Кэтрин Энн Портер - Библиотека литературы США

• Название: Библиотека литературы США
• Автор: Кэтрин Энн Портер
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-05-002646-6

В настоящем издании представлены повести и рассказы двух ведущих представительниц современной прозы США. Снискав мировую известность романом «Корабль дураков», Кэтрин Энн Портер предстает в однотомнике как незаурядный мастер малой прозы, сочетающий интерес к вечным темам жизни, смерти, свободы с умением проникать в потаенные глубины внутреннего мира персонажей. С малой прозой связаны главные творческие победы Юдоры Уэлти, виртуозного стилиста и ироничного наблюдателя человеческих драм, которыми так богата повседневность.

---

— Чудесный мужчина был, на которого женщина может рассчитывать, — сказала Розалин, — и лютый, как тигр.

«Ее послушать, я будто давно в могиле гнию, — думал Деннис. — А деньги швыряет, словно уже веселой вдовою заделалась».

Он заковылял из-за угла, чтобы высказаться и положить конец безобразию. Продавец поворотил к нему шустрые глазки и линялую улыбку.

— A-а, вот и мы, — сказал он бодрым свойским тоном, какой приберегал для мужей, — а я, мистер О’Тул, вручил, между прочим, вашей супруге небольшой презент на ваш день рожденья.

— У меня не рожденье, — сказал Деннис, кислый, как лимон.

— Это ж просто так говорится! — вклинилась Розалин весело. — Большое-большое вам спасибо, мистер Пендлтон.

— Это вам большое спасибо, миссис О’Тул, — отвечал продавец, складывая девять долларов разлюбезных зелененьких денежек. Больше кроме «до свидания» ни звука не было сказано, и вот уже Розалин — ладони щитками — следила, как фордик грохочет прочь по ухабам.

— Серьезный, порядочный человек, и семейный, — сказала она Деннису, будто в укор за его нехорошие мысли. — В Нью-Йорк ездиет, всегда все самое-рассамое, самое новейшее возит. А уж тебя как нахваливает! Не упомнит, чтоб кто в твои годы так выглядел, говорит.

— Слышал-слышал, — сказал Деннис. — Все знаю, что говорит.

— Ну и ладно, — сказала Розалин преспокойно. — Значит, и нечего повторять.

И бросилась мыть картошку, чтобы в этой своей кастрюле варить, от которой волосы вьются.

Навалилась на них зима, закружила метелями. Деннис на холод не вылезал, сидел у печи, дроглый, ворчливый, в шарфе. Розалин в натопленной кухне норовила все с себя скинуть, от работы в хлеву то и дело простужалась. Жаловалась, что руки аж сводит от холода. Соображает Деннис или нет, или полдела ему, всю зиму так сиднем и просидит, и где малый, который обещался помочь по хозяйству?

Деннис на эти глупости отмалчивался, думал, что не так уж тут много работы для здоровой бабы, а ругает она его за то, что от него не зависимо. Он не мог взять в толк, что у ней на уме, когда она плешь ему проедала из-за выкипевшего чайника, к примеру, или из-за печи загаснувшей. Как бы в один прекрасный день не взяла бы да не объявила: «Все, это не жизнь, не могу я тут больше». И ведь потащит его обратно в Нью-Йорк на какую-нибудь квартиру, а то вовсе бросит. Бросит? Неужели на такое способна? Раньше сказали бы — не поверил. Он подглядывал за ней, как в замочную скважину. Думал, как бы ее задобрить, но все не придумывалось. Часто она посмотрит на вещь какую-нибудь безобидную, календарь скажем, и вдруг сдерет со стены и бросит в огонь. «Видеть его не могу», — объяснит, и постоянно она видеть не могла то одно, то другое, иногда и корову; и чуть ли до кошек уж дело не доходило.

Как-то утром сидела она усталая, грустная и, не успел Деннис глаза продрать, начала:

— Мне сегодня ночью Гонора приснилась, больная лежит, при смерти, и меня зовет. — Она уронила голову в ладони, задышала часто-часто и произнесла: — Само собой, я должна поехать в Бостон, своими глазами посмотреть, что и как, правда ведь?

Деннис, натягивая телогрейку, которую она ему связала на Рождество, сказал:

— Видно, так. Похоже на то.

Пока пили кофе, она рассуждала:

— Я бы поехала, если б у меня пальто было. На такую зиму меховое надо. Я уж сколько лет без пальто. Было б у меня пальто, сразу бы поехала.

— У тебя ж есть пальто с воротником меховым, — сказал Деннис.

— Рубище, а не пальто! — крикнула Розалин. — Не хочу, чтоб Гонора меня в нем увидела. Она вечно мне завидовала, Деннис, и она рада будет, что на мне такое пальто.

— Может, раз она больная и при смерти, она и не заметит, — сказал Деннис.

Розалин согласилась:

— Даже, может, и лучше там пальто купить или в Нью-Йорке присмотреть помодней.

— Где Нью-Йорк — где Бостон? — сказал Деннис. — Вовсе не по дороге.

— Нет, я через Нью-Йорк поеду, там поезда лучше, — сказала Розалин. — И потом, мне так хочется.

И было у нее такое лицо, что ясно — она и под пыткой от своего не отступится. Деннис смолчал.

