Коллектив авторов - Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис

• Название: Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Политическая энциклопедия
• Жанр: Военная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8243-1912-5

В коллективной монографии, публикуемой к 100-летию начала Первой мировой войны, рассмотрен широкий круг проблем, связанных с положением страны в годы мирового военного противоборства: Россия в системе международных отношений, организация обороны государства, демографические и социальные процессы, создание и функционирование военной экономики, влияние войны на российский социум, партийно-политическая панорама и назревание политического кризиса, война и революция. Исследование обобщает достижения отечественной и зарубежной историографии, монография основана на широком комплексе источников, в том числе архивных, впервые вводимых в научный оборот.

Книга рассчитана на широкий круг ученых-обществоведов, преподавателей и студентов высших учебных заведений, а также всех интересующихся отечественной историей.

---

В связи с этим все большая нагрузка ложилась на женщин. Если в 1915 г. труд женщин на полевых работах широко использовался в 40% губерний, то в 1916 г. в 70%. На первом этапе войны, в 1914 г. при уборке урожая широко применялась мирская помощь, которую оказывали главным образом нуждающимся семьям, состоявшим из жены и малых детей и не имевшим лошади. Мирская самопомощь использовалась и в случае необходимости выполнения сезонных и тяжелых работ, которые были не по силам одной семье. Однако по мере осложнения положения в деревне мирская самопомощь уменьшалась и одновременно усиливалась родственная{492}.

Известный специалист по аграрному вопросу в России Н.П. Огановский в докладе, читанном на совещании при Московском обществе сельского хозяйства в 1916 г., отмечал: «В нормальных условиях каждая семья выставляет обычно рабочую пару, в которой отношение мужчин к женщинам равно 1:1. Такая пара представляет собой рабочий аппарат семьи, и все полевые работы, выполняемые этим аппаратом, были распределены между двумя единицами, входящими в него спокон веков, со времени возникновения крепостного права и даже раньше. Рабочее “тягло” — вот древняя кличка этого аппарата. Теперь стройная система “тягла” нарушена, так как отношение рабочих мужчин к женщинам стало равным отношению 1:1,6. После последних осенних и грядущих зимних мобилизаций оно, вероятно, приблизится к цифре 1:2. Но в каждой рабочей семье имеется обычно лишь одна полнорабочая женщина; второе звено “тягла” — полнорабочие мужчины — в большинстве своем выпало, а без него немыслимо правильное прохождение цикла полевых работ; это самое обстоятельство и толкает крестьян к складке 2–3 семей в одну»{493}. Такая производственная необходимость фактически способствовала возврату к нераздельной большой семье (супруги с женатыми детьми и внуками или без них), если даже до того существовали малые семьи нуклеарного типа.

Современники не раз отмечали, что в годы войны в крестьянских хозяйствах основную тяжесть сельскохозяйственных работ вынесли на себе женщины, подростки и старики, заменявшие ушедших на войну мужчин. Согласно подсчетам А.М. Анфимова по данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 г., в крестьянских хозяйствах 33 губерний Европейской России женщины составляли 71,9% всей трудовой сельскохозяйственной армии, а в помещичьих хозяйствах — 58,8% наемных рабочих. Автор считал, что «в первую мировую войну женщина впервые в капиталистическую эпоху стала главной силой в сельскохозяйственном производстве в масштабе всей страны»{494}. Характерно и то, что женщина выступала в деревне уже не только в качестве рабочей силы, но и в качестве хозяина — организатора работ и участника в решении «мирских дел». В страдную пору женщин нанимали и в частновладельческие хозяйства, хотя их труд был менее производителен, а заработная плата росла. Так, например, Центральное бюро по объединению закупок сахара в Киеве, созданное в январе 1916 г., неоднократно ходатайствовало перед соответствующими учреждениями об освобождении женщин и подростков от окопных работ для использования их на плантациях свекловицы и получало положительные решения{495}. Специальный циркуляр Министерства земледелия касался привлечения отдельных женщин и целых артелей к работам в казенных лесах, назначения их на должности приказчиков, подрядчиков, десятников и старших рабочих{496}.

Широко использовался женский труд и в других отраслях народного хозяйства. В фабрично-заводской промышленности страны на 1 января 1914 г. было 31,2% женщин, а на 1 января 1917 г. — 40,1%. С учетом подростков, работавших там же, последняя цифра поднималась до 51,9%. Если до войны женский труд преобладал в текстильных отраслях, то в условиях войны женщин стали использовать в чисто мужских производствах — на металлообрабатывающих, лесоперерабатывающих и других заводах, в предприятиях, работающих на оборону. В начале 1917 г. удельный вес женщин-работниц на предприятиях по обработке металла достигал 17,9%, а с детьми и подростками женского пола — 20%{497}.

