Всеволод Кочетов - Избранные произведения в трех томах. Том 1

• Название: Избранные произведения в трех томах. Том 1
• Автор: Всеволод Кочетов
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

---

— Ну, друг, будь здоров, — сказал, поспешно подымаясь, Ушаков. — Забегай, я тут, рядом. Вон за каменными домами фургоны стоят, видишь? Там и землянки наши! Наведывайся. Повспоминаем еще.

3

— Пешком быстрее будет! — нервничал Долинин, расхаживая по двору.

Разогревая мотор закапризничавшей «эмки», Ползунков одну за другой жег промасленные тряпки.

— А что, Яков Филиппович! — возражал он. — Мое дело маленькое. Мое дело, чтобы машина была в порядке. Она и есть в порядке. А если бензин ни к черту, что я могу сделать? Давайте другой бензин.

— Командующий на таком же ездит.

— А запускает на каком? На авиационном. Что вы мне рассказываете, Яков Филиппович! Я его шофера все–таки немножко получше, чем вы, знаю.

— У тебя, на все отговорка готова.

Долинину было от чего нервничать. Утром нарочный на мотоцикле привез ему пакет с вызовом на заседание Военного совета армии — «к 13.00». Зачем вызывали — Долинин не знал. Может быть, хотели просить о какой–либо помощи, как в январе просили изготовить партию лыж, как в марте — снабдить сеном, наладить производство понтонов и десантных лодок. Не проходило месяца, чтобы армия не давала району того или иного — и всегда спешного — задания. А сейчас, по весеннему времени, когда не только на дорогах; но и в оврагах уже не осталось снегу, — сейчас Долинин может помочь войскам ремонтом повозок, кузовов к машинам: фанерный–то завод на ходу — в армии это знают. Может быть, конечно, вызывают и в связи с тревожным положением на фронте? Ходят слухи, что немцы вновь готовятся штурмовать Ленинград…

И вот уже давно тринадцать ноль–ноль, Военный совет заседает, а тут эта нелепая задержка, всегдашняя история с искрόй, которая, как в таких случаях острят шоферы, ушла в колесо.

— Яков Филиппович, — попросил Ползунков, — сядьте за руль, погазуйте.

Долинин влез в кабину, взялся за регулятор газа. Ползунков яростно вращал заводную ручку, по лицу его, со лба к подбородку, бежали струи — уже не пота, а нефти, — но мотор все молчал.

— Режешь ты меня, Алексей! — Долинин выскочил из машины. — Пропадай тут со своей механикой один! Ухожу!

— Чертова курица! — не выдержал и Ползунков. — На свалку пора! — Он в ярости ударил кулаком по капоту машины. И чтό там в этой «эмке» — ветеране случилось от такого удара? Долинин, отошедший было уже к воротам, даже обернулся от удивления, — мотор ее зафыркал, зачихал, заработал.

Выехали на фронтовую булыжную дорогу. По дороге мчались грузовики с боеприпасами, громыхали тракторы–тягачи; подскакивая на камнях и дымя на ходу, тарахтели кухни; шелестя резиной, пролетали легковые машины.

В небе, прикрывая главную коммуникацию Н-ской армии, большими кругами ходили два истребителя. За рекой, поднятый высоко в воздух, серебрился аэростат наблюдателя, корректировавшего огонь батарей, которые неторопливо и басовито били из оврагов за кирпичными заводами. Аэростат большой усатой рыбиной плыл среди белесых облачков; подобно плавникам, вились по ветру нити его стропов.

Долинин увидел вдруг, как небо возле аэростата испятнилось черными оспинами бризантных разрывов. Проследив взглядом за тем, как поспешно аэростат стал уходить к земле и через какую–нибудь минуту уже скрылся в зелени дальней деревеньки, он спросил:

— Алешка, а ты оккультными науками не занимался, часом?

— Что, что?

— Оккультизмом, — говорю, — не занимался?

— Не понимаю, Яков Филиппович.

— Ну, как бы тебе объяснить?.. Колдовством, что ли, машина у тебя завелась?

— А! Это понятно. — В вогнутом автомобильном зеркальце, где скрещивались их взгляды, Долинин увидел расплывшееся в улыбке лицо Ползункова. — Это понятно. Это и с человеком бывает. Толкуешь ему, объясняешь, и так и этак подходишь — никакого толку! А вот преподнесешь к носу хорошую дулю…

— И поймет?

— И поймет. Определенно. Но опять же и не каждый, Яков Филиппович. К другому нужен подход аккуратный, вежливый.

— К тебе, например?

— А что вы думаете! По моему характеру от дули только вред будет. Меня дулей не испугаешь, а оттолкнешь — и больше ничего.

— Ну понимаю, понимаю: разъяснительную работу ведешь, до души, как говорится, доходишь.