Она окликнула почтальона, попросила снести записку к местным на горке, чтоб прислали малого на несколько дней подсобить: мол, условия прежние. А с ним самим, если ему завтра утром с руки, она бы вместе поехала к поезду. Весь день она металась в папильотках, укладывала вещи в холщовую сумку. Закоптила окорок, хлеба напекла, натаскала дров полную кладовку.

— Может, еще письмо подоспеет, что Гонора на поправку идет, тогда и ехать не надо, — повторила она несколько раз, но глаза у нее сверкали, и бегала она так, что плясали половицы.

Вечером постучался Гай Ричардс, ввалился, протопал сапожищами. Чуть-чуть только был навеселе, но не собирался засиживаться. Розалин сказала:

— Я получила плохие вести про сестру, она больна, при смерти лежит в Бостоне, я туда еду.

— Будем надеяться, там ничего серьезного, миссис О’Тул, — сказал Ричардс. — Не выпить ли нам за ее здоровье по такому случаю, — и вытащил бутылку, хорошенько отпитую, с каким-то мерзким на вид питьем.

Деннис сказал, что он не против. Ричардс сказал:

— А дама нам не составит компанию? — И в глазах у него, ей-богу, Розалин не ошиблась, чертики прыгали.

— Нет уж, — сказала она. — Не до того.

Пока они выпивали, она подрубала на платье подол и опять начала про то, как много она знавала народу, какой с того света являлся о себе сообщить. Деннис не даст соврать. И снова пошел рассказ про кота Билли, и голос у нее был нежный и срывался от подступающих слез.

Деннис заглотнул свое питье, нагнулся, стал возиться со шнурками на ботинках, лицо у него стало как гриб-сморчок, и он вынужден был признаться себе: «Ни слова правды, ну ни единого. И она ведь до скончания века будет выдавать это за правду истинную». Ему было совестно, будто его втягивают в какую-то гнусную аферу. Захотелось взять и сказать раз и навсегда: «Будет тебе врать, Розалин, ты же сама все выдумала, ну и будет». Но Ричардс сидел, развеся уши, и слова застряли у Денниса в глотке. Момент был упущен. Розалин с важным видом сказала:

— Мои сны все сбываются, мистер Ричардс. Так что никуда тут не денешься.

«Да ничего же подобного, — настаивал про себя Деннис. — Факт тот, что Билли попал в капкан и я его похоронил». Неужели только и всего? Его, как в страшном сне, мучило, что правда — где-то тут, вот она, но не ухватишь, и он не мог бы поклясться, но почти готов был поклясться, что да, только и всего.

Ричардс поднялся, сказал, что его ждут в Уинстоне в одну компанию.

— Я завтра подкину вас к поезду, миссис О’Тул, — сказал он. — Всегда готов угодить даме.

Очень сухо Розалин отвечала:

— Я уже с почтальоном договорилась, так что большое вам спасибо.

Она заботливо уложила Денниса и еще немножко с ним посидела, пока намазывала лицо кремом.

— Я там не задержусь, — сказала она. — А у тебя пока все есть. Может, с Божьей помощью окажется, что она поправляется.

«Может, она и не болеет совсем», — хотел сказать Деннис, но сказал вместо этого:

— Дай-то Бог.

Он не очень беспокоился. Во-первых, если честно, нечего было так колотиться из-за Гоноры, пусть умирала бы, когда хочет, Деннис и пальцем бы не двинул.

До самой последней минуты Деннис надеялся, что Розалин одумается и не поедет, но вот она в самую последнюю минуту, в шляпе, в рубище, а не в пальто, с разводами розовой пудры на подбородке, натягивала перчатки, вея нафталином, взмахивала платочком, вея «магнолией», подскакивала к окну, высматривала почтальона.

— По такому снегу как бы не запоздал, — сказала она с дрожью в голосе. — Может, и вовсе не заявится. — Она бросила последний взгляд в зеркало. — Да, Деннис, вот что не забыть бы, — сказала она совсем уже другим голосом. — Зеркало новое купить, чтоб не получалась из меня такая образина.

— Зеркало как зеркало, — сказал Деннис. — Чего зря деньги переводить.

Почтальон опоздал всего на несколько минут. Деннис поцеловал Розалин на прощанье, закрыл кухонную дверь, и, как она садится в машину, он не видел, но зато слышал, как она хохочет.

«Закоренелая врунья — вот она кто», — сказал Деннис сам себе, сидя у печи, и вдруг почувствовал, что падает вниз головой в темный колодец. Лучшая его половина оспаривала эту дурь. «И не стыдно, — говорила лучшая половина Денниса, — думать такое на собственную жену». Но худшая половина упорствовала. «Она еще не такого достойна, — упрямилась худшая половина. — Бросила меня тут одного, а чего ради, спрашивается?» В том-то и вопрос. Ясное дело, не ради Гоноры, живая она там или мертвая. А тогда чего ради? То-то и оно. И он совсем перестал думать. Тут думай не думай. В груди саднило, похоже на воспаление легких, если бы простуда была, но простуды не было. Ноги ныли, точно как от ревматизма, но не было у него никогда ревматизма. И он ни о чем не думал. Так продолжалось два дня, и недоразвитый малый с фермы на горке все делал по дому, даже посуду мыл. Ел Деннис, при таких своих страданиях, как раз неплохо.