Иван Дроздов - Покоренный "атаман"

• Название: Покоренный "атаман"
• Автор: Иван Дроздов
• Издательство: «Донбасс»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1967

«Покоренный «Атаман» — роман из современной жизни. Автор показывает различных людей — тут и знаменитый ученый, возглавляющий лабораторию в институте, и молодой инженер, создающий электронную машину для горных предприятий. Возникают острые коллизии борьбы, сталкиваются идеи, характеры, судьбы. Одна из сюжетных линий — личные отношения двух молодых людей, инженера Андрея Самарина и молодой артистки Марии Березкиной. Но поскольку эти люди стоят на первой линии борьбы за лучшие идеалы, то их личные отношения перерастают в общественные, характеризующие собой новые черты советского человека. Роман многоплановый. Действие развертывается и в горняцком городе и в Москве, в стенах института и в шахтной лаве. Много страниц посвящено театру, жизни артистов.

Донецк. "Издательство Донбасс". 1968 г.

---

Данчин ждал терпеливо. Казалось, ему даже нравилось сидеть в приемной и ожидать вызова к председателю совнархоза.

Кивнув на шкаф–дверь, он сказал Селезневу: — Никогда я не был у такого важного начальника. Пожалуй, он побольше прежнего наркома будет.

— Много больше, — подтвердил Селезнев.

Вышла секретарь и кивнула горнякам: дескать, проходите. Начальник шахты одернул пиджак, вдохнул полной грудью и шагнул к двери. Данчин уже в «шкафу» нагнал Селезнева. Шел по кабинету за спиной начальника шахты, ссутулив плечи, склонив голову. Впрочем, и в такой позе он заметно возвышался над Селезневым. Краем глаза оглядывал кабинет: сверкающий глянцем желто–восковой пол, окна во всю стену — из них виден был пруд и городской пляж.

— Здравствуйте! — проговорил Селезнев осипшим от волнения голосом и некстати тронул ус, неловко повел плечом. Данчин наклонил еще ниже голову, — теперь уже в знак приветствия. Председатель сдержанно кивнул посетителям:

— Садитесь.

Сказал неприветливо, вяло и всем телом навалился на левый поручень кресла, потянул из воротника шею, точно он давил ему горло.

Селезнев стал излагать суть вопроса. Говорил о приборе Самарина, о том, как «институтские» сняли его, а на шахте в это время чуть было не убило двух горняков, потому что не было реле защиты от токов утечки — прибора Самарина.

— А недавно мы узнали, что и самого Самарина уволили из института. И группу электроников распустили. Это уж непорядок, товарищ председатель! Мы бы просили вмешаться, защитить…

Говорил сбивчиво, несвязно. И когда закончил, испытал такое чувство, точно гора у него с плеч свалилась.

— Ну, а если прибор нехорош — решили его доделать? — сказал председатель.

— Прибор хорош, незачем его доделывать, — подал свой голос Данчин.

— Вам кажется хорошим, а ученые нашли в нем недостатки. Кому же я должен верить?

Селезнев смотрел в глаза председателю, смотрел неприязненно, тяжело. «Что с ним говорить, если он досиживает последние дни». И Селезнев хотел было демонстративно встать, ядовито извиниться: простите, мол, за беспокойство, но тут вступил в беседу Данчин:

— Мы, может быть, не так говорим — тут, знаете, есть много подспудного, такого, что не ухватишь руками, но с прибором дело нечисто. И с электрониками нечисто… Вы, товарищ председатель, послушайте сюда… — тут Данчин ближе подвинулся к председателю. — Каиров в институте играет скверную роль…

Селезнев кашлянул. И тоже ближе подвинулся к председателю. Ему не нравилась бестолковая речь Данчина, он бы хотел его перебить, заговорить сам, но Данчин распалялся:

— Электроники смотрят вперед, они хотят автоматизировать все процессы, а их разгоняют. Тут, товарищ председатель, какое–то недоразумение. Надо бы разобраться.

Данчин перевел дух, и тотчас же хотел заговорить Селезнев, но председатель их перебил. Он поднял ладони, сказал:

— Мне все ясно.

Он вышел из–за стола, слегка потянулся, посмотрел в окно. Говорить не торопился, и это понравилось Селезневу и Данчину. «Значит, задели за живое. Думает».

Председатель повернулся к посетителям.

— Взрослые вы люди, — сказал с укоризной, — и, наверное, хорошие люди, по крайней мере, я знаю вашу шахту как хорошую. А это значит, и дело вы свое хорошо правите, и людьми руководить умеете. Только вот противника жизни нашей вы не знаете.

Председатель оживился, предупреждающе поднял руку:

— Нет, нет, поймите меня правильно. Я, может быть, резок, может, немного преувеличу, но скажу вам так: время хоть нынче и мирное, а противник у народа есть. Он не чужеземец, на нем кет особой формы; он и объясняется на нашем языке, потому и трудно его распознать. Вот вы говорите, зря институтские сняли прибор. На шахте из–за этого двух горняков могло убить. Но вы не знаете, кому был нужен прибор и зачем… А нужен он был почтенному ученому. Для чего? Я вам сейчас покажу.

Председатель достал из стола папку, перелистал бумаги.

