Исраил Ибрагимов - Тамерлан (начало пути)

• Название: Тамерлан (начало пути)
• Автор: Исраил Ибрагимов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003

Книга дает возможность ощутить художественный образ средневекового Мавераннарха (середина XV в.); вместе с тем это — своеобразное авторское видение молодых лет создателя империи Тимуридов, полных напряженной борьбы за власть, а подчас просто за выживание — о Тимуре сыне Торгая, известного в мировой истории великого государственного деятеля и полководца эмира Тимура — Тамерлана

---

— Слышите, она приветствует утро. Вот отчего я люблю это время. Ах, как замечательно! Т–с–с!..

Абдаллах действительно полностью во власти пения перепелки.

— Сейчас ей ответит другая — слушайте…

Через какое–то мгновение откуда–то из глубины сада за розарием доносится пение другой перепелки.

— Слышите? Ах, как прекрасно! Они говорят между собой! На своем языке! Одна здесь, другая там!

Тимур согласно, но на деле маскируя раздражение, кивает головой.

— А розы мои! Знаете откуда они завезены?

— Из Самарканда? — не очень умело подыгрывает Тимур.

— Нет! Нет! Розы из Хоросана — да! Да! Из Хоросана! Предлагаю подойти к ним и вы ощутите их аромат… любви.

Абдаллах подводит к одной из пышных клумб с розами, восторженно, почти шепотом произносит:

— Ощущаете?

— Да.

— Что?

— Запах — вы правы — любви…

— А эти шипы! Не кажется вам, что они. Как доблестные воины, оберегают изящные головки любимых женщин. А теперь, сын мой, я охотно выслушаю: что заставило придти в такой ранний час? Только, пожалуйста говорите… мягче… Не спугните музыку утра…

— Я слышал, что наш высокочтимый отец отцов — да, будет милостив к нему Аллах! — собирается на охоту.

— Да, конечно. В следующем месяце, а что?… Хотя догадываюсь: Хусеин рассказывал об этой… злополучной стреле — разве не так?

— Поражаюсь вашему умению читать чужие мысли: именно об этом я хотел напомнить. И дать совет…

— Совет? Кому? Мне?

— Пусть отложит эмир охоту.

— Но это невозможно.

— Почему?

— Я знаю отца, — нюхая розу, — говорит Абдаллах, — он никогда не отступится от своего решения. И к тому же… эта стрела — бог знает что. Отец знает об этом. Ему стало смешно. Он же терпеть не может… малодушия… и к тому же, как сказано в книгах, в одну реку невозможно войти дважды.

— Это сказал, кажется, греческий мыслитель, — говорит Тимур.

— Похвально, — в это время внимание Абдаллаха захватывает пение перепелки и, немного послушав пение птахи и возвращаясь на свое место, он добавляет: — Хорошо, я попрошу отца — он тебя примет, но ты сам скажешь о своих… тревогах… а сейчас послушаем… посидим рядом…

— О, прекрасно! — едва ли не полушепотом продолжает Абдаллах, отец Хусейна и Айджал.

46

И снова дворец эмира Казангана. Пышный интерьер помещений в восточном стиле с охраной у дверей. Тимур подходит к дверям.

— Тысячник Тимур сын Торгая, — представляет он себя стражникам.

Тотчас двери перед ним открываются. Тимур следует через проем в следующее помещение. Однако впереди его проходит глава стражников — подает знак следующей двойке стражников, застывших у следующей двери — те открывают двери. То же происходит во время прохода его в третье помещение, четвертое и т. д. Вот — тронный (назовем так) зал эмира Казангана.

— Тысячник Тимур сын Торгая, — докладывают эмиру.

Эмир Казанган — его застаем мы у окна в стороне от трона — в приветствии поворачивает голову.

— Верно, верно: ведь ты тысячник. Ну, конечно, тысячник! — будто запамятовав, а теперь «нечаянно вспомнив» произносит Казанган. В таком возрасте и уже тысячник! Наслышан о твоих подвигах! Ну, ладно — о подвигах поговорим в следующий раз…

Тимур пытается деликатно остановить монолог эмира, но тот, заметив, что визитер собирается говорить, «неумолимо» продолжает:

— Знаю! Знаю! Ни слова — о стреле! Неужели у меня нет ничего другого, над чем следует поломать голову!? Отложить охоту!? Ты представляешь какой переполох это вызовет у людей!? Что подумают люди, если я отменю охоту! Если догадаются о причинах отмены!? Что их эмир робок? Трус? Боится выйти из своих покоев? У владельцев злых языков слепые глаза и тонкие шеи. Это хорошо, что ты, Тимур сын Торгая, понял меня с полуслова. А сейчас о другом.

— Я весь — внимание, отец, властелин необьятного Мавераннахра.

— Ты верно сказал — «необъятного Мавераннахра». Что по твоему значит Мавераннахр?

Тимур несколько озадачен.

— Что!?

— Мавераннахр — великая держава.

