Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)

• Название: Приговоренные к пожизненному (ЛП)
• Автор: Джейн Харвей-Беррик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

После восьми лет, проведённых в тюрьме, двадцатичетырехлетний Джордан Кейн стал тем, кого все ненавидят.  Вынужденный вернуться в свой родной город после условно-досрочного освобождения, Джордан вскоре понял, что этот маленький городок не изменился с тех пор, как его увезли в колонию много лет назад. Он местный изгой, которого сторонятся все, включая собственных родителей. Но их ненависть даже близко не похожа на ту, которую он испытывает каждый раз, смотрясь в зеркало. Работая разнорабочим у жены священника, Джордан ждет, когда, наконец, сможет покинуть этот отсталый городок. Но может ли расстояние стереть воспоминания, преследующие его? Попав в плен собственных мыслей, Джордан задаётся вопросом, утихнет ли когда-нибудь боль от жизни?  Торри Делани – новенькая в городе, и определённо не ведёт себя так, как по мнению местных жителей, должна вести себя дочь священника. Её репутация, полная случайных связей и бессмысленного секса – вот тема для разговоров в городе. Добавляем её многообещающую дружбу с ожесточившимся бывшим заключённым, который работает разнорабочим, и добрый священник более чем недоволен путём, выбранным его отчуждённой дочерью.  В то время, как формируется дружба, возможно ли для двух искалеченных людей, которые боятся любить, поднять их отношения на другой уровень? Сможет ли Торри ужиться с демонами Джордана, и сможет ли Джордан прорваться сквозь стены Торри? С неодобрением маленького городка, сильно давящего на них, найдут ли они своё место в мире? Смогут ли они бороться, несмотря ни на что, или их мир будет жестоко разрушен?  Является ли любовь пожизненным заключением? 18+ В книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера.   

---

Если бы мне пришлось придумать слово, которое давало бы характеристику Джордану, то это было бы слово «стойкий». Он принимает боль так же, как люди принимают кофе. Определённо стойкий, а также горячий.

В конце концов, это возможно было не хуже, чем делать тату. Я не могла перестать думать, когда и где он сделал себе все эти татуировки. Когда ему было шестнадцать? Просто возможно.

Его левому колену досталось больше всего из того, что с ним случилось. И я не поверила в его тупую историю, что он просто упал. Если бы мне пришлось угадывать, что казалось вероятней всего, так как в любом случае он ничего мне не скажет, я бы сказала, что он упал, когда бежал, а потом покатился. Может быть, убегал от чего-то?

Это было не моё дело, но всё равно мне было интересно. Я села между его ног и хорошо рассмотрела колено. Несколько кусочков гравия застряло там, и я поняла, что мне понадобится увеличительное стекло вместе с пинцетом.

— Жди здесь. Не шевелись, — отрезала я.

Думаю, я увидела вспышку раздражения, но вскоре его пустой взгляд вернулся назад. Мне было в какой-то степени приятно, что я смогла пробраться под его кожу. Я хотела знать, каким был настоящий Джордан. Он был мастером в том, что не подпускал к себе людей. Это было плохо для него, это плохо для всех — так сильно удерживать свою боль. Я представила, что у него на это было восемь лет. Я вздрогнула от мысли, как выглядели эти восемь лет страха и напряжения.

Я нашла поцарапанное увеличительное стекло на дне маминой древней косметички. Довольная, что у меня были нужные для работы приспособления, я побежала вниз по ступенькам, и мне было приятно то, что он не двигался.

— Как поживаешь, ковбой? — протяжно произнесла я со своим лучшим техасским акцентом.

— Ааа просто замечательно, мэм, — покривлялся он мне в ответ.

В этот раз отчётливая улыбка скрывалась в уголках его губ, и это обнадёжило меня.

Я снова опустилась на колени между его ног и принялась вытаскивать кусочки гравия. Я видела, как мышцы на его бедре несколько раз подрагивали, но он ничего не сказал.

Когда я услышала мамину машину на улице, то почувствовала, как Джордан снова напрягся, но я была так сосредоточена на том, что делала, что просто продолжила.

Мама вошла в дверь, и я услышала, как она шокировано вдохнула.

— Ох, простите! — задохнулась она и сразу же начала пятиться.

Какого чёрта?

Я повернулась, чтобы увидеть её удаляющуюся фигуру.

— Мам! Что ты делаешь?

Она развернулась и увидела мой раздраженный взгляд. Её лицо горело от смущения.

— Что? — спросила я снова.

Она посмотрела на пораненное колено Джордана, на аптечку, а затем облегчённо вздохнула.

— Ох, извините, я подумала…

И тут я поняла, что она увидела: меня, сидящую перед ним, а моя голова почти на его коленях. Она определённо пришла к неправильному выводу.

— Господи, мама, серьёзно? Ты думаешь, что я отсасывала ему прямо здесь, на твоём диване?

Её лицо стало даже ещё краснее, а позади себя я услышала, что Джодан как будто подавился.

Мама произнесла несколько отрывистых гласных, а затем почти побежала на кухню, бормоча что-то о кофе.

— Мне нужно идти, — хрипло прошептал Джордан и неуклюже поднялся.

— Усаживай свою задницу обратно, и дай мне закончить!

Нерешительно он присел обратно на диван. Я покачала головой, не веря в странности людей, и вернулась обратно к работе.

Пять минут спустя, я была рада, что вытащила все кусочки гравия. Я закончила чистку и потом прилепила большой пластырь на его колено.

— Готово.

Он быстро встал, его глаза были прикованы к полу, как всегда.

