Бруно Винцер - Солдат трех армий

• Название: Солдат трех армий
• Автор: Бруно Винцер
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1971

Мемуары немецкого офицера, в которых автор рассказывает о своей службе в рейхсвере, гитлеровском вермахте и бундесвере. В 1960 году Бруно Винцер, штабс-офицер бундесвера, тайно покинул Западную Германию и перешел в Германскую Демократическую Республику, где издал эту книгу – историю своей жизни.

---

– Кроме того, у меня есть для вас особое задание, надеюсь, вы его хорошо выполните! Обратитесь сейчас же к майору Вальдштейну, все остальное вы узнаете от него!

Как уже упоминалось, майор Вальдштейн являлся начальником военно-призывного пункта. Это был спокойный пожилой офицер с широким шрамом на подбородке – памятная отметка, полученная им в первой мировой войне.

После недолгих разъяснений он вручил мне красную папку с желтой полосой по диагонали. Секретный служебный документ командования!

Это был план мобилизационного развертывания трех транспортных рот. Место формирования – ресторан «Шутценхауз» в Кольберге. Кроме красной папки, большого танцевального зала в «Шютценхаузе» и нескольких столов и стульев, я больше ничем не располагал, во всяком случае, ничем таким, из чего можно было бы создать транспортную роту.

Положение круто изменилось на следующее утро. Дело в том, что несколькими днями ранее были разосланы повестки о явке на призывной пункт. И вот со всех сторон прикатили мужчины, в большинстве ветераны первой мировой войны. Они прикатили в буквальном смысле слова: каждый второй прибыл на грузовике – своем или своей фирмы, но средства транспорта были тайно заранее освидетельствованы и зарегистрированы. Мне нужно было только в плане мобилизационного развертывания отметить галкой фамилию прибывшего резервиста, а экспертная комиссия определяла состояние машины, которую покупали или арендовали. Солдаты получили пистолеты или карабины, обмундирование и приступили к строевым занятиям. Три транспортные роты были подготовлены.

Так закончился первый день.

На второй день все машины в ускоренном порядке закрасили в обычные армейские маскировочные цвета и заправили горючим; люди получили сухой паек, боеприпасы и индивидуальные пакеты, о которых мы чуть не забыли. Но военно-призывной пункт предусмотрел все до последней детали. Были припасены и защитные накидки и лозантиновые таблетки на случай химической войны.

На третий день мы прорабатывали с тремя транспортными ротами движение колонны на марше, остановки по техническим причинам, рассредоточение и укрытие во время воздушного нападения.

На четвертый день машины двинулись к польской границе.

С какой охотой я поехал бы вместе с ними! Правда, еще со времени первой мировой войны с «обозом» были связаны не совсем приятные представления, а мы, молодые солдаты, транспортников и солдат тыловых служб не считали вполне полноценными вояками.

Тем не менее я предпочел бы вместо с этой «компанией» отправиться в поход в Польшу, нежели на родине снова обучать рекрутов.

Никто из нас и не подозревал, каким ошибочным было наше отношение к солдатам транспортных частей и службы снабжения. Впоследствии многие предпочли бы лежать на передовой в окопе, в укрытии и не поменялись бы с водителем, который должен был под артиллерийским огнем доставлять боеприпасы или продовольствие через партизанский район.

Мы поглядывали свысока и на писарей в военно-призывном пункте и называли их презрительно «чернильными писаками». Теперь же, когда я на собственном опыте познакомился с планом мобилизации, после того как я получил представление о работе на военно-призывном пункте и видел, как все гладко прошло, я стал испытывать уважение к деятельности этого аппарата, испытывал уважение даже к красной папке с желтой полосой по диагонали, ко всякому секретному служебному документу командования; ведь подобно тому, как я практически на пустом месте укомплектовал три роты, во всех гарнизонах формировались многие сотни новых подразделений.

Мне не приходило в голову, что весь этот восхищавший меня механизм служил исключительно одной цели – порабощению соседних государств. Я уже не вспоминал, что ранее считал признаком особой лояльности то обстоятельство, что рейхсвер при новом руководстве «оставался в стороне». Ведь мобилизация была результатом планирования на Бендлерштрассе, планирования в прежнем министерстве рейхсвера. Там было основательно подготовлено все то, что после 1933 года осуществлялось в еще большем масштабе.

После выполнения особого задания, которым командир пытался меня утешить, я занялся выполнением других его поручений. Дни шли за днями. Прибывали новые рекруты и новые резервисты. В короткий срок запасник становились кадровыми солдатами.

