Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю

• Название: Стихи остаются в строю
• Автор: Евгений Абросимов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1958

Сборник составлен из стихов русских советских поэтов, погибших в годы Великой Отечественной войны.

Составители: Михаил Матусовский, Яков Хелемский.

---

1933

Родина смотрела на меня

Я в дом вошел, темнело за окном,
Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло,
Дом был оставлен, пусто было в нем,
Но все о тех, кто жил здесь, говорило.

Валялся пестрый мусор на полу,
Мурлыкал кот на вспоротой подушке.
И разноцветной грудою в углу
Лежали мирно детские игрушки.

Там был верблюд и выкрашенный слон,
И два утенка с длинными носами,
И дед Мороз — весь запылился он,
И кукла с чуть раскрытыми глазами.

И даже пушка с пробкою в стволе,
Свисток, что воздух оглашает звонко,
А рядом в белой рамке на столе
Стояла фотография ребенка…

Ребенок был с кудряшками, как лен,
Из белой рамки здесь, со мною рядом,
В мое лицо смотрел пытливо он
Своим спокойным ясным взглядом…

А я стоял, молчание храня.
Скрипели ставни жалобно и тонко.
И родина смотрела на меня
Глазами белокурого ребенка.

Зажав сурово автомат в руке,
Упрямым шагом вышел я из дома
Туда, где мост взрывали на реке
И где снаряды ухали знакомо.

Я шел в атаку, твердо шел туда,
Где непрерывно выстрелы звучали,
Чтоб на земле фашисты никогда
С игрушками детей не разлучали.

1941

Я пишу, дорогая, тебе

Повезло нам сегодня с ночлегом —
Печка топится, лампа горит.
И подсолнух, засыпанный снегом,
Вдалеке на пригорке стоит.

Чай дымится, душистый и сладкий.
Отогрелись мы в теплой избе.
На листочке из синей тетрадки
Я пишу, дорогая, тебе.

Я пишу, а вокруг, дорогая,
Спят бойцы на шинелях своих,
Печка топится. Лампа, мигая,
Свет спокойный бросает на них.

Снова голос твой тихий я слышу —
Он навеки мне в сердце проник:
«Как же, милый, на холод ты вышел
И забыл застегнуть воротник?»

В светлой дружбе мы жили с тобою,
Как цветы полевые росли,
И над нашей чудесной судьбою
Вдруг топор занесли.

Ничего! Мы обрубим им руки,
Ничего! Стисни зубы сильней,
Каждый миг нашей гордой разлуки
Враг оплатит нам кровью своей.

Если б только увидеть могла ты,
Как ползу я с гранатой в дыму…
Грозный счет мой открыт для расплаты,
Платят кровью враги по нему.

Не один я такой в нашей роте,
Каждый счет свой открыл именной…
И берем мы втройне при расчете
За семью, за разлуку с женой.

За страну, за сады, что шумели,
Кровью платят враги нам сполна.
Правда, волосы чуть поседели:
Что ж поделать, на то и война!

Дорогая, горжусь я тобою,
Только вспомню — и сердцу тепло.
К нам в окопы вчера, после боя,
Много разных подарков пришло.

Пулеметчики варежки взяли…
И узнал я, мой друг, не таи,
Их у детской кроватки вязали
Руки родины, руки твои.

Зимний ветер в трубе завывает.
спят бойцы — просыпаться им срок.
Печка топится, лампа мигает,
И дописан последний листок.

Я окреп для борьбы и для жизни,
И сплелось воедино во мне
Чувство родины, верность отчизне
С нежным чувством к любимой жене.

1942

Вячеслав Афанасьев

Мой дом

На стыке четырех ветров,
На берегу морском,
Среди замшелых валунов
Стоит мой старый дом.

Когда на море тишина
И лишь звенит прилив,
И на медлительных волнах
Проходят корабли, —

Тогда что может быть милей
Для глаза моряка
Далекой кровли и над ней
Бегущего дымка?

Когда ж на море, в злую ночь
Бушует вихрь и мрак,
И кораблям уже невмочь
Мотаться в бурунах, —

Тогда что может быть милей
Огня на берегу?
И лампу я для кораблей
В окне до утра жгу.

