Коллектив авторов - Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис

• Название: Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Политическая энциклопедия
• Жанр: Военная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8243-1912-5

В коллективной монографии, публикуемой к 100-летию начала Первой мировой войны, рассмотрен широкий круг проблем, связанных с положением страны в годы мирового военного противоборства: Россия в системе международных отношений, организация обороны государства, демографические и социальные процессы, создание и функционирование военной экономики, влияние войны на российский социум, партийно-политическая панорама и назревание политического кризиса, война и революция. Исследование обобщает достижения отечественной и зарубежной историографии, монография основана на широком комплексе источников, в том числе архивных, впервые вводимых в научный оборот.

Книга рассчитана на широкий круг ученых-обществоведов, преподавателей и студентов высших учебных заведений, а также всех интересующихся отечественной историей.

---

Важные и, как тогда казалось, своевременные внешнеполитические инициативы России, подкрепленные крупными успехами на австрийском и турецком фронтах в осенне-зимнюю кампанию 1914/15 г. ее самой многочисленной в коалиции армии на фоне военных неудач ее западных союзников, способствовали превращению России в неформального лидера Антанты. На первые месяцы 1915 г. пришелся и всплеск общественных симпатий к России в союзных ей странах, даже в Англии. Неудивительно, что в начале 1916 г. Дума принципиально одобрила, а подновленное правительство (вместо Горемыкина премьер-министром был назначен ставленник придворной камарильи Б.В. Штюрмер, которого Бьюкенен назвал человеком с «умом лишь второго сорта»{309}) постаралось продолжить столь плодотворно проводимый в условиях войны внешнеполитический курс своего предшественника. Вопреки опасениям союзников, отставка Сазонова 23 июля 1916 г. (императрица с весны этого года добивалась его удаления как «труса перед Европой и парламентариста») и появление на его месте безликого Штюрмера не внесли принципиальных изменений в политику Петрограда на мировой арене. Последний министр иностранных дел императорской России, финансист H. H. Покровский, как и Штюрмер, не имел собственной внешнеполитической программы. Костяк дипломатического корпуса и чиновников МИД, несмотря на неоднократную смену первых лиц ведомства, все это время оставался прежним, что также способствовало стабильности русского внешнеполитического курса.

С начала войны царская дипломатия, как и русские военные моряки, не упускала из виду проблему Константинополя и черноморских проливов. В целом удачный для Антанты ход военных действий в первые месяцы войны она рассматривала как благоприятную конъюнктуру для окончательного решения «восточного вопроса» в свою пользу{310}. Военное счастье могло отвернуться от стран Согласия, и это заставляло русское правительство торопиться. До момента вступления Турции в войну Петроград настаивал лишь на гарантиях свободного прохода через проливы русских судов{311},[51] но уже в конце 1914 г., в согласии с принципиальной готовностью своих союзников к разделу Турции, поставил перед ними вопрос об изгнании турок из Европы и передаче проливов вместе с Константинополем России. Правда, вначале царь склонялся к превращению бывшей турецкой столицы в нейтральный город под международным управлением[52], предоставив туркам право избрать себе другой столичный город. Но чтобы добиться одобрения этих планов союзниками, Сазонову и русским послам в Париже и Лондоне потребовалось приложить немало усилий и дипломатического искусства, а также мобилизовать отечественные депутатский корпус и печать. В середине ноября 1914 г. Георг V заявил русскому послу в Лондоне, что для него очевидно, что «Константинополь должен быть ваш»{312}. Однако принципиальное согласие сентджеймского кабинета удалось получить только к началу 1915 г. и лишь поставив интересующий Россию вопрос в связь с ее будущим отношением к присоединению к Англии Египта и некоторых других османских владений. Но официальный Париж, французские парламент и пресса продолжали упорствовать в стремлении нейтрализовать проливы и придать Константинополю международный статус, одновременно пеняя Петрограду за забвение главных — антигерманских целей всей кампании. И без того туго шедшие консультации с Францией, как это ни парадоксально, осложнила операция по захвату Дарданелл, которую союзники начали в феврале 1915 г.[53] Изначально эта операция явилась их откликом на просьбу самого русского командования провести морскую демонстрацию в проливах для отвлечения турецких сил с Кавказа (в декабре 1914 г. турки успешно наступали на Саракамыш и Ардаган). Это должно было стать также и реакцией на их атаку Суэцкого канала в начале 1915 г. Однако непредвиденный размах союзнической демонстрации (80 вымпелов с 120-тысячным десантом) заставил русское военно-политическое руководство заподозрить Англию и Францию в тайном намерении, овладев Дарданеллами, перехватить инициативу и оттеснить Россию от решения столь чувствительной для нее проблемы. Спохватившись и пользуясь тем, что операция в проливе стала затягиваться, в Петрограде попытались форсировать события одновременно по дипломатической и военно-морской «линиям».

