Михаэль Эбмайер - Холодные ключи

• Название: Холодные ключи
• Автор: Михаэль Эбмайер
• Жанр: Современная проза

Действие романа происходит в Сибири, в Кемеровской области. Прототипом героини явилась шорская певица Чылтыс Таннагашева (Ак Торгу), в которую влюбляется немец, который попал в Кемеровскую область по заданию своего шефа — вручить грамоту дочерней фирме, находящейся в Кемерово… В конце романа герой остается в Сибири в п. Чувашка, где живет Ак Торгу… Человек из европейской культуры приезжает в неведомый для него мир, сталкивается совсем с другой культурой, обычаями, ценностями, и в его сознании происходит некий переворот, полное переосмысление жизни…

---

Когда они шли по Красной площади, уголком глаза он заметил что–то переливчато–синее и резко обернулся. Но это оказался всего лишь шейный платок дамы в боевом макияже. Под руку с тощим господином она двигалась к церкви невообразимо причудливой формы, пёстрой, как декорация в парке с каруселями. Перед мавзолеем Ленина дюжина туристов, на вид кубинцев, позировала перед фотографом, поднимая кверху советские ордена, купленные на блошином рынке.

Почему не сюда, подумал он, почему бы не командировать меня в московский филиал? Хотя — конечно, Москва, что тут такого, кому взбредёт в голову посылать грамоту в Москву. Но ведь есть же какая–нибудь живописная деревушка в Подмосковье, где можно было бы с ветерком прокатиться на санях! Он вспомнил фотографии из каталога, изображавшие такую романтическую санную прогулку, всё как полагается — меховые шапки и самовар, чтобы обвариться всей компанией. Но это было ещё до того, как Блейель начал там работать. Горбачёв, падение стены, ветер перемен. Что за чушь, прогулка на санях. Горячий воздух трепетал, брусчатка, роскошные здания — всё едва заметно колыхалось вокруг. Он остановился, потёр лицо, зажмурился — не открою, пока в меня кто–нибудь не врежется.

В губернском городе К…

— Теперь пойдём перекусим, — раздался голос Хольгера, — не где–нибудь там, а на Арбате, чтоб не рассказывал потом, что я тебе его не показал.

Блейель взял себя в руки, перевёл дух во время короткой поездки на метро и увидел улочку в пешеходной зоне, с прелестными старыми фасадами и кучей ресторанных вывесок, закусочных ларьков и художников, рисовавших портреты. Он подумал, а не купить ли сентиментальному Фенглеру матрёшку, но ограничился тем, что зашёл в аптеку за дезодорантом. На обед они взяли пельмени и салат из капусты с крабами, и пили, по настоянию Хольгера, что–то вроде сидра.

— Неделю там проведёшь, так? И как тебя занесло именно в Кемерово. Ну, неважно. Плейель, держу пари, что Россия тебя уже не отпустит. Как думаешь?

— Никак.

— Да, да, конечно. Ничего, это через пару дней переменится. Тебе всё покажется абсурдным. Ты не будешь понимать, как люди могут жить в такой стране. Но тебя зацепит и уже не отпустит. Когда приедешь в следующий раз, изволь выкроить побольше времени на столицу. Хм, жаль, похоже, ты не в настроении держать пари.

С детских лет, со времён увлечения авиацией, он знал, что Туполев‑154 — вовсе не тарантайка с пропеллером, как пророчил Хольгер, а вполне просторная машина, сравнимая с Боингом‑727. На борту пьяным никто не выглядел, ему вообще редко доводилось видеть таких смирных пассажиров. Даже стайка подростков в голубых футболках не создавала никакого шума. Но уснуть всё равно не получалось. Он сидел у окошка, смотрел, как за ними плыл огромный месяц, и не хотел ни о чём думать. Но думал. О невероятных просторах, над которыми они летели. Степях и болотах, тайге и тундре, электростанциях и исправительных лагерях, медведях и ордах конников. Интересно, через Урал они уже перелетели? Азия. Он ни разу не был в Азии — ведь Турция не считается. А теперь летит в самое её сердце. Только из–за причуды шефа. Какой–то город в Азии.

Бездумно он наклонился, пощупал толстый конверт в портфеле, зажатом между ботинок, и ещё раз, и ещё, пока не застукал себя за этим занятием и не взял в руки «Русский язык шаг за шагом». Из–за причуды шефа летит за полсвета. «Благодаря ему ты едешь в интересную экспедицию», — сказал Хольгер, а Блейель возразил: самую бессмысленную командировку в жизни. «Я бы над этим ещё поразмыслил», — хохотнул Хольгер и залпом осушил бокал с тем неизвестным напитком вроде сидра, который Блейель теперь тщетно пытался отыскать в разговорнике. Галина Карпова ожидала его как раз в то время, когда они сидели на арбатской террасе. Он отправил сообщение на номер переводчика. «Стало быть, ждём посланца завтра — пока, артём», — ответил переводчик. Артём, это такое имя.