— Спасибо, — сказал он мягко.

— Да, да. Я просто Святая Жанна.

— Воин.

— Что?

В этот раз он рискнул встретиться с моими глазами.

— Святая Жанна была воином. Она вела французов в бои против англичан.

— Боже мой, кто умер и сделал тебя самым умным? — сказала я стервозно, всё ещё больше, чем немного раздраженная из-за мамы.

Его лицо застыло.

— Господи! Прости, Джордан! Это было не то, что…

Но он уже был за дверью. Чёрт, было ли когда-нибудь такое, чтобы я не говорила чего-нибудь глупого?

Мама наблюдала за ним в окно из кухни.

— Торри…

—Не начинай, мам.

— Я не должна была предполагать…но то, что ты сказала, этот язык неприемлем.

Я резко обернулась, чтобы посмотреть на неё.

— Серьёзно? Ты настолько лицемерна, что тебя не беспокоит тот факт, что ты пришла к очень неправильному выводу насчёт меня и Джордана? Но это не то, что беспокоит тебя, о нет! То, что я обвинила тебя в этом, вот это херова проблема!

— Пожалуйста, не ругайся! Ты знаешь, что мне это не нравится.

— Замечательно! Я не буду ругаться, если ты не будешь считать меня огромной шлюхой!

Я вышла из комнаты, искры почти летели из моих глаз.

Справедливости ради, этот дом должен был сгореть сейчас.

Я забежала в свою комнату и перевернула сумку в поисках своих ключей от машины, вытаскивая неоплаченные счета за парковку, помаду и мелочь, которая посыпалась на кровать.

Затем я села на кровать, немного подпрыгивая на слишком мягком матрасе. Я не могла забыться в клубе дыма и звуке горелой резины, потому что моя машина была до сих пор сломана.

Я выглянула в окно в поисках Джордана. Он стоял там с поникшими плечами и смотрел на заросли ежевики и розы перед ним. Только на то, как он стоял там, уже было больно смотреть. Джордан выглядел таким уничтоженным. Я ненавидела себя за то, что посодействовала этому. И это только потому, что мама решила, что я вела себя в своём обычном шлюховатом стиле. Хорошо, я спала с немалым количеством парнем за те пару недель, что я здесь, но, неужели она действительно думала, что я буду с парнем на её диване прямо посреди дня? Вычеркните это, потому что очевидно, что ответ будет «да».

Я не совсем могла обвинять её — я не давала ей особо много причин, чтобы думать обо мне хорошо. Она не знала, что у меня до сих пор есть границы, просто они не такие, как у неё.

Я услышала, как захлопнулась входная дверь, поэтому решила, что мама снова уехала. Очевидно, она так же сильно желала держаться от меня подальше, как и я от неё. Я тяжело вздохнула. Возможно, я не смогу исправить отношения с моей мамой, но я могу попытаться сделать некоторые вещи проще для Джордана.

Я спустилась вниз и открыла дверь, ведущую из кухни.

— Эй, ковбой.

Он повернулся. Его натянутое выражение лица изучало пустоту, и казалось, он делал это, чтобы скрыться от себя самого. Думаю, это был необходимый навык в тюрьме.

— Ты собираешься чинить мою машину или как?

Он моргнул и осторожно посмотрел на меня.

— Ты до сих пор хочешь, чтобы я попробовал?

— Эм, да! Конечно, хочу!

Он кивнул и захромал мимо меня.

— Ты собираешь мне рассказать, какого чёрта случилось с тобой, или мне снова нужно будет играть в игру «Задай двадцать вопросов»?

Его глаза не встретились с моими, когда он ответил.

— Я упал.

— Ну и ладно. Можешь не говорить мне. Ты упал. Без разницы.

Я бросила ему свои ключи.

— Почини мою машину, а я приготовлю что-нибудь изумительное на ужин. Как насчёт феты, блинчиков киноа с начинкой и обжаренными помидорами Нам Прик?

Его глаза расширились.

— Эм, я понятия не имею, что это такое. Единственные слова, которое я понял, это блинчики и какие-то помидоры или вроде того…

— Думаю, тюрьма была не слишком пристрастна к тайской еде.

Он покачал головой.

— Я никогда не пробовал тайскую еду. Она такая же, как и в Тайланде?

— О, малыш, у меня для тебя есть угощение! Я готовлю самый крутой Нам Прик! Чувствуешь себя достаточно храбрым, чтобы попробовать это?

— Не очень, как ты успела заметить, — сказал он. Уголки его рта опустились вниз. — И мне действительно жаль, что я усложнил ваши отношения с мамой.

Его голос был хриплым от искренности, и он не встречался со мной глазами.

— Ха, это не имеет ничего общего с тобой. У нас есть наша личная драма, так что не переживай насчёт этого.

Я сделала паузу.

— Это довольно смешно, когда ты вспоминаешь об этом.

По тому, как мгновенно покраснело его лицо, я поняла, что он не был готов шутить над этим.

— Итак, Принцесса! Почему сучка не хочет ездить?

Я последовала за ним на улицу и сразу же поняла, чего не хватало.

— Джордан, где твой грузовик?

Его взгляд скользнул к моей машине, он не смотрел на меня.

— Сегодня утром у меня возникли с ним проблемы.

— Так ты…пришёл сюда?

— Да, мэ…да. Мне нравится бегать, поэтому…эм, можешь снова открыть капот, чтобы я мог поближе посмотреть?

Он был явно не рад разговаривать о том, что случилось, поэтому я оставила всё, как есть.