Роузи Кукла - Правильный выбор

• Название: Правильный выбор
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2013

Это второй рассказ о жизни Кадеточки.

Он написан в продолжение сюжетной линии воспоминаний девочки Тани, будущей Кадеточки. Рассказ продолжают описывать события из школьной жизни Тани, событий в ее семье и приключений с ее подругой Катей.

Девочки взрослели и входили во взрослый мир ощущений и сексуальных желаний так, как проходили его почти все мы. Неопытно и не осторожно, соблазняясь и ошибаясь. Но и по разному.

Сюжет рассказа построен на описании трудного выбора девушки, под воздействием соблазнов и обстоятельств.

При этом героиня, долгое время, как бы, не замечает рядом с собой, присутствия влюбленного в нее курсанта Костю, которого она все время насмешливо и, унижая, называет Котяра. Потребовалось время, для накопления собственного опыта и переоценки понятий, ее осознание того, что рядом это не просто очередной Котяра, а заботливый и надежный товарищ, который желает быть ей незаменимым другом и защитником.

В сюжете описан действительный случай, когда курсант военно-морского училища, заступился за любимую девушку, пожертвовав собой.

Спустя годы эта девушка встретила свою судьбу и переехала жить к мужу в Болгарию. Где и проживает в настоящее время.

---

Ой, отчего–то мне не спокойно на душе. А вдруг я не услышала и пока я спала, он встал и тихонечко вышел? Ну что если так? Что тогда? Все мне непременно надо увидеть его и убедиться, что он здесь, рядом. Я с ума сойду, если не удостоверюсь в этом сейчас.

Вот теперь я уже не сдерживаюсь и тихо, стараясь не скрипеть кроватью, привстаю. Сердце снова начинает учащенно биться.

Еще бы! Я, можно сказать впервые в своей жизни раздетая и сама иду к мужчине в объятия. Но мне, ни секундой не совестно и не стыдно, наоборот, меня всю тянет к нему и так, что я себя ели сдерживаю. Ну, все! Я у двери. Напоследок оборачиваюсь и смотрю. Мама по–прежнему спит.

Прости меня мамочка, но мне пора!

Дверь медленно поддалась и сквозь приоткрытую створку двери я, на трясущихся ногах протискиваюсь к нему. Да! Не в комнату, а к нему, моему мальчику любимому.

Полоска света от ночника из нашей комнаты ложится светлой дорожкой на пол и немного подсвечивает всю обстановку у него.

Я стою и трясусь, словно я в Антарктиде или на льдине. Но при этом я горю и меня все время почему–то обливает холодным потом. Смотрю, ищу глазами его.

Вот он! Он спит? Он не ушел!

Не пойму?

Внезапно я ощущаю, что я с ним одно целое и это мое стояние перед ним в ночной сорочке и почти обнаженной оно не нормальное, не правильное.

Ну! Что ты! Шагай, смелее, девочка!

Делаю маленький шажок и тут же замираю. Замираю от ужаса своего положения, своего неуемного, темного, сексуального желания быть с ним, рядом.

От охватившего меня напряжения и волнения чувствую, что мне нестерпимо надо в туалет. Сейчас же, немедленно!

Те несколько метров, что я, словно приведение проскальзываю босыми ногами по полу, немного отрезвляют меня и я, негнущимися руками, цепляю ручку двери и тяну ее к себе. А голова, глаза, все к нему обращены, на него. Его не вижу всего, а только большое, словно белый валун очертание его тела!

Мамочка! Милая, да что же это? Я должна пройти в туалет, но ноги словно приросли к полу, а руки не слушаются.

— Танюшка? Что случилось? Тебе помочь?

Его шепот, словно грохот от реактивного двигателя, запущенного на полную мощь оглушает меня и я, сама не знаю от чего так, столбенею и замираю, как заколдованная.

С трудом, нелепо и невнятно шевелю губами, пытаясь выдавить из себя что–то похожее на слова.

— Я, я, мне, я иду, иду… Мне надо…, надо в туалет. Проводи меня.

Что, что я несу? Почему я это говорю ему и тут же осекаюсь, так как он огромной массой своего тела вырастает совсем не слышно передо мной. И я чувствую его тепло, смутно вижу, что его тело почти нагое, и он только в трусах и от этого еще больше смущаюсь и уже совсем некстати шепчу.

— Мне страшно….

Он рядом, приблизился и положил мне на талию теплую, большую руку.

— Идем, родная. Ничего не бойся, я с тобой.

— Правда?

— Правда, правда. — Шепчет, но так, что мне кажется, как он будит весь дом.

— Ты, правда, со мной? Со мной на все время? — Почему–то мямлю я ужасаюсь секундной паузой, ожидая его ответа.

— Да! С тобой и только с тобой.

— Идем. — Говорю ему и зачем–то ухватила и тяну его за собой за руку.

Он, молча, ступает за мной следом и уже в коридоре, который так сблизил наши тела, насмешливо, как мне кажется, переспрашивает.

— Надеюсь, ты в туалете уже будешь сама?

А я. Я стою и не могу, словно прилипла к его руке и уже на цыпочках тянусь к нему, прижимаясь всем телом, ощущая его тепло, его крепкое, сильное тело.

— Нет, с тобой, не сама.

— Как это?

— Не спрашивай, я теперь только с тобой.

— Хорошо, хорошо. Заходи, я буду стоять у двери.

— Нет, ты со мной заходи.

Говорю, а у самой нервная, непонятная дрожь во всем теле. Голова кружится от напряжения и этих его пауз в ответах.