Но мы, старые солдаты, не были удовлетворены. Обучение не соответствовало нашим понятиям. Все делалось «на скорую руку». Численность вермахта импонировала, он был превосходно вооружен. Но с численностью и вооружением должно было сочетаться солидное обучение, а это, по моему тогдашнему мнению, было невозможно при такой лихорадочной спешке. Я тогда не задумывался над достоинствами или недостатками наших методов муштры. Меня раздражало то, что солдаты уже не столь молодцевато отдают честь, не столь точно выполняют команду «кругом марш» и не так быстро ползут на четвереньках по открытой местности, как мы тому был! обучены.

В мои служебные обязанности по роте по-прежнему входил инструктаж на курсах офицеров запаса. Там обучались фон Цитцевиц, фон Платен и фон Путкаммер{29}. они желали последовать примеру своих «славных предков», хотя уже не скакали на коне, а разъезжали в офицерском вездеходе, чванные и заносчивые.

В одном отношении ничего не изменилось: этих господ мало интересовала «будничная служба», которая неизбежна в технических войсках. Они желали «командовать», ведь для этого они, по их мнению, были рождены. И подобно своим предкам, они усердно поглощали шампанское. Не проходило вечера, чтобы в офицерском казино не пировали, и не было таких утренних занятий, на которых господа не пытались бы выспаться. Честно говори, мне доставляло огромное удовольствие заставлять их бодрствовать.

1 сентября произошло инсценированное Гиммлером «польское» нападение на радиостанцию в Глейвице{30}, и Гитлер завопил по радио:

– С сегодняшнего утра мы открываем огонь.

Многолетняя шумная геббельсовская пропаганда привела к тому, что нападение Германии на Польшу было достаточно популярным среди населения и вермахта. Теперь наконец должны были претвориться в жизнь «законные германские претензии» на Польский коридор и Вольный город Данциг.

Так все более подогревались воинственные настроения, они достигли высшей точки в последние недели перед нападением. К тому же Гитлер вздумал совершить внешнеполитический тактический ход. В июне 1939 года между Берлином и Римом был заключен договор, согласно которому Германия уступила Италии Южный Тироль. При этом двумстам пятидесяти тысячам жителей Южного Тироля было предложено избрать подданство рейха и зарегистрироваться для переселения в Германию; следовательно, на этот раз можно было попасть «домой в рейх» ценой отказа от прежнего местожительства.

В Германии мало кто сочувствовал этой затее, в Австрии многие были озлоблены, а тирольцы считали, что их продали.

Но Геббельс использовал подходящий случай для того, чтобы, ссылаясь на этот пример, разглагольствовать о «справедливости» фюрера, его готовности к компромиссу и стремлении к соглашению. Его аргументы подкупали не только меня одного. Я был убежден: тот, кто делает уступки во имя мира, вправе добиваться от другой стороны выполнения его законных требований, тем более что это были последние требования, какие намерен был выдвигать Гитлер, как он сам заверял. Соответственно я считал тогда войну справедливой, а сопротивление поляков бессмысленным. История с Чехословакией снова отодвинулась на второй план. С нетерпением мы ждали известий о победах и ликовали по поводу каждого успеха вермахта.

По мере того как усиливалась пропаганда против Польши, ослаблялась антисоветская пропаганда. Неожиданно нам пришлось читать и слышать и не только умеренные, а порой даже благожелательные сообщения о Советском Союзе и его правительстве. Тем не менее мы смущенно переглядывались, когда радио и газеты известили, что в Москве был подписан пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом. Все же Геббельсу удалось с помощью «пропаганды шепотом» сделать пакт популярным. В конце концов мы признали просто гениальным вступление в союз с великой державой на востоке – ведь такая политика напоминала об отношении Бисмарка к России.

Заключению пакта предшествовали неоднократные старания Советского правительства договориться с польским правительством. Советский Союз взял бы на себя защиту своего западного соседа, но Варшава положилась на бумажные гарантии англичан и французов. Тем самым судьба Польши была решена. Однако Советскому Союзу надо было позаботиться о том, чтобы охранить себя от нападения гитлеровской Германии; в этом причина пакта и соглашения о демаркационной линии.

Война против Польши длилась всего восемнадцать дней.

Гитлеровская Германия имела возможность использовать стратегическое преимущество, выгодное географическое положение. Вермахт не только атаковал с фронта вдоль западной границы Польши, но вторгся также на польскую территорию с юга, из Словакии и с севера, со стороны Восточной Пруссии.