Пускай свирепствует Борей
И снег стучит в окно, —
Горит очаг мой, и гостей
Ждет доброе вино.

На стыке четырех ветров,
На берегу морском,
Среди замшелых валунов
Стоит мой старый дом.

1936

Иртыш

Река — угля черней — угрюмо
Играет с белою луной.
Косматым полчищем Кучума
Над ней камыш кипит густой.
В рябую ширь шуршит камыш
Издревле грозное: «Иртыш!» —
И, будто кольцами литыми,
Блистает лунной чешуей
И то опустит, то поднимет
На волнах панцирь золотой.

Огромным телом Ермака
Простерлась буйная река.
Железный мост, как звездный пояс,
Там отразился двойником.
Сквозь цепь огней грохочет поезд,
И дебри повторяют гром.
Летит, алмазами сверкая,
Экспресс Москва — Владивосток,
И белый пар над ним порхает,
Как бы почтовый голубок.

Прозрачным воздухом Сибири
Легко дышать. Ночь хороша!
И вижу я: над водной ширью
Встает казацкая душа.
Встает, плывет туманом сизым,
Купаясь в лунном серебре.
Ее слезами весь обрызган,
Экспресс быстрей летит к заре.

Те слезы в сердце мне упали
И закипели на глазах,
И я кричу в ночные дали:
— Спасибо за Сибирь, казак!

1941

Баллада о минере

Памяти минеров, казненных

палачами революции в бухте

Прометей в 1907 году.

В тихой бухте, меж сетей рыбачьих,
Полночь катит светлую луну.
На скале спросонья чайка плачет,
Черный краб покинул глубину.

Он заполз на камень и, недвижный,
Слился с ним, горбатый старый гном.
Море в гребни лунный жемчуг нижет,
Берег спит в молчании немом.

Тридцать лет назад, в такую ж полночь,
Здесь казнен был молодой минер.
Тридцать лет назад по этим волнам
Пробегал его прощальный взор.

Так же вольно подымалось море,
И качались мачты низких шхун,
И огонь мерцал на дальнем створе, —
Но к ногам привязан был чугун.

Может быть, непрошеные слезы
С впалых щек он смахивал с тоской.
Может быть… Но в час судьбины грозной —
Кто осудит слезы в час такой?

Знал минер, идя на подвиг славный,
Что ему за это суждено:
Заклюет орел самодержавный,
Тело бросит на морское дно.

Знал минер о том, но львиным сердцем
Перед темной силой не сробел,
Верил: правда все ж сильнее смерти, —
Красный флаг поднял на корабле!

Адмирал судил его заочно…
Чтоб и гром не смел греметь в глуши,
Голубые пламенные очи
Приказал навеки потушить.

Черный краб сидит на камне древнем…
Далеко, в просторе голубом,
В лунном свете вспыхивают гребни,
Берег спит в молчании немом.

1937

«Вслед за огненными лосями…»

Вслед за огненными лосями,
В сновиденье ль, наяву ль,
Золотые стрелы осени
Просвистели в синеву.

Просвистели, и рассветная
Вновь струится тишина.
Только издали заветная
Чья-то песня мне слышна.

Беспокойное и жгучее —
Что там в сердце, в глубине:
Или молодость кипучая
Возвращается ко мне?

Что ж, пути ей не заказаны…
Друг далекий, подходи!
Сколько слов еще не сказано,
Сколько песен впереди!

1941

«Застигнутый последней метой…»

Застигнутый последней метой
И не успев всего допеть,
Благословлю я землю эту,
Когда придется умереть.

Благословлю ее за воздух,
Дыша которым был я смел,
За светлых рек живую воду,
Где телом и душой свежел,

За поле знойное пшеницы,
За села и за города,
За наш достаток, где хранится
Зерно и моего труда;

Благословлю земли просторы,
Что жил я здесь в наш светлый век,
Любил ее моря и горы,
Как мог свободный человек,

Что здесь учился у народа
Петь песни ясной простоты
И украшать трудом природу
Во имя счастья и мечты.

1940