Роузи Кукла - Не сотворяйте ангелов из женщин

• Название: Не сотворяйте ангелов из женщин
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2014

Две женщины: мать и ее взрослеющая дочь и обе любят одного мужчину. Мать–мужа, дочь–отчима, который для нее и друг, и доктор Пилюлькин.

В своем стремлении привлечь к себе его внимание они сражаются между собой как не родные. Мать, не думая о последствиях, дочь, завлекая молодостью и телом.… И дочь выигрывает! Но…А что же он, неужто он не видит? Видит, понимает и дочери отказывает…Проходит время и Галина, та самая, кто думала, что выиграла его, уже летает бортпроводником на Иле. А их самолет, Ил‑18Д, однажды вспыхнул, из–за того, что разругался экипаж со штурманом, гулящей бабой, да так, что на посадку они зашли с не выпущенным шасси… Смертельно разругались ведь и струсили потом, покидая самолет горящий.…И тогда Галина, в образе ангела–спасителя спасает пассажиров ценою собственной жизни.

---

Вот так я, хоть и совсем еще малая была, а уже мамочке своей диплом защитить на отлично помогла!

Потом она говорила, что после ее защиты я так еще никогда жадно не припадала к ее груди. Видимо, то уже была не просто грудь моей мамочки, а еще и молодого специалиста в придачу. Вот так, вместе, с ее интегралами да кривыми АЧХ — амплитудно–частотных характеристик, я и наглоталась молочка, словно внеземного разума. Это я потом уже поняла, когда в школу пошла и все на пятерочки, да редко бывало, что на четверочки. Еще бы! У кого еще так, чтобы малое дитя с самых пеленок поглощало знания, можно сказать, с молоком матери, да с интегралами и апмлитудно–частотными характеристиками — АЧХ, в придачу!

Жили мы дружно: мама, бабушка и я, мужчин в доме не было.

Потому, как только какой мастер приходил, то я к нему словно пьявочка приклеивалась и все старалась узнать, не он ли мой папочка? Чем другой раз так их пугала, что они быстрее, быстрее и за дверь! Один мастер даже ключ какой–то забыл, вот как я его обрадовала.

Мама работала в каком–то НИИ, уходила на целый день, и я скучала по ней вместе с бабушкой. Но вскоре к нам зачастил один друг мой. Так он мне представился.

Пришел как–то лечить бабушку, а потом снова, маме и бабушке цветы, а мне шоколадку маленькую. Понравился он мне, этот добрый доктор Пилюлькин. Так он себя назвал. А он и был доктор, только не Пилюлькин, а врач — терапевт.

Это я потом уже узнала, когда разрешила ему быть моим папкой. Разрешила, но только при одном условии, что он не будет обижать мою мамочку. С детства я была девушкой самостоятельной и потому считала, что моя главная обязанность — защищать свою мамочку.

И вот, когда он уже переехал к нам жить и спал с мамой в другой комнате, то однажды ночью…

Первое время я не спала, все прислушивалась: не обижает ли Пилюлькин мою мамочку? И вот однажды я встаю и босиком шлеп, шлеп — к ним в комнату. Вошла и говорю:

— Пилюлькин! Ты же мне обещал мамочку мою не обижать! Так?

— Так! — Говорит он, лежа сверху на моей мамочке.

— Так, зачем же тогда ты…?

— А он и не обижает. — Из–под него говорит мамочка. — Мы просто играем! Играемся… в паровозик…

— Ну, тогда и я с вами! — Говорю, и тут же вскарабкалась к нему на спину…

Так я узнала, что по ночам и взрослые тоже играют, да в такие игры веселые, когда паровозик пыхтит над мамочкой, а она лежит под ним и смеется, да еще его ручками, ножками своими обхватывает.…Потому что она, так сама себя назвала, что она вагончик — Теплушка, а он, Пилюлькин, он ее Паровозик! Потому и пыхтит над ней…

Один раз я с ними играла, а потом, если услышу и проснусь, так спрашиваю из своей комнаты:

— Вы хорошо играетесь? Пилюлькин, ты мою мамочку не обижаешь?

А мамочка мне в ответ и смеясь:

— Нет, не обижает, мы хорошо играемся….

И слышу потом, как они вместе смеются довольные моим замечанием.

А потом мы с бабушкой все обсуждали, как же я буду вести себя с маленьким братиком, который должен был скоро появиться у моего нового папки и моей мамочки.

Валерка родился и сразу же стал мне мешать. Я ему говорила, чтобы он не кричал так часто, а он меня не слушал. Тогда я взяла его на руки и стала, как мамочка моя, носить и укачивать. Ну и попало же мне за это! А если подумать, так за что? Я же ведь тоже хотела так, как мамочка моя, ю ребеночка носить и баюкать. Ведь он не только их, как говорили мне все, он и мой братик тоже!

Ну, а потом началась шкода, как говорила мама. Это о нас с Валеркой так, потому что мы стали такое по дому вытворять, что меня решили сдать. Так мне сказали. Сдать, как Павлика Морозова, так мама обо мне сказала. Так я попала в садик. Ну, а потом школа, а потом…

Потом я влюбилась! И вот как все это случилось…

В кого влюбляются ангелы

— Почему один? Почему не вдвоем?

— Втроем, бабушка… — Поправляю разгневанную бабушку. — Втроем они уехали. Ты Валерку забыла…

— Ничего я не забыла! — Это она ко мне обращается, а потом снова к нему.

