Эдвард Бульвер-Литтон - Мой роман, или Разнообразие английской жизни

• Название: Мой роман, или Разнообразие английской жизни
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Проза

«– Чтобы вам не уклоняться от предмета, сказал мистер Гэзельден: – я только попрошу вас оглянуться назад и сказать мне по совести, видали ли вы когда-нибудь более странное зрелище.

Говоря таким образом, сквайр Гезельден[1] всею тяжестью своего тела облокотился на левое плечо пастора Дэля и протянул свою трость параллельно его правому глазу, так что направлял его зрение именно к предмету, который он так невыгодно описал…»

---

Пешьера. И ваш батюшка с тех пор старался внушать вам ненависть к этому мнимому врагу?

Виоланта. Да, то есть отец мой запрещал мне вовсе произносить имя этого человека.

Пешьера. Жаль! сколько лет страданий и изгнания не существовало бы для вашего отца, если бы он был хоть немного справедливее в отношении к своему старинному другу и родственнику…. да, если бы он хоть не так упорно сохранял тайну своего местопребывания. Прелестное дитя, я тот самый Джулио Францини, гран Пешьера, о котором вы слыхали. Я тот человек, на которого вас научили смотреть, как на врага вашего отца. Я тот человек, которому австрийский император пожаловал его имения. Теперь судите сами, действительно ли я враг его. Я приехал сюда с целию отыскать вашего отца и предоставить в его пользу земли, пожалованные мне императором. Мною руководило единственное желание восстановить Альфонса в его правах в отечестве и возвратит ему его наследство, которе было отдано мне, против моего желания.

Виоланта. Батюшка, милый батюшка! Его благородное сердце опять узнает прелесть свободы. О, это великодушная месть, неприязнь, достойная подражания. Я вполне понимаю ее, синьор; ее вполне оценит и мой батюшка, потому что он точно таким же образом отмстил бы и вам, если бы представился к тому случай. Вы виделась уже с ним?

Пешьера. Нет; нет еще. Да я не старался его видеть прежде, чем не увижу вас, потому что собственно вы одна можете располагать его судьбою, точно так же, как и моей.

Виоланта. Я…. граф? Я…. располагать судьбою моего отца? Может ли это быть!

Пешьера (со взором, в котором изображается сострадание, смешанное с восторгом, и тоном родственной нежности). Привлекательна, усладительна ваша невинная радость, но не спешите предаваться ей. Может быть, от вас потребуют жертвы – жертвы для нас слишком тяжелой. Не прерывайте меня. Выслушайте хорошенько, и тогда вы поймете, почему я не хотел говорить с вашим батюшкой прежде, чем не увижусь с вами. Вы убедитесь, что одно ваше слово может даже и теперь заставит меня избежать вовсе встречи с ним. Вы, конечно, знаете, что ваш отец был одним из предводителей партии безумцев. Я сам был жарким участником в этом предприятии. В одну из решительных минут я открыл, что некоторые из деятельнейших сообщников к патриотическим планам примешали какие-то злодейские замыслы. Мне хотелось переговорить с вашим отцом, но нас разделяло большое расстояние. Вскоре я узнал, что он заочно присужден к смертной казни. Нельзя было терять ни минуты. Я решился на отчаянное предприятие, которое навлекло на меня подозрение с его стороны и ненависть моих соотечественников. Моею единственною мыслию было спасти его, старого друга, от смерти и отечество от бесполезного кровопролития. Я уклонился от плана возмущения. Я спешил представиться главе австрийского правительства в Италии и выпросил помилование Альфонсу и другим предводителям партии, которые в противном случае погибли бы на эшафоте. Я получил позволение лично заняться участью моего друга, поставят его вне всякой опасности, удалит его за границу, под видом изгнания, которое должно было окончиться, когда бы опасность миновала. Но, к несчастью, он вообразил, что я стараюсь погубить его. Он убежал от моих дружеских преследований. Солдаты мои вступили в ссору с каким-то англичанином, который стал вмешиваться не в свое дело и ваш отец убежал из Италии и скрыл свое местопребывание; поступок этот совершенно лишил меня возможности выпросить ему прощение. Правительство предоставило мне половину его земель, удержав другую половину в свою пользу. Я принял это вознаграждение с целию отвратить полную конфискацию его достояния. С тех пор я постоянно искал его, но не мог никак открыт его местопребывание. Я не переставал также хлопотать о его возвращении. Только в нынешнем году мне посчастливилось. Ему будут восстановлены права наследства и прежнее звание, но с обеспечением, которое правительство считает нужным для убеждения к искренности его намерений. обеспечение это названо правительством: оно состоит в союзе его единственной дочери с таким лицом, которому правительство может ввериться. Интересы итальянской аристократии требовали, чтобы такая старинная и известная фамилия не лишилась вовсе представителей и не перешла в боковую линию, то есть, чтобы вы соединились браком с одним из своих родственников. Подобный родственник, единственный и ближайший уже отыскался. Короче сказать, Альфонсо возвратит все, что потерял, в тот самый день, когда дочь его отдаст руку Джулио Францини, графу Пешьера. А! продолжал граф, с грустью:– вы трепещете, вы готовы отказаться. Значит человек, названный мною, недостоин вас. Вы только что вступили в весеннюю пору жизни, а он уже достиг осени жизни. Юность сочувствует только юности. Но он и не рассчитывает на вашу любовь. Все, что он находит сказать в свою пользу – это то, что любовь не есть единственная услада для сердца, не менее усладительно избавить от нищеты и бедствий милого для нас отца, возвратить ему наследие предков, в числе которых считается так много героев, незабвенных для всех истинных патриотов. Вот те наслаждения, которые я предлагаю вам, – вам, как дочери и как итальянке. Вы все еще молчите! О, говорите, говорите же, ради Бога!