Должно быть, Блейель задремал, потому что когда он снова выглянул в окно, небо под полумесяцем побледнело. Какую–то секунду он недоумевал, почему не видит передо ртом Илькину грудь, соски в окружении чёрных волосков, и в следующее мгновение невероятно застыдился.

Утро казалось туманным, он увидел реку — чёрную извивающуюся ленту, и город, посверкивающий по обоим берегам, на севере немного тусклее. Когда обрисовались детали, река отодвинулась, они полетели над полями и перелесками.

«Welcome to Kemerovo, Capital of Coal Miners[7]», гласили буквы на крыше низкого здания аэровокзала. Блейель вспомнил, что так и не опробовал фотоаппарат, если не считать неудачной попытки запечатлеть поднос с едой на борту. Но как только он наставил объектив на плакат, откуда–то возник, махая руками, полицейский. Блейель тут же сунул камеру обратно в сумку и смешался с толпой. Страж порядка отстал.

Картонку с его именем держал долговязый парень с козлиной бородёнкой и тёмными волосами до плеч. Блейель удивился, хотя и не мог бы объяснить, почему. Может, потому, что представлял себе типичного молодого русского коротко стриженым. С облегчением он нашёл на скромном транспортёре свой чемодан с наклейкой официального вида и теперь дожидался своей очереди, чтобы выйти. Но таможенница покачала головой, сказав что–то по–русски и потом «you wait»[8]. Блейель в замешательстве отступил. Длинноволосый добродушно пожал плечами. Когда все остальные пассажиры прошли, парень подошёл к таможеннице, и после непродолжительного диспута его пропустили к Блейелю.

— Артём, — улыбнувшись, он слегка поклонился. — Как вы доехали?

Здравствуйте,[9] подсказала голова Блейеля, но воспроизвести неудобное слово не получилось, и он ответил по–немецки: «Да, спасибо».

Ему не понравилось, что переводчик назвался по имени. Фамилию его он знал, но как она произносится, не имел ни малейшего представления. Tscheremnych. Ему казалось неуместным обращаться к незнакомым по имени. Но ещё хуже, что молодому человеку пришлось из–за него вставать в такую рань. Местное время — только–только шесть утра. В Штутгарте в эту пору на улицах никого.

Чемодан ему вернули в крошечном чулане за лентой транспортёра, и только после того, как он поставил свою подпись в засаленной амбарной книге. На стоянке перед аэропортом они с Артёмом забрались в такси, лимузин «Волга», виденный им раньше только в старых автомобильных каталогах. Изнутри машина оказалась вдвое меньше, чем выглядела снаружи. Уже рассвело, но солнце скрывала дымка. Прохладное утро, никакого сравнения с летним днём в Москве. Блейель обрадовался, что взял с собой спортивную куртку. Он ведь сомневался, то ли брать, то ли нет. Для выступления в бюро фрау Карповой она не годилась. Всё–таки он её взял, ведь что–то говорили о туристической программе.

По радио кто–то патетично пел под гитару. Такси проезжало пригород, где большинство домов были деревянные, некоторые с резными голубыми ставнями — сибирская особенность, как сообщали бумаги Блейеля. Но впечатления, что он в нескольких тысячах километров от дома, не возникало. Это могло быть и в Польше, подумал он. На большом перекрестке из травы у дороги возвышались огромные буквы, КЕМЕРОВО (кемепобо, прочёл Блейель), и городской герб, на чёрно–красном фоне — нечто вроде белого пузыря в окружении жёлтых колосьев и половинкой жёлтой же шестёренки. Блейель заметил, что переводчик на него смотрит со значением, вроде выжидающе. Может, он что–то прослушал? На всякий случай Блейель заговорил сам.

— Как прилетел, хотел сфотографировать аэропорт, а ко мне тут же подскочил полицейский.

— Нет–нет, это не полицейский, а милиционер.

— А почему?

— Мало ли. А вдруг вы террорист.

Слово «милиционер» Блейеля немного напугало[10], но Артём сам засмеялся над собственными словами и сменил тему:

— А знаете, в каталог–сервисе все волнуются, вас заждались.

Он предпочёл бы этого не знать.

— В одиннадцать отправимся туда, если вы не против. Но сначала устроим вас в гостинице. Ах да, моя сестрица велела вам кланяться. Сказала, что очень рада будет познакомиться с живым сотрудником фирмы «Фенглер». А всерьёз это она или нет, этого я не знаю.

— О. Спасибо.

Артём снова расхохотался. Лимузин пересек трамвайные пути перед носом у заворачивающего за угол трамвая, женщина–водитель яростно стукнула по звонку. Блейель изо всех сил старался как можно меньше обращать внимание на дорожное движение и роль в нём таксиста.

— А можно осведомиться, где вы так прекрасно выучили немецкий?

— Восемь лет в Германии не прошли даром.

— Восемь лет?

— Да–да. Но для всех подробностей моей душераздирающей истории ещё рановато. — Он зевнул. — Извините.

— Нет, ничего–ничего, простите, — поспешил ответить Блейель. Но не мог не спросить, — а давно ли вы вернулись обратно?