Согласно утвержденному Николаем II 9 марта 1915 г. постановлению Совета министров, женщины и дети допускались к ночным и подземным работам. Закон 7 октября того же года предоставлял министру торговли и промышленности право разрешать использовать труд женщин, подростков и малолетних на предприятиях, работающих на оборону. Подобные законы, которые власти мотивировали необходимостью снять довоенные ограничения по использованию женского и детского труда, в действительности вносили заметные ухудшения в и без того отсталое российское рабочее законодательство. В свою очередь, общественная инициатива проявилась в выдвижении в 1916 г. думского законопроекта (в конечном счете не реализованного) об учреждении женской фабричной инспекции. Согласно ему в институт фабричной инспекции автоматически включались 40 фабричных инспектрис, с возложением на них тех же обязанностей, какие по закону несли фабричные инспектора{498}.

Использование женского труда стремились регулировать и другие ведомства. Так, Министерство путей сообщения разрешило начальникам дорог принимать женщин на конторские должности, проводниками, истопниками, чистильщиками паровозов. Женщины-солдатки допускались также в железнодорожные мастерские и на участки тяги. Даже Синод вынужден был позволить епархиальному начальству допускать женщин к исполнению псаломщических обязанностей «с установленными для лиц женского пола каноническими ограничениями». На должности псаломщиков привлекали жен священников, учительниц сельских школ и других грамотных женщин. Женщинам разрешили также вести церковное делопроизводство{499}.

Привлечение женщин в годы войны и к традиционным, и к новым для них видам трудовой деятельности отражало процесс вертикальной мобильности и профессионализации — перехода от обязательного по характеру труда, обусловленного сословной принадлежностью, к свободному выбору и свободному договору. Однако нет оснований преувеличивать «достижения и завоевания» женщин в годы войны, появившуюся их экономическую независимость (по образцу западных стран){500}, а тем более говорить о достижении равноправия женщин с мужчинами, видя в этом положительный момент общественной трансформации{501}. Изменения в положении женщин в России, хотя и расширяли их кругозор, открывали новые возможности, носили вынужденный и временный характер, ложились на женщин тяжелым, подчас непосильным бременем, были связаны не с продвижением вперед, а с откатом назад в области законодательства, касающегося использования женского и детского труда. Вместе с тем вовлечение женщин в общественно полезную деятельность в годы войны способствовало их сплочению, пониманию общей ситуации в стране и своего места в ней, готовило к активному участию в общественной жизни.

Еще одно направление социализации женщин, помимо их профессионализации, было связано с солдатками. Их появление как особой группы восходит к существованию в XVIII–XIX вв. военного сословия. Оно включало в себя кроме регулярных войск, находящихся на действительной службе, все бессрочно отпускные и отставные нижние чины и их семьи. Представители военного сословия не платили податей, имели особое управление и считались принадлежащими военному ведомству. Основным преимуществом входивших в военное сословие в условиях крепостного права и рекрутчины было то, что, отслужив в армии, рекрут становился свободным (если до призыва был крепостным). Его же жена-солдатка, будучи крепостной, становилась свободной после призыва мужа на службу. Однако она, как и все дети, рожденные ею после ухода мужа в армию, считались принадлежащими военному ведомству{502}.

С 1874 г., в связи с отменой рекрутской и введением всеобщей воинской повинности, военное сословие формально перестало существовать, но фактически особое положение солдатки сохранялось. Во время нахождения на службе ее мужа государство платило солдатке, как и раньше, пособие, в том числе на детей, а община обязана была нести за него причитающиеся повинности. В XIX в. выходили нормативные акты, направленные на поддержку семей отставных и бессрочно-отпускных солдат, в том числе и рекруток (солдаток), военных вдов и солдатских детей (кантонистов, солдатских девок и сирот из солдатских семей). Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. были изданы «Временные правила по призрению семей запасных нижних чинов, призванных на войну». Законом 7 сентября 1898 г. назначались пенсии из инвалидного капитала семьям раненых, убитых и без вести пропавших на войне нижних чинов, а также убитых при исполнении служебных обязанностей в мирное время. Согласно закону, впервые стала выплачиваться пенсия женщинам-солдаткам: нетрудоспособные вдовы и сироты унтер-офицеров получали по 60 руб., а вдовы солдат — 48 руб. в год{503}.