Заручившись поддержкой обеих русских законодательных палат и цензовой печати, Сазонов перешел в наступление. Вместе с военными специалистами и с учетом мнений руководителей военных ведомств и Ставки он наметил конкретные участки зоны проливов, на которые России имело смысл претендовать, и 1 марта 1915 г. ознакомил с их списком Палеолога и Бьюкенена, потребовав, чтобы страны-союзницы теперь же «громко заявили», что «согласятся в день мира на присоединение Константинополя к России»{313}. 3 марта тот же императив французам высказал Николай II, со своей стороны пообещав поддержать любые территориальные притязания Парижа. 4 марта, сразу после «высочайшего» одобрения представленного Сазоновым перечня турецких земель, которые должны были превратиться в русские владения (это были западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, Южная Фракия, азиатский берег Босфора от устья реки Сакарья до Измитского залива, а также два небольших острова в Мраморном море у входа в Дарданеллы){314}, союзным послам была направлена памятная записка для передачи своим правительствам.

Положительный ответ из Лондона пришел спустя всего неделю. Вечером 12 марта 1915 г. Бьюкенен торжественно зачитал его царю и Сазонову в Царском Селе с констатацией «полного поворота в традиционной политике его величества» и присовокуплением, что Россия благодаря этому станет обладателем «главного приза» всей кампании и после войны вместе с Англией превратится «в самую могущественную державу мира»{315}. Особый вес полученным британским гарантиям придавало продолжавшееся сражение союзников за Дарданеллы. Франция же медлила с определенным решением, озабоченная, как это видно из внутренней переписки парижского кабинета, с одной стороны, нарушением «равновесия сил» в восточном Средиземноморье, как неизбежным следствием реализации российских притязаний в регионе, а с другой — тем, что, овладев проливами, Россия может утратить интерес к продолжению войны с Германией{316}.

В марте Петроград деликатно поторопил Париж, объявив согласие на присоединение к Франции левого берега Рейна, а также турецких Сирии и Киликии. В конце этого месяца Черноморский флот обстрелял укрепления Босфора в поддержку забуксовавшей дарданелльской операции союзников, впрочем, без установления «постоянной стратегической связи» с англо-французским флотом{317}.[54] В экстренном порядке в Одесском военном округе, по личному указанию царя, началось формирование 150-тысячного босфорского десантного отряда{318}. На этот раз босфорский десант сорвало наступление австро-германской группировки генерала А. фон Макензена, начатое 2 мая 1915 г. в районе Горлице-Тарнов. Десантная армия была срочно переброшена в Карпаты для ликвидации Горлицкого прорыва. Новый начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев так же, как и его предшественник, не считал овладение проливами первоочередной задачей русской действующей армии. «Главной целью войны должна быть победа над главным неприятелем, — излагал он князю Кудашеву азы военной стратегии весной 1916 г. — …Главный наш противник — Германия, и так как несомненно, что для нас несравненно важнее вернуть, например, Курляндию, нежели приобрести Проливы, то первым и главным делом должно быть сокрушение Германии. Задача эта настолько трудная, что для ее выполнения требуются все усилия и все жертвы. Одной из таких жертв должен быть отказ от некоторых наших надежд». [Письмо князя Кудашева Сазонову. Ставка (Могилев), 5(18) марта 1916 г. // Константинополь и Проливы. Т. 1. С. 213]. О дальнейшей судьбе планов русского десанта на Босфоре см.: Айрапетов О.Р. На Восточном направлении. С. 238–252. Ответ Парижа пришел в Петроград только 10 апреля.

Французский посол вербальной нотой известил Сазонова, что его правительство готово в полном объеме поддержать территориальные претензии России в зоне черноморских проливов «при условии, что война будет доведена до победного конца и что Франция и Англия осуществят свои планы на Востоке, равно как и в других местах»{319}. На том и порешили.

По взаимной договоренности в течение следующих полутора лет мартовско-апрельские соглашения относительно Константинополя и проливов союзники хранили в тайне. Русская и мировая общественность узнали о них из выступления премьер-министра А.Ф. Трепова в Государственной думе в ноябре 1916 г. Эти договоренности явились крупнейшим достижением царской дипломатии за годы мировой войны. Впрочем, в российских военных кругах никогда не было стопроцентной уверенности, что в решающий момент Англия и Франция полностью и безоговорочно выполнят обязательства, взятые на себя весной 1915 г.[55] О разделе азиатской части Османской империи страны Антанты (исключая Японию) тайно сговорились весной 1916 г. Хотя в Петрограде строили планы овладения черноморским побережьем Турции до Синопской бухты включительно{320}, по договору, вошедшему в историю под именем его разработчиков-дипломатов, специалистов по ближневосточным делам англичанина Сайкса (M. Sykes) и француза Пико (G. Picot), России должна была отойти территория от Трапезунда до Вана. Согласие на принятие этих англо-французских предложений Сазонов обусловил выполнением союзниками ранее принятых ими обязательств относительно Константинополя и проливов{321}, а посол во Франции Извольский объявил «платой» за эти последние. Договоренности о разделе азиатских владений османов еще больше укрепили антигерманскую коалицию.