— Я же тебе сама родненькую дочь, ангела ведь тебе передала с рук на руки! Ты же мне обещал ее беречь! Обещал? И что? — Он говорит, а она возмущаясь:

— Что? Какой там еще, монпансье? Кто? Драже?

— Не драже, бабушка, а месье Роже, француз. Он ее вместе с Валеркой увез. Она за него вышла и теперь во Франции жить будет, в Марселе.

— Господи! Хорошо, что отец, ничего этого не видит. Дочь его от своего мужа ушла, во Франциях, за какого–то драже–монпансье вышла, да еще в этих марселях…

— Да не в марселевых, бабушка, занавесках, а в городе Марселе, идем, я тебе в атласе Мира покажу, где это…

— Все! Ухожу я от вас! Завтра же уеду в деревню! Ну, что ты смотришь? Давай уже показывай, где там ее марселя находится…

Спустя час…

— А почему ты мне об этом раньше не говорил? — Спрашиваю его

Мы остались одни в комнате, и он, разбирая чемодан, раскладывая свои вещи на диване, виновато на меня посматривая, молчит.

— А ты думал, я еще маленькая и ничего не пойму, почему вы расходитесь? А я, между прочим, увидела трещину в ваших отношениях еще в первый ваш приезд оттуда, назад домой. Что произошло с вами? Неужели любовь закончилась?

Потом я целый час слушаю его объяснения, но из–за его нежелания откровенничать я его прерываю на полуслове.

— Знаешь что? Я больше не хочу слушать, кто из вас больше всего виноват. Вы оба виноваты! Оба! Только вы ведь совсем о нас не подумали, ни ты, ни мамочка моя. Каждый из вас только о себе и думал, а как же мы? Как же нам жить после этого?

Говорю и уже не могу сама сдержать слез. Потому отвернулась и в окно смотрю. Он подошел, обнял за плечи.

— Знаешь что, а ты ведь права! Мы настолько в себя ушли со своими обидами и выяснениями кто из нас прав, а кто виноват, что совсем не подумали о вас: о Валерке, о тебе…

— А я, между прочим, о тебе только и думала!

— Ну, и что же ты думала?

Наступила зловещая пауза.

Я ведь не собиралась ему говорить ничего и вообще я никому о том, что испытываю к нему, никому и никогда не говорила. Все эти годы, что мы жили вместе, я его тайно ото всех любила! Да, любила! Сначала, как первого в своей жизни взрослого мужчину рядом, потом за то, что он меня тоже любил и баловал. Даже защищал меня где–то перед всеми, а потом…

Разве же я могу сейчас в этом признаться… Тем более, после того, что у них между собой произошло.…Потому я, избегая разоблачения, меняю тему и спрашиваю, оборачиваясь и стряхивая его руки с моих плеч.

— Я думаю, что во всем виновата женщина…

Он не понял ничего, потому наивно переспрашивает.

— Какая женщина? Не было у меня никакой женщины! Только она и все!

— Да?

— Ну, зачем же мне тебе врать?

— И что, ты за все эти годы ни разу не подумал о другой женщине?

— Нет! Можешь поверить мне.

— А вот не поверю, представь себе!

— Как это? Я же лучше об этом знаю!

— Да ничего ты не знаешь! Понял? Ничего ты не понял! — Говорю ему и со слезами на глазах, выбегаю из комнаты в коридор, хватаю сходу свой плащ на вешалке и уже в дверях слышу, как он мне:

— Постой, Лягушонок! Куда ты? Что я не понял? Что? Скажи…

Дверь хлопнула, я облокотилась от дрожащей слабости в ногах на нее спиной и тихо, но так, чтобы слышать сказала:

— Ты не понял самого главного, дурачок!

— Какой еще дурачок, Галка? Кто? Что, не понял? — Спрашивает соседка, открывая дверь на всю ширину. Она так часто оставляла свою дверь приоткрытой, пока что–то вонючее готовила на обед.

— Мать–то твоя где? Неужели правда, что в Париже осталась с любовником? — Спрашивает беспардонно, высовывая голову в бигудях.

— Тетя Лариса….Ну вы хоть.… Что это у вас так всегда? Если разошлись, то обязательно женщина в этом виновата! А если женщина, повторно замуж вышла по любви? То что тогда? Нет! Вам обязательно надо ее в грязи вывалить! Завидно стало, что ли? А Лариска?

— Я никакая для тебя не Лариска! Для тебя я — Лариса Кирилловна, малявка! — И с силой захлопнула дверь.

И пока я перевожу дыхание, успокаиваясь от этого неприятного разговора, стоя на лестничной площадке, то слышу, как она громко, и явно рассчитывая, что я услышу, поносит нас: меня и мамку, сравнивая с беспутными бабами, с теми, с кем сама, между прочим, водила все время дружбу и занималась какими–то темными махинациями…

— Потому ты и осталась одна, крыска — Лариска, с бигудями на своей дурной голове, да и с беспросветной дурью!

Высказалась, и мне как–то даже легче стало! Ну, все, теперь надо на улицу. Не могу уже выслушивать комментарии о …Комментарии о чем?

О том, как мужчина потерял женщину из–за? Да, а из–за чего же?

Как это, из–за чего? И не чего, а ее! Из–за женщины!

Правильно говорят французы: «Cherchez la femme»! — Ищите женщину! Женщину! Понятно вам?