Артемий Люгер - Быть киллером

• Название: Быть киллером
• Автор: Артемий Люгер
• Жанр: Криминальный детектив

Молодой парень, вернувшийся из Афганистана, после долгих поисков подходящей работы, по совету бывшего однополчанина становится киллером. Через некоторое время он убеждается, что работает на организацию, возглавляемую отставными генералами КГБ. После выполнения многочисленных заданий организации в разных странах мира, ему становится понятно, что следующий кандидат на уничтожение — он сам. С помощью любовницы — жены своего очередного начальника — он предпринимает попытку бегства, но преданный своей бывшей подругой, оказывается в руках преследователей…

---

Без особого удивления я отметил, что неприятное ощущение, которое я испытал после первого раза, хотя и почувствовалось, но уже значительно меньше: можно, стало быть, привыкнуть и к такой, не вполне всё же обычной, работе.

После второго заказа я гулял месяц. Шатался, от нечего делать, по вещевым рынкам, хотя ничего там уже не покупал, пил пиво в барах, иногда ходил в кино. И однажды, выйдя после последнего сеанса с немногими в такое время зрителями, увидел впереди двух парней, которые вырывали у какой-то девушки довольно большую хозяйственную сумку. Парни были на вид невзрачные, поэтому я без колебаний подошёл и сказал спокойно, но, как мне казалось, веско:

— Ну-ка, орлы, взяли ноги в руки и ходу!

— Да ты на кого… — начал один, но получив удар в солнечное сплетение, сложился пополам. Второй, не стал дожидаться продолжения и пустился наутёк.

Девушка стояла бледная, губы у неё дрожали, но она всё же выговорила:

— Спасибо. Не знаю, как бы я без вас…

— Успокойтесь, — сказал я, — давайте сумку, я вас провожу. Взял сумку и мы пошли. Люда, — по дороге мы познакомились — жила недалеко, но, подходя к её дому, я понял, что рано потерял бдительность: следом за нами, стараясь держаться в тени, двигались четыре фигуры. Четыре, это уже перебор, подумал я, но не показал виду. Людина сумка была тяжёлой, поэтому я проводил её до дверей и с удовольствием принял предложение выпить чая. Через час, убирая со стола чашки и вазочку с вареньем, она, глядя в сторону, сказала:

— Оставайтесь, там их четверо, куда вам одному… — и покраснела.

Так у меня появилась постоянная девушка. Люда работала лаборанткой в каком-то издыхающем НИИ, куда устроилась на полставки, будучи студенткой вечернего отделения Технологического университета. Учёбу бросила после второго курса, потому что один за другим умерли родители, а лаборантской полставки на жизнь, даже самую скромную, не хватало. Красавицей её назвать было нельзя, но нежная кожа, зелёные, всегда как бы чуть удивлённые, глаза и пышные, чуть вьющиеся тёмные волосы делали её необыкновенно привлекательной, а фигура, которую я смог оценить в ночь нашего знакомства, была выше всяких похвал. Немногословная, она коротко рассказала о себе, вопросов почти не задавала и мою версию о работе в охранном агентстве восприняла, как нечто само собою разумеющееся: смелый заступник и должен был заниматься чем-то вроде этого.

На второй месяц нашего знакомства я спросил её ночью:

— Ты предохраняешься? Может быть, мне следует…

Не дослушав, она сказала: — Не предохраняюсь. И тебе не нужно. У меня детей не может быть.

И отвернулась к стене. Через какое-то время, после моих настойчивых расспросов, рассказала. Жила с одним человеком. Забеременела. Аборт делать не хотела. Понимала, что ребёнка он не захочет, решила расстаться, ему даже не рассказала. Он как-то сама догадался, стал требовать, чтобы она сделала аборт, а потом, видя, что она не соглашается, подсыпал ей в чай снотворное и отвёз на квартиру к приятелю-гинекологу, где тот сделал ей аборт, да так плохо, что она уже никогда не сможет иметь детей.

— Так что и ты не беспокойся, — сказала она, и я понял, что она плачет.

Заказы шли своим чередом, деньги — немалые — капали, и однажды я повёл Люду в Невский Палас — шикарный ресторан на Невском, между Владимирской и Марата. Нам отвели столик недалеко от входной двери. Люда была весело возбуждена, выпила пару бокалов шампанского и с интересом ковыряла в тарелке какие-то диковинные морепродукты. Вдруг я заметил, что румянец на её лице сменился бледностью. Проследив за её взглядом, я увидел только что вошедшего мужчину. Лет тридцати — тридцати пяти, хорошо и дорого одетого, с хорошей фигурой и довольно симпатичным лицом.

— Это он? — спросил я.

— Уйдём отсюда, — сказала она потухшим голосом. — Пожалуйста, расплатись и уйдём.

Мы расплатились и вышли, но я успел заметить, что метрдотель встретил его, как старого знакомого. Значит, завсегдатай. Это уже хорошо.

После этого вечера я повадился ходить в «Невский Палас». Садился недалеко от дверей и пару раз видел интересующего меня мужчину. Выходил раньше него и наконец засёк его машину. Зная номер, узнать фамилию и адрес было уже делом техники.