Заметно было, что граф Пешьера хорошо умел овладеть умом и сердцем девушки. Притом граф умел избрать самую благоприятную минуту. Гарлей был уже потерян для её надежд и слово любви уже исчезло с языка её. Вдали от света и людей только образ отца представлялся ей ясным и заметным. Виоланта, которая с самого детства научилась переносить все лишения, с целью помогать своему отцу, которая сначала мечтала о Гарлее, как о друге этого отца, могла возвратить теперь изгнаннику все, о чем он вздыхал так часто, и для этого должна была пожертвовать собою. Самопожертвование для души благородной имеет, уже независимо от других отношений, иного своей собственной прелести. Но при всем том теперь, посреди смятения и замешательства, овладевших её умом, мысль о замужстве с другим казалась ей такою ужасною и противною её стремлениям, что она едва могла привыкнуть к ней; притом же внутреннее чувство откровенности и чести, составлявших отличительные черты её характера, предостерегало её неопытность и как будто подсказывало, что в этом предложении незнакомца был какой-то тайный, неблагоприятный для неё смысл.

Однако, граф с своей стороны убеждал ее отвечать; она собралась с духом и произнесла нерешительно:

– Если это так, как вы говорите, то ответ должна дать не я, а мой отец.

– Прекрасно! возразил Пешьера. – Но позвольте мне вам на этот раз противоречить. Неужели вы так мало знаете своего отца, чтобы подумать, что он предпочтет свои интересы своему убеждению в собственном долге? Он, может быть, откажется даже принят меня – выслушать моя объяснения; тем более он откажется искупить свое наследство, пожертвовав своею дочерью тому, кого он считал своим врагом и разница лет которого с вашими заставит свет говорить, что честолюбие сделало его торгашем. Но если бы я пошел к нему с вашего позволения, если бы я мог сказат ему, что его дочь не остановится перед тем, что отец её считает препятствием, что она добровольно согласилась принять мою руку, что она готова соединить свою судьбу с моею, свои молитвы о счастии родителя с моими, – тогда я не сомневался бы в успехе: Италия извинила бы мои заблуждения и стала бы благословлять ваше имя. Ах, синьорина, не считайте меня ничем другим, как простым лишь орудием для выполнения такого высокого и священного долга: подумайте о ваших предках, вашем отце, вашей родине и не пропускайте благоприятного случая доказать, в какой мере вы почитаете все эти священные имена.

Сердце Виоланты было затронуто за самую чувствительную струну. Она приподняла голову. Краска снова показалсь на её бледном доходе лице – она повернулась во всем блеске красоты к коварному искусителю. Она готова уже была отвечать и решить навсегда свою участь, когда вдруг не вдалеке раздался голос Гарлея; Нерон с прыжками подбежал к ней и поместился потом с совершенною фамильярностью между нею и Пешьера; граф отскочил назад, и Виоланта, которой глаза все еще были устремлены на его лицо, вздрогнула при виде перемены, которая произошла на этом лице. Одной вспышки бешенства было довольно, чтобы выказать мрачные стороны его натуры – то было лицо пораженного гладиатора. Он успел лишь произнести несколько слов.

– Я не хочу, чтобы меня здесь видели, проговорил он:– но завтра – в этом же саду – в этот же самый час. Я умоляю вас, для блага вашего отца, во имя его надежд, благополучия, самой жизни, сохранять тайну этого свидания и опять встретиться со мною. Прощайте!

Он исчез между деревьями так же тихо, таинственно, как и пришел оттуда.