ЕС Индрадьюмна Свами - Дневник странствующего проповедника 1-14

• Название: Дневник странствующего проповедника 1-14
• Автор: ЕС Индрадьюмна Свами
• Жанр: Книги

---

"Святое имя господа Кришны - единственное, что есть благоприятного в этом мире. Если кто-то хранит его в своём рту, что значит для него Ямараджа, правитель всего мира? Что значат для него слуги Ямараджи? " (Шри Анандачарья, как процитировано в Падйавали Шри Рупы Госвами, стих 21)

Глава 12

18 декабря - 30 января

Стремление Домой

В начале декабря 2003 г. я был в Варшаве. Регистрируясь на рейс в аэропорту, я вдруг услышал, что кто-то крикнул: "Хари Бол!". Подняв глаза, я увидел стюардессу, проходящую мимо вместе с экипажем. В этот момент у меня проверяли билеты, поэтому я просто улыбнулся в ответ. Я летел в Лондон, где должен был пересесть на рейс до одной исламской страны. Войдя в самолет часом позже, я увидел ту же стюардессу, и она вновь поприветствовала меня радостным "Хари Бол!"

"Хари Бол!", - ответил я. По ее бэйджу я определил, что она является главной стюардессой.

Когда мы взлетели, она подошла и присела на подлокотник сиденья около прохода, как раз напротив меня. Несколько пассажиров от удивления подняли брови, но её это не обеспокоило. "Я могу себе это позволить", - сказала она, - "я уже двадцать лет работаю в этой компании, а в следующем месяце ухожу на пенсию".

"Поздравляю Вас", - сказал я.

Ее лицо вдруг стало серьезным. "Вы знаете", - сказала она, - "в молодости я была замужем за преданным Харе Кришна".

Тут поднялись мои брови. "О, в самом деле?" - спросил я.

"Да, - сказала она, - но к тому времени, как мы встретились, он уже оставил движение. Он был учеником основателя, Свами Прабхупады. Он оценил его уход, как "плюх".

"Да, - сказал я, - это звук, который издает предмет, падая в океан. Когда преданный оставляет движение и вновь падает в океан материального существования, мы называем это "плюх".

"Конечно, он боролся с решением покинуть движение, - сказала она. Он даже не рассказывал мне, что был преданным до нашей свадьбы. На протяжении многих лет я видела, что он борется с собой. С одной стороны у него был глубокий интерес к духовному, но с другой стороны у него было неконтролируемое желание наслаждаться материальным.

Однажды вечером мы выпили, и под влиянием импульса он повел меня в ваш храм, в пригороде Лондона, в имение, которое пожертвовал Джордж Харрисон. Я не помню подробностей, но когда он начал плакать перед алтарем, нас попросили выйти. Это был единственный раз, когда я посещала ваш храм.

По прошествии некоторого времени мой муж поддался материальным страстям и начал принимать наркотики. В отчаянном желании помочь ему, я взяла у друга главную книгу вашей веры, Бхагават-Гиту как она есть. Мой муж очень часто рассказывал о ней. Мне пришлось перечитать эту книгу десять раз от корки до корки в надежде узнать, что же именно приносило когда-то удовлетворение душе моего мужа.

По мере изучения Гиты, я начала делиться с ним своим пониманием, желая возродить его веру. Я даже запоминала и цитировала ему стихи, когда ему было действительно плохо от наркотиков. Всё более привязываясь к наркотикам, он начал воровать, чтобы достать их, и я часто лихорадочно искала в Гите советы и аргументы, которые помогли бы ему удержаться от дальнейшей деградации.

Но все это было бесполезно. По прошествии времени всё это вместе - наркотики, внутренние конфликты, и давление извне - привели его к сумасшествию. Я была вынуждена отправить его в психиатрическую больницу. Он так и не поправился, и до сих пор находится там.

Она говорила настолько эмоционально, что даже рядом сидящие пассажиры слушали её. Они, должно быть, были так же удивлены, как и я. Это была очень большая потеря для меня, - продолжала она, - и я больше не выходила замуж".

Затем она положила руку на мое плечо.

- Но знаете ли Вы, как я пережила это и многие другие трагедии моей жизни? - спросила она.

- Как? - переспросил я от лица всех слушающих пассажиров.

- Философия Бхагавад-Гиты, - сказала она с вновь появившейся улыбкой. Я по-прежнему читаю Гиту каждый день. Это моя настольная книга. Если бы я не читала её, то, вероятно, была бы сейчас там же, где и мой бывший муж. Скоро я ухожу на пенсию и планирую купить маленький домик в Уэльсе. А знаете ли вы, как я хочу проводить время?

- Нет, мэм, - сказал я. - Как же?

- Читая Бхагавад-Гиту, - ответила она.