— Вот послушайте, прочту один документ. «Сводный отчет Степнянского горного научно–исследовательского института». Параграф, параграф… Да, да — вот параграф тридцать второй. Лаборатория автоматики. Закончены работы по электронному прибору АКУ, защищающему горняков от токов утечки. АКУ изготовлен в двух пробных образцах, прошел испытание на шахтах «Зеленодольская» и «Вертикальная — Глубокая». Институт рекомендует прибор в серию».

— А вот еще–параграф… параграф… сорок первый. «Завершены работы по созданию малогабаритной электронно–вычислительной машины СД‑1. Диапазон применения широкий, решение оригинальное…» Председатель аккуратно сложил папку, спрятал в стол. Он смотрел на Селезнева и Данчина так, будто задал им загадку.

— Теперь, надеюсь, вам понятна история с доработкой прибора. Отчитаться, пустить пыль в глаза, прикрыть свою научную несостоятельность — вот что нужно иным почтенным мужам! А вы говорите: прибор и без того хорош.

Председатель свел у переносицы черные широкие брови. На лбу у него резко обозначились три морщины. Селезнев только теперь заметил, что лицо у председателя испещрено мелкой вязью морщинок, лет ему, наверное, за пятьдесят. Ни Селезнев, ни Данчин теперь уже не думали дурно о председателе, он им не казался ни чванливым, ни неумным, наоборот, оба они были поражены внезапной откровенностью этого большого человека, его глубоким проникновением в суть запутанных, сложных явлений.

Они молчали. Им не хотелось говорить. Они ждали, что еще скажет председатель. И он сказал:

— О Самарине тоже знаю. С ним история посложнее. Тут, пожалуй, преступлением пахнет. Мне стало известно, что в Москве печатается книга Каирова об электронных машинах. Боюсь, что к этой книге Каиров имеет такое же отношение, как и к приборам. Вот и выставил он Самарина, а вместе с ним и всех электроников из института. Одним словом, тут история неприглядная, и сейчас ею занимаются в обкоме партии. Будьте спокойны: все станет на свои места. А теперь извините меня. Я должен идти на пульт, говорить с англичанами. Они сейчас в Магнитогорске, но собираются к нам. Между прочим, самаринской машиной интересуются.

2

— Ральф, взгляните на часы, не пора ли нам выходить?..

— Да, через два часа отправляется самолет на Степнянск.

— Надо вызвать такси.

— Нет, мы пойдем пешком. Я хочу посмотреть панораму Магнитки ночью.

Инженер Дэни Сэтби и его референт Ральф — туристы из Англии — собирались в Степнянск к председателю совнархоза и инженеру Самарину, с которым Сэтби дважды встречался в Англии и считал русского парня своим другом. Здесь, в Магнитогорске, от случайно встретившихся московских физиков Сэтби услышал о сверхчувствительной электронной схеме Самарина и решил во что бы то ни стало посмотреть ее. Он позвонил в Москву и тотчас же получил разрешение на поездку в Степнянск. Конечно же, Андрей покажет ему свою электронную схему!..

Они не виделись шесть лет — с тех пор, как встретились на английском заводе, куда русские ребята приезжали смотреть большую электронно–вычислительную машину. Завод принадлежал отцу Сэтби, сын в то время дублировал начальника мартеновского цеха — молодой инженер проходил практику на всех ступенях металлургического процесса.

Дэни пригласил Самарина в гости. Предлагал жить в фамильном особняке…

По Магнитогорску шли не торопясь. Миновали гастрономический магазин, прошли сверкающий огнями ресторан «Южный Урал» и скоро очутились у подножья горы Магнитной. На западном ее склоне в свете прожекторов гремели экскаваторы, вправо от них чернели силуэты аглофабрик.

— В двенадцатом году, — сказал Ральф, — японцы хотели купить гору Магнитную. Предлагали русским 25 миллионов золотом.

— Где ты вычитал?

— В книгах по русской истории.

Как же посмотрели на это русские?

— Они показали им кукиш.

— Правильно сделали. Как видишь, воздвигли тут фундамент русской металлургии.

— Но японцы тоже воздвигли бы здесь фундамент русской металлургии.

Сэтби в недоумении посмотрел на спутника.

— Не удивляйтесь, сэр. При первом же конфликте Союз бы оттяпал завод у япошек.

Сэтби рассмеялся.

— Из вас, Ральф, выйдет превосходный гешефтман, Ваш отец недаром приобщает вас к коммерции.

— Это не совсем так, — обиделся Ральф. — Отец приставил меня к вам в референты и сказал: «Наблюдай за этим Архимедом и постарайся перенять его знания и опыт. Отец хочет, чтобы я походил на вас. А кроме того, то, о чем я говорю, больше относится к политике, чем к коммерции.

Ральф тоже был сыном главы металлургического концерна, расположенного в другом районе Англии. Заводы концерна давали рекордную в мире выплавку металла, но на Магнитке был более дешевый металл.

Отправляя сына в Россию, отец Ральфа наказывал ему непременно побывать на Магнитке. И если Сэтби не ставил перед собой никаких конкретных задач, то иначе был настроен его спутник Ральф. Его интересовало электронное оборудование доменных печей, мартенов и прокатных станов. Потому–то он с жаром принял предложение Сэтби посетить его друга Самарина и заодно посмотреть «сверхчувствительную электронную схему». Сэтби при этом сказал: «Может быть, мы закупим ее у Советов и применим для раскроя листа на прокате».