Два шага и я у двери.

— Не включай свет, хорошо?

— Хорошо, не буду. Куда ты меня тянешь, Танечка? Мне нельзя с тобой.

— Нет! Теперь везде ты со мной. Я не хочу тебя отпускать. Заходи и не разговаривай! Все, стой и молчи!

Я задираю ночнушку, стягиваю трусики и сажусь на кружок. Он стоит предо мной и я, наклоняясь, касаюсь волосами, головой его тела, где–то в районе его ног, выше коленей.

Струйка, затем несколько судорожных толчков и потом я шумно, как мне кажется, очень громко писаю. Водичка журчит.

Я все время чувствую его, уткнулась головой в его ноги, а потом… Потом я поднимаю лицо и …

Дальше все происходит, как в медленно, неправдоподобном сне. То, что я почувствовала, что унюхал мой нос, то врезается в память до сих пор.

Лицом уткнулась к нему между ног и тут же закрыла глаза от того, что сначала лоб, а потом нос наталкиваются на его вздыбленное естество. Руки, мои руки поднимаются и скользят слева и справа, по его ногам и я ощущаю, что они у него волосатые, просто шерстяные какие–то. Одновременно поднимаю лицо и уже со стоном, через трусы, открывая широко рот, хватаю и замираю с его тупым и горячим естеством.

— М…м…м. — Слышу.

А сама, пальцами нащупала резинку и потянула вниз, последнюю преграду между ним и собой. Голову откидываю, но ровно на секунду, потому что тут же, ловлю, направляю к себе это упругое и необыкновенное горячее чудо и… Уже ничто не может меня остановить на свете. Я хочу сделать, преподнести ему свой, горячий и нежный, от самого сердца, затягивающий куда–то вглубь меня, поцелуй. Все взрывается во мне от ощущений, крепкого мускатного запаха и горячего, теплого и живого, словно куска мяса на косточке, ощущения его естества. И я, языком, губами начинаю обводить, очерчивать этот необыкновенный, поражающий меня и заражающий навсегда, на всю мою оставшуюся жизнь, предмет вожделения и мечтаний всех женщин, девушек и жен, всех тех, кто хоть раз начала так же, как это делаю я и пропал.

Пропал, проникся желанием делать это ему, любимому и единственному и ощущать, что только ты, женщина, любимая его можешь дать ему это и заставить все его тело трепетать, ждать тебя, твоих ласк. Это ощущение необыкновенного повиновения мужчиной, повиновения тебе, женщине. Это потрясающее ощущение и осознание того, что ты можешь это, любимое и сильное тело заставить мучиться, трепетать, ждать твоих ласк и, что ты, женщина можешь его привести к финалу любовной игры, услаждая. Услаждать так и столько, сколько ты решила, а не он, сколько ты хочешь, сколько есть желания в тебе. Видимо, недаром его называют поцелуем, соединяющим тела.

И почему–то говорят, что так всегда поступают француженки. Ведь они, французские женщины тонко уяснили всю силу нас, женщин и что это мы, а не они, задаем тон в нашей совместной любовной игре и сексе.

Его дрожащие руки охватили мою голову, и вот я почувствовала, как он прикладываю небольшое усилие начал притягивать, а потом слегка отталкивать, отводить мою голову от того, что утопало в моих губах. Я сама провалилась и утопала в ощущениях необычайно сексуальных и таких откровенно открытых и доступных, что только уже потом я узнала, что могут они быть иными, но не такими пронизывающими, такими живыми, которые словно бы протыкали мой мозг, вместе с предметом, что я держала и ласкала во рту.

После скольких–то минут, о которых я не имела ни малейшего представления, я почувствовала, а сначала услышала, что мои ласки не напрасны и они доходят до моего милого мальчика. Он стал учащенно дышать, засопел, и тут же я ощутила характерный привкус, а следом, как все у него напряглось и вздулось. Я не готова была осмыслить и понять к чему все мои ласки его приведут, потому, когда он стиснул мою голову и не дал шевельнуться, то я от неожиданного горячего, пряного выброса его семени, тут же закашлялась, поперхнулась и стала задыхаться. Он мне мешал во рту и уже так, что я подумала, что мне сейчас не хватит для жизни этого, последнего глотка воздуха.

Но он, тут же, отпустил голову и разжал руки.

Я невольно пробую это вещество на вкус, его семя. Необычайное испытываю ощущение и радость.

— Ох, ох! — Дышу, а сама, несмотря на неприятную и чуть ли неожиданную концовку, ликую! Сама себе говорю.

Это я, я! Я его так к этому привела. Это он от того так, что это я так, как захотела, так и сделала это! Это я, я, я!!! Сама! Оказывается, вот как? Так вот что означает этот поцелуй, соединяющий тела? Здорово! Прелесть! Я его люблю! Люблю! Нет, это я его отлюбила!

В благодарность я получаю такие поглаживания, что тут же, так расслабляюсь, что писаюсь. Громко и почему–то долго. Откуда?

Утро застает нас вместе. Я с ним, в одной постели. Но это уже, наша постель, это, же не для сна! Она для нас, таких, кто так стремится к соединению, что не может, не хочет разъединить объятия, даже в ночи, даже в постели. Но мне надо чувствовать его и быть с ним. В нем, вместе быть!

Конечно же, эта ночь, первая в моей жизни с мужчиной, она не прошла во сне. Мы не спали, а может мне это только так кажется. Потому, что я чувствую, несмотря на тупую и ноющую боль внизу живота и в пояснице, что я прекрасна. Нет! Я просто божественно себя чувствую!