Ползунков был доволен: объяснил свою точку зрения на только что происшедший инцидент; Яков Филиппович, безусловно, понял, что повышать голос не следовало, что виноват во всем не он, Алексей Михайлович Ползунков, а те две сотни тысяч километров («вот взгляните на спидометр!»), которые пробежала эта старенькая «эмка» за пять лет совместной его, Ползункова, работы с Долининым.

Он нажимал на газ, и Ленинград был уже совсем рядом.

Военный совет армии размещался на самой окраине города, в одном из многоэтажных зданий большого квартала, возведенного на пустыре за несколько месяцев до начала войны. На стенах домов здесь чернели рваные пробоины от частых артиллерийских обстрелов, над разбитыми витринами магазинов поблескивали в рамках вывесок остатки золотых и синих букв, когтистые следы осколков исчерчивали вкось штукатурку фасадов.

Когда «эмка» остановилась у подъезда, охранявшегося часовым, на крыльце появился бригадный комиссар — член Военного совета.

— Товарищ секретарь! — радушно приветствовал он Долинина. — Опоздал, дорогой мой. Только что окончили заседать. Хотели тут вас об одном дельце попросить, но пока решили не трогать, обойдемся своими силами.

— Жаль! — Долинин не скрыл огорчения. — Я всегда готов…

— Знаем, знаем, что готов. Поэтому и не хотим тревожить до более серьезного случая.

Долинину было до крайности досадно: и глупо опоздал, чем продемонстрировал свою «штатскую», расхлябанность, и вот обошлись без него в каком–то важном деле, и район, следовательно, на этот раз не примет участия в осуществлении замыслов командования армии.

Бригадный комиссар по всему виду Долинина, по не раз подмеченному покусыванию губы понял его состояние и сказал, стараясь ободрить:

— Вот, может быть, скоро уйдем от вас. Вперед, конечно. Освободим ваш Славск. Хозяйствуйте, как прежде. Восстанавливайте район. Работы, думаю, вам тогда хватит.

— Ничего не будем иметь против, — ответил обрадованно Долинин. — Хоть это вам и обидно слышать, но скажу откровенно: ждем не дождемся, когда вы двинетесь туда… — Он указал на юг, где, уходя к Луге и Пскову, к Новгороду, синели за Славском бескрайние болотистые леса. — И уж если зашел разговор об этом, я хотел бы с вами, товарищ комиссар, потолковать по чисто военному вопросу.

— По военному?

— Да, по военному. План мы тут набросали… Операция местного значения.

— Кто это — мы? — Бригадный насторожился.

— Да как вам сказать… — Долинин замялся. — Партийный актив района, вот кто.

— Посмотрел бы, охотно бы посмотрел ваш план. Но, прости, уезжаю, — Член Военного совета улыбнулся, причем, по мнению Долинина, совершенно неуместно улыбнулся, и затем добавил: — Пройди, пожалуйста, к начальнику штаба, вот в тот подъезд, на второй этаж. Он разберется.

Дорогу к начальнику штаба Долинин знал и без этих указаний, — бывал там не раз. Он застал генерала за чаепитием.

— Садись, садись! — Начальник штаба вытащил из–под стола второй табурет. — Хлебнем по стаканчику. Цвет, взгляни, какой! — Он поднял стакан и показал его. Долинину на свет. — Портвейн! С чем пожаловал?

— Насчет Славска. Планчик хочу показать.

Долинин нарочно сказал «планчик», а не «план»: пусть начальник штаба армии сам, без всяких вступительных пояснений, разберется в глубине и обоснованности этого коллективного творчества, пусть, слыша о малом, он увидит весомое.

— И ты с планчиком! — воскликнул досадливо генерал. — У нас без тебя тут прожектеров уймища ходит. Вот, брат, надумал!

Начало разговора и тон генерала Долинину не понравились, но, подумав: «Пусть прежде посмотрит, а потом уж и рассуждает», — он все–таки достал из полевой сумки свои записки, развернул карту, исчерченную им, Терентьевым и Пресняковым, разложил ее на столе.

Генерал, вынул очки из замшевого футлярчика, аккуратно заправил железные дужки за уши и, то и дело сверяясь с картой, принялся читать объяснительную записку.

Когда его карандаш упирался в какую–нибудь лесную опушку или овраг, а губы делали странные жевательные движения, Долинин принимал это за знаки сомнения и спешил пояснять. «Наш народ места знает; что еще надо, — партизаны уточнят», — говорил он, или: «Можно на местность выехать, посмотреть…»

— Чудак ты, товарищ секретарь, ей–богу чудак! — С этими словами генерал закончил изучение плана и снял очки. — Ну как, скажи, пожалуйста, можно лезть в тыл противнику, не обеспечив флангов?