— Великая, но, ты прав, и необъятная — на юге, в … Кабуле… Кундузе… Хусейну удалось навести кое–какой порядок. А на севере… тут пошаливают люди твоего дядюшки — не пойму, что не хватает… Хаджи Барласу!? Все у него есть, все ему дал!.. Или… тот же Самарканд — кажется, вот он под рукой, а не обнимешь. — Печально заключает эмир Казанган, — а на востоке все это на руку монголам Туглук Тимур радуется нашим слабостям.

— Я сын Торгая, а не Хаджи Барласа. У тысячи моих воинов — тысяча сабель и тысяча щитов. Они готовы встать грудью за вас, отец! За Мавераннахр!

— Ты просил принять и я тебя принял, но не думай, что это делаю из желания выслушать советы любого. Твои тем более. Забудь о советах, которые ты мне собирался дать, а бери с собой надежных тебе людей и отправляйся в… Самарканд…

— В Самарканд? Зачем!? — невольно вырвалось у Тимура.

— Ты удивлен? Спокойнее… Не в ссылку — нет, Тимур сын Торгая, я тебя не ссылаю — Я тебя отправляю с поручением…

— С поручением? — старается сдержать изумление Тимур.

— Да, с поручением, — говорит эмир, — и с поручением важным для меня. Для нас. Для Мавераннахра.

— Я готов выполнить любую вашу волю.

— Верю, — продолжает эмир, — взгляни вон туда! — Он показывает столик, на котором высятся песочные часы. — Дела в Самарканде, подобны песку, — подходит к часам, — я хочу, чтобы песок этот сыпался, — переворачивает часы, — в ту сторону, которую пожелаю я, а не те, кто жирует в Самарканде.

— Что я должен сделать?

— Представь: завтра на Мавераннахр пойдут монголы — как мы их встретим? Сколько воинов выставит Самарканд? И как он думает их выставить? Меня интересует о Самарканде все.

— Но там Джамаль со своими людьми, — как бы вскользь, замечает Тимур.

— Этот кривой безглазый Джамаль! — говорит раздраженно Эмир. — Пусть крепко запомнит: твоими устами буду говорить с ним я! Твои действия — мои действия! — берет в руки свернутую в трубку бумагу, отдает ее Тимуру, — здесь все сказано… Кроме одного: Я имею ввиду вот что: у Джамаль очень длинный язык и очень, как точно сказано тобой, тонкая… шея. Самарканд должен выставить тысячу! Самарканд обязан содержать эту тысячу! — добавляет, хитро прищурив глаза.

47

Тимур возвращается через те же помещения, в одном из которых мы видим группу людей, видимо, очередных на аудиенцию к эмиру. Среди них — Абдаллах, который, увидев Тимура, окликает его:

— Тимур!

Абдаллах отводит зятя в сторонку, интересуется:

— Отец не принял твой совет — я был прав?

— У вас божий дар предвидения, отец.

— Ах, о каком даре речь! — игриво отмахивается Абдаллах, — Что впереди нас ждет вот — вопрос.

— Меня — Самарканд. Для вас у нас — никаких тайн. Великий эмир — и да дарует Аллах ему долгую жизнь! — отправляет меня с поручением в Самарканд, — делится новостью. Тимур.

— В Самарканд? Какое поручение? — заволновался Абдаллах.

Однако Тимур изобразил всем видом нечто, что говорило о желательности данную ситуацию держать в секрете, да так, что Абдалах невольно, забыв об осторожности, обернулся — действительно там, за спиной, «очередники», как по команде, прекратив беседы, «навострили уши» к его диалогу с зятем.

— О, Самарканд! Самарканд! — вздыхает Абдаллах, — Самарканд подобен сладостному сну! Закрою глаза и вижу: сады, сады!

— Какие сады в Самарканде! — явно реагируя на «диалог», — говорит один «очередник» другому.

— В окрестностях Самарканда! — вторит другой.

В приятную дискуссию включается третий и тогда Тимуру — к ужасу его! — становится ясно, что с этой минуты тайна о его предстоящей поездке в Самарканд рухнула. На лице его на этот раз написано нечто, что испытывает человек, только что осознавший свою оплошность. Немая сцена: «очередники» враз умолкают, надменно пытаясь скрыть противоположное чувствам Тимура.

48

Базарная площадь в Самарканде. Большие толпы зевак у аттракциона канатоходцев, образовавших живое кольцо.

— Маспоропосы из Хоросана. Впервые в Самрканде! Впервые в Самарканде! Маспоропосы из Хоросана! — выкрикивает один из канатоходцев.

— Кто сколько может! Кто сколько может! — выкрикивает другой, по–видимому, ассистент главного канатоходца. На плечах у ассистента, обхватив ножками его шею и с шапкой в руках, устроился мальчик лет 5–6. — Кто сколько может! Не скупитесь, господа! Что в нашей жизни — таньга!? Кусочек жалкого металла! А мы подарим радость на всю жизнь! Свидетель Аллах — никогда вы не видели такого прекрасного зрелища! Кто сколько может! Ай, молодец! — хвалит ассистент какого–то мужчину. — Не пожалели две таньги — кто больше? Кто больше? Ассистент с мальчиком на плечах медленно, разжигая толпу, движется по кругу…