По моей просьбе Лёха достал мне (естественно, не бесплатно) «беретту» с глушителем, при этом предупредив, чтобы я не занимался самодеятельностью.

— Подведёшь себя — не страшно, а вот если подведёшь их… — он ткнул пальцем в потолок.

— Не бэ, — сказал я, вспомнив дворовый жаргон, — всё будет тип-топ.

Интересующий меня Игорь Леонидович Лапин жил на Петроградской стороне в одной из элитных новостроек. Работал нерегулярно, из дома выходил в разное время, садился в свой Альфа-Ромео и отчаливал. По сторонам беспокойно не оглядывался и охраны не держал.

Два полных дня — с рассвета до темноты — я провёл у его дома, стараясь понять его режим, если, конечно, можно было так назвать его хаотичные передвижения. И однажды моё терпение было вознаграждено. Когда он подъехал к дому, на часах было четверть двенадцатого. В те времена в Питере уже в десять на улицах было мало народу, сейчас рядом не было ни одного человека. Номер на кодовом замке я знал давно и, дав ему зайти в подъезд, зашёл следом. Он уже нажал на кнопку вызова лифта и спокойно ждал.

— Мне на девятый, — сказал я, подойдя.

— А мне на четвёртый, — отозвался он.

Когда мы вошли в кабину, он нажал на кнопку четвёртого, а я на «стоп».

— Не понял, — сказал он.

— Сейчас поймёшь, — сказал я и достал «беретту». — Вспомни девушку Люду, которой сделал аборт твой приятель Дима. — И глядя в его побелевшее лицо, выстрелил ему в лоб.

Деньги, как я уже говорил, капали, потихоньку я стал привыкать в дорогим шмоткам, время от времени — не часто, чтобы не вызывать подозрений — баловал дорогими подарками Люду, регулярно подбрасывал немалые суммы родителям — и старался не думать о будущем. Но будущее, как это часто бывает, само подумало обо мне.

Наши отношения с Лёхой потихоньку из приятельских превратились в деловые, поэтому я ему почти уже не звонил, а ждал звонка от него, звонка, означавшего новый заказ. В последний раз лицо Лёхи лучилось таким откровенным удовольствием, какого я на его лице никогда не видел.

— Ты что такой счастливый, — спросил я его, — миллион долларов на улице нашёл?

— Да ты на фотки посмотри, — сказал Лёха.

Я посмотрел и обалдел: с фотографии на меня смотрела свиная харя нашего прапорщика Нечипоренко. Даже чёрный галстук-бабочка, прилепленный чуть ниже третьего подбородка и малиновый пиджак, явно купленный не на вещевом рынке, не могли придать его облику человеческих черт.

— Заказ? — спросил я, ещё не веря своему счастью.

— Заказ, — с восторгом подтвердил Лёха. Клянусь Аллахом, Андрюха, первый раз в жизни пожалел, что не умею метко стрелять. Если бы умел, никому бы этот заказ не отдал, сам бы гада прикончил. Даже денег бы не взял — ей-богу, сам бы ещё приплатил. Как вспомню, что из-за этой падлы мы в Афгане собачатину ели, потому что он наши продукты налево сплавлял, за яйца бы суку повесил, пуля для него слишком гуманно.

— Да кто он сейчас-то? — Спросил я, — ты же сам говорил, что киллеры сантехников не отстреливают. Не могу поверить, что этот дуб может что-то соображать в бизнесе.

— А он и не соображает, — сказал Лёха. Чтобы дело начать, большого соображения не нужно, нужна наглость, да бабки, так сказать, первоначальный капитал. Наглости у него, ты помнишь, на пятерых, а бабки он из Афгана привёз — на нашей жратве да на шмотках сделанные. Не зря же он так за своё место держался, все из Афгана домой рвались, а этого танком было не сдвинуть. А вот чтобы бизнес вести реально, тут уж надо соображать. А этот козёл решил, что можно как тогда: этого обошёл, тому наобещал и не сделал — знай, клади денежки в карман. Набрал ссуд где только можно и объявил себя банкротом: нету у меня, бедного, денег, простите сироту. А сейчас такие штуки не проходят: не можешь рассчитаться кошельком, плати головой. Поначалу, конечно, попытались получить добром: и в подвале на цепи держали и утюгом гладили — хера! Настоящим героем оказался наш прапор: ни копейки не выдал. Пришлось мужикам скинуться на заказ. Короче, завидую я тебе, Андрюха.

«Сделать» прапора-бизнесмена Нечипоренко было легче лёгкого: хотя он и завёл себе охранника, в реальную опасность, по-видимому, всё-таки не верил. Как же: в Афгане несколько лет провоевал — царапины не получил, — чего здесь, в мирной обстановке, опасаться? Видать, запамятовал герой, что в Афгане на километр к тем местам, где стреляли, не приближался. Всё поближе к штабу держался да к складу.

Когда рассказывал Лёхе, как подстрелил орла — можно сказать, на лету, когда он своё пузо из личного «Форда» вытаскивал, — Лёха аж расстроился: — Одной пулей? Тут ты, Андрюха, не прав — надо было одну в живот, одну по яйцам, а вот уже третью — в репу. Ну да что базарить? — дело сделано.