Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)

• Название: Приговоренные к пожизненному (ЛП)
• Автор: Джейн Харвей-Беррик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

После восьми лет, проведённых в тюрьме, двадцатичетырехлетний Джордан Кейн стал тем, кого все ненавидят.  Вынужденный вернуться в свой родной город после условно-досрочного освобождения, Джордан вскоре понял, что этот маленький городок не изменился с тех пор, как его увезли в колонию много лет назад. Он местный изгой, которого сторонятся все, включая собственных родителей. Но их ненависть даже близко не похожа на ту, которую он испытывает каждый раз, смотрясь в зеркало. Работая разнорабочим у жены священника, Джордан ждет, когда, наконец, сможет покинуть этот отсталый городок. Но может ли расстояние стереть воспоминания, преследующие его? Попав в плен собственных мыслей, Джордан задаётся вопросом, утихнет ли когда-нибудь боль от жизни?  Торри Делани – новенькая в городе, и определённо не ведёт себя так, как по мнению местных жителей, должна вести себя дочь священника. Её репутация, полная случайных связей и бессмысленного секса – вот тема для разговоров в городе. Добавляем её многообещающую дружбу с ожесточившимся бывшим заключённым, который работает разнорабочим, и добрый священник более чем недоволен путём, выбранным его отчуждённой дочерью.  В то время, как формируется дружба, возможно ли для двух искалеченных людей, которые боятся любить, поднять их отношения на другой уровень? Сможет ли Торри ужиться с демонами Джордана, и сможет ли Джордан прорваться сквозь стены Торри? С неодобрением маленького городка, сильно давящего на них, найдут ли они своё место в мире? Смогут ли они бороться, несмотря ни на что, или их мир будет жестоко разрушен?  Является ли любовь пожизненным заключением? 18+ В книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера.   

---

— Эм, мистер Кис, можно ли мне стакан воды? Здесь жарче, чем в Аду.

— Оу, ты думаешь, я настолько глуп, чтобы повернуться к тебе спиной, парень? Моя мать дураков не растила.

Я даже не мог получить грёбаный стакан воды в этом городе.

Но затем вспомнил, что у меня был стакан кофе, который до сих пор был в держателе для стаканов в моём грузовике. Сейчас он мог уже быть ледяным, но это как раз было по мне.

— Хорошо, тогда я возьму что-нибудь из моего грузовика.

Ствол ружья последовал за мной, когда я проходил мимо него. У меня волосы встали дыбом, когда я услышал, что он поднял двойное дуло. Я медленно попятился с бумажным стаканчиком в моих поднятых руках.

— Это просто стакан кофе, — сказал я спокойно.

Он хмыкнул, что могло значить, что угодно. В конце концов, он не выстрелил в меня.

Мой кофе был крепким, но не слишком плохим, и служил некоторым способом от избавления пыли в горле. Я допил его и снова приступил к работе.

Шевроле было кучей металлолома, но я думал, что мог бы снова заставить его побегать.

Полчаса спустя я закончил и вернул на место двигатель машины. Он завёлся со второй попытки, и редкая улыбка появилась на моём лице.

Я знал немного, но в машинах разбирался.

Я заглушил двигатель, и повисла тишина.

— А теперь иди! Проваливай! — огрызнулся Гектор. — Проповедница получила своё доброе дело на день, и я не хочу тебя больше видеть на своей земле.

Я кивнул, не ожидая ничего больше.

— Убийца! — крикнул он мне вслед, когда я уезжал.

И это я тоже ожидал.

Не имея ничего лучше, чем бы можно было заняться, и, не зная, куда ехать ещё, я направился домой.

Слава Богу, дом был пуст. Отец был на работе, а мама, чёрт, я понятия не имел, где она находилась. Ее подолгу не было дома с тех пор, как я вернулся. Возможно, мне следовало чувствовать себя плохо из-за того, что я вытесняю её из дома, но так или иначе, меня не могло беспокоить это ещё больше.

Я долго принимал холодный душ, а затем, чтобы подкрепиться, сделал себе сэндвич с ветчиной и сыром и сел в тени на крыльце, чтобы дожевать его.

Когда я услышал, как её машина заезжает на подъездную дорожку, напряжение закралось у меня в животе, послышались её шаги с кухни позади меня. Я не повернулся, но чувствовал, как она смотрит на меня.

— Что ты делаешь дома в такое время? — её голос скрежетом ножа прозвучал через кухонную дверь.

— Закончил работу у проповедницы и вернулся, чтобы что-нибудь съесть.

Она ничего не ответила, просто ушла, оставляя меня одного. Это было нормально. Это до сих пор было для меня чёртовым праздником — побыть наедине с собой.

Я зашёл внутрь и лёг на кровать на некоторое время. Я мог проводить часы, затерявшись в мыслях. Раньше мне было интересно, какой была бы моя жизнь, если бы той ночью я принял другое решение. Но подобные мысли могли свести меня с ума. Вместо этого я пытался делать то, что мой психолог сказал мне, и сосредоточиться на том, чего я хотел от будущего. У меня было среднее образование, и пару курсов колледжа, но этого даже и близко не было достаточно, чтобы получить диплом. Было сложно придерживаться каких-либо мотиваций при тех обстоятельствах, но сейчас…Коммьюнити Колледж[1] возле дома был для меня возможностью, но не было никакого шанса, что я захочу остаться здесь, когда моё время истечёт. Думаю, мои предки ведут обратный отсчёт дней, так же, как и я.

Было сложно строить планы на счёт того, что я хотел делать со своей жизнью, когда я вообще не заслужил ни одной. Я не заслуживал жить, но я был слишком труслив, чтобы сделать что-нибудь с этим. Я пытался пару раз, но не получилось. Думаю, моё наказание заключалось в том, чтобы продолжать жить.

Мои мысли снова направились к дочери проповедницы. Она была горячей девушкой. Я почувствовал, что становлюсь твёрже от мыслей о ней. Она была красивой, но она вела себя, как будто ей было наплевать на это. Она знала, что была сексуальной, и не использовала это как оружие.

Думать о её полных губах было моей неизбежно глупой ошибкой, и я уже собирался что-то делать с этим, как услышал скрип пола за моей дверью. Я быстро сел прямо, убедившись, что ничего очевидного не было видно. Мамин голос прогремел сквозь деревянные панели.

Я уезжаю. Ты сказал, что тебе нужны джинсы. Думаю, я заскочу в «Гудвилл». Какой у тебя сейчас размер?

Я встал с кровати и приоткрыл дверь, чтобы посмотреть на неё.

— Тридцать два в талии и длина тридцать четыре.

Она кивнула и ушла.

Короткого разговора было достаточно, чтобы у меня всё упало, поэтому вместо того, чтобы возвращаться к себе в комнату, я направился в гараж, чтобы потаскать тяжести. Майки оставил установку там, и с тех пор, как я вернулся, я превратил это место в мини-тренажерный зал.

Я занимался около двух часов, пока не услышал, что подъехала машина матери. За ней сразу же последовал грузовик отца. Я рассуждал, зайти ли мне в дом или нет, но я решил остаться в гараже, где меня не будет видно.

Через полчаса мама постучала в дверь.

— Ужин готов.

На кухне пахло жареным цыплёнком. У матери была привычка использовать все приправы, поэтому он был немного острым, но на вкус восхитительным. Это была единственная вещь, которая мне нравилась в проживании здесь.

В первый день, когда я приехал обратно, она поставила три тарелки на стол, чтобы мы могли есть вместе. Я думаю, что каждый из нас, должно быть, получил расстройство желудка, глядя друг на друга и пытаясь при этом есть. С того момента, она оставляла мне еду на кухонном столе, пока они с отцом ели на подносах в гостиной.

Это стало нашим негласным соглашением: чем меньше мы проводим времени вместе, тем лучше мы будем ладить.

Я знал, что они не хотели, чтобы я был здесь. Но сейчас мы все были заперты вