же, господин Дэрти. Как только вы согласитесь на мои условия, банк в вашем распоряжении».

«У вас слишком большой аппетит. Я снимаю этот фильм, чтобы добиться широкой популярности Альберта Герштейна, а вы хотите, чтобы я рекламировал ваше мелкое провинциальное кредитное учреждение».

«Как хотите. Я от своих условий не отступлюсь».

Мы с Грегором Абушем словно загипнотизированные прослушали запись. Прослушали до самого конца. Нас не оставляла надежда, что в почти двадцатиминутном словесном водопаде, где в основном повторялись одни и те же фразы, вдруг да мелькнет нечто такое, что сможет наконец осветить единственно темное место в показаниях Дэрти.

Почему он так категорически отрицал факт, который никак не мог быть поставлен ему в вину? Факт телефонного разговора с Ионатаном Крюдешанком, свидетелем которого был Ричард Бейдеван?

Из гипнотического состояния меня вывел шум заведенного мотора. Какое–то шестое чувство подтолкнуло меня к окну. Я увидел распахнутые ворота гаража, из которых выезжал темно–зеленый лимузин.

Машина успела промчаться мимо дома Альберта Герштейна и трех–четырех особняков и завернуть в переулок, прежде чем я снова обрел дар речи.

– Крюдешанк сбежал! – вскричал я.

– Сбежал? Вы бредите! – Грегор Абуш уставился на меня диким взглядом. – Настолько убедительно доказать нам, что мы абсолютные недоумки, потом бежать? Мне начинает казаться, что все вокруг потеряли рассудок.

В полном замешательстве мы выбежали из музыкальной библиотеки, промчались через спальню и ворвались в гостиную. Здесь нам преградил дорогу слуга.

– Господин Крюдешанк просит его извинить, – чопорным тоном сообщил он. – Велел передать, чтобы его не ожидали. Он вернется только поздно вечером.

– Куда же он уехал?

– Господин Крюдешанк очень спешил, поэтому я толком не понял… К какому–то шарлатану насчет каких–то писем…

Мы оба с Грегором Абушем залились смехом. Моментально были перечеркнуты все доказательства, казавшиеся достаточными для ареста банкира: роковой аромат «Пармской фиалки», подозрение доктора Мэтьюзала, что Крюдешанк симулирует болезнь. Я лично еще никогда не встречал врача, который, поставив неверный диагноз, признался бы в этом.

Рядом зазвонил телефон. Слуга торжественно направился в кабинет снять трубку.

Вернувшись, он также торжественно объявил:

– Просят начальника полиции. Какой–то сержант Александер.

Я немного задержался в гостиной. Когда я вошел в кабинет, Грегор Абуш с удрученным видом сидел в кресле, сжимая в кулаке телефонную трубку, которую лишь сейчас догадался положить.

Я понял, что мне снова предстоит услышать какую–нибудь неприятную новость.

– Что случилось?

– Ничего! Ровно ничего! – Грегор Абуш покачал головой. – В этом–то и вся беда. Мы вернулись с финиша к старту. Банковский охранник Бойль пришел в сознание. Он божится, что ударил его Альберт Герштейн!

– Ну и ситуация!

Грегор Абуш угрюмо молчал. Мне пришло на ум осведомиться:

– Вы ведь не сказали сержанту Александеру, что мы будем у Крюдешанка? Как же он узнал? Может быть, он ясновидец? – пошутил я.

– Ясновидец? Тоже выдумали! Такой же провинциальный простофиля, как и я сам. Все куда проще. Разыскивая меня по всему городу, сержант наткнулся на Крюдешанка. Тот ему и сказал, где мы. К тому же, лишний раз попросил извиниться перед нами за то, что так бесцеремонно покинул нас… Ну, старик, и вляпались мы! – Грегор Абуш судорожно засмеялся. – То, что приключилось с нами, и есть чистейший александрийский юмор.

25

Мы сидели в кабинете начальника полиции.

Над нашими головами нависла почти осязаемая тишина.

Я отрешенным взглядом следил за дождевыми каплями, которые лениво, на секунду прекращая свой бег, а затем снова ускоряя его, струились по оконному стеклу.

Грегор Абуш что–то бубнил себе под нос, перекладывая следственные бумаги. Его глаза были прикованы к массивному дубовому креслу, где восседали поочередно Оливер Дэрти, Tea Кильсеймур, а затем Александр Луис.

От меня не ускользнуло, что Грегор Абуш, перелистывая бумаги чисто автоматически, не в состоянии углубиться в смысл. Он в эту минуту напоминал трехлетнего малыша, которому подарили слишком сложную для его детского ума складную мозаику. Не в состоянии сложить кубики так, чтобы в итоге получилась цельная картинка, он располагает их как попало.

Вернувшись в полицейское управление после неудачного визита к Ионатану Крюдешанку, мы вначале пытались найти какой–нибудь новый поворот, но, поняв всю безнадежность нашей затеи, пали духом.

До сих пор, несмотря на разные неожиданные повороты и умопомрачительные сюрпризы, нас все–таки еще поддерживала надежда выбраться из непроглядных джунглей на свободное пространство.

Сейчас же мы, наконец, знали, что ключ к разгадке – Альберт Герштейн. Но он–то ведь умер, выскользнул из наших рук, оставив после себя вместо многоточия, намекающего на продолжение, жирную точку.

– Телефон! – заметил я, с опозданием услышав звонок.

– Что? – с отсутствующим видом спросил Грегор Абуш.

– Телефон! – повторил я.

– Пусть звонят! – угрюмо отмахнулся Грегор Абуш. – Меня здесь больше нет. Сейчас соединюсь с Новым Виндзором и попрошу прислать кого–нибудь на мое место. А сам обучу Президента разным штучкам и стану выступать вместе с ним в цирке, разве из меня клоун не выйдет?

С упреком покачав головой, я наконец взял трубку.

– Грегор! – В мембране раздался глухой, какой–то сдавленный шепот. – Меня похитили… Ферма… Пророк… Я…

За этим следовал приглушенный вскрик, как будто говорившему по телефону силой заткнули рот. Раздались гудки.

Я почти бессознательно положил трубку на место. С минуту, чувствуя, что у меня в голове полный хаос, я тупо взирал на Грегора Абуша.

– Говорите же наконец! Да не молчите вы! Что стряслось?

Я сказал в чем дело.

Грегор Абуш вначале засомневался:

– Вы уверены, что это действительно был Ионатан Крюдешанк?

Прежде чем ответить, я подумал. Идеальной слышимость не была, к тому же, говорили шепотом. И все–таки мне показалось, что я узнал характерную интонацию и голосовой тембр Ионатана Крюдешанка.