Неожиданно самолет попал в бурю, и замигала лампочка, требующая пристегнуть ремни. Стюардесса кивнула, подтверждая своё последнее высказывание, и пошла. Когда она уходила, я крикнул ей: "Мэм, могу я получить адрес психиатрической больницы? Я бы хотел помочь вашему бывшему мужу". Она покачала головой.

- Нет, - сказала она, - я не могу этого сделать.

- Пожалуйста, - сказал я, - это важно для меня. Он мой духовный брат.

- Прошу прощения, - ответила она, остановившись в проходе, - я не хочу снова открывать эту главу моей жизни.

Когда самолет приземлился, и пассажиры начали выходить, она стояла около двери, вежливо улыбаясь. Я остановился и мягко попытался вдохновить её сообщить мне адрес больницы, где находится её муж, но она так и не сказала. "Проходите!", - закричал человек позади меня. Я поблагодарил стюардессу за то, что она поделилась со мной своей историей, но всё же вышел из самолета со смешанными чувствами. С одной стороны, я был счастлив, что встретил человека, который нашел такое прибежище в учении Бхагавад-Гиты, но всё же расстроился, услышав, что мой духовный брат не сумел сделать то же самое.

В аэропорту Хитроу я должен был совершить пересадку. В мужском туалете сменил вайшнавскую одежду на что-то более западное и ждал посадки на следующий рейс. Я чувствовал себя не очень комфортно, так как мне пришлось снять кантхималы и брахманский шнур и вместо этого одеть кепку-бейсболку нью-йоркских "Янкиз".

Я направлялся в одно из самых консервативных исламских государств. Для ознакомления со страной я купил книгу Шариата, свод исламских законов, который строго соблюдают в мусульманском обществе. Как только самолет взлетел, я принялся за чтение, и некоторые из правил заставили мои брови подняться даже выше, чем прежде:

Шариат требует, чтобы убийца был казнён тем же образом, каким он убил сам, но может быть освобождён, если семья потерпевшего согласится принять выкуп вместо его смерти.

Вору нужно отрубить руку, а при повторной краже лишить второй руки и ноги.

Мужчина может иметь четырёх жён, но не может жениться на двух сёстрах.

Тело женщины всегда должно быть полностью покрыто, исключение составляет лишь пребывание дома в кругу близких.

Я начал осознавать строгость законов страны, в которую собирался въехать, и как только мы приземлились, спрятал мой Нрисимха шалаграм поглубже в сумку, надеясь, что при обыске таможенники Его не найдут.

Но ничего не вышло. После оформления иммиграционного листа, я приблизился к таможенному контролю, но был остановлен двумя женщинами в бурках. Бурки - это одежды, которые носят мусульманские женщины, совершенно чёрного цвета, даже глаза закрывающие чёрной вуалью. Они попросили меня отойти всторону. Затем подошли двое мужчин в накрахмаленных белых одеждах и попросили меня выложить всё, что у меня есть, на стол. Когда я выложил свою шафрановую одежду, они были явно удивлены. Но когда я выложил на стол Шримад-Бхагаватам, их глаза открылись ещё шире.

- Что это? - спросил человек на ломаном английском.

- Это· книга историй, - ответил я.

- А что в той сумке? - спросил он, указывая на сумку, висящую на плече.

- Ничего особенного, - сказал я, делая вид, что не понимаю его желания заглянуть в неё.

- Положите её на стол, - сказал он.

У меня не было выбора, и через несколько мгновений они уже обследовали чётки и, к моему ужасу, мой Нрисимха шалаграм.

"Мой Господь, - тихо молился я, - пожалуйста, прости меня".

Один из таможенников начал нюхать шалаграму.

- Что это? - спросил он.

Я был настолько расстроен, что не смог ответить.

- Что это? - нетерпеливо переспросил он.

- А на что это похоже? - сказал я, не желая усугублять своё расстройство отношением к шалаграму как к чему-то мирскому, тем более перед Самим Господом.

- Это похоже на камень, - сказал он.

- Ну и·? - спросил я.

И он положил шалаграм обратно в сумку.

Похоже, они хотели бы обследовать и оставшиеся вещи, но неожиданно подошел ещё один таможенник. "Вы солдат?" - спросил он меня.

Теперь я ясно видел выход из затруднительного положения. "Да, сэр", - ответил я доверительно, вспоминая годы, проведённые в морской пехоте. - "Ефрейтор Тиббиц. Первый под-батальон, корпус морских пехотинцев Соединенных Штатов. Моя компания исполняет обязанности в этом регионе.

"Прекрасно", - ответил он, повернувшись к остальным служащим. - Пропустите его".

Когда я вышел из аэропорта, я услышал, как громкоговорители из ближних мечетей напоминали верующим, что сейчас время поклоняться Мекке. И многие люди расстилали на земле коврики, чтобы читать молитвы. Я видел даже, что некоторые машины останавливались, откуда выходили люди, и, отойдя на обочину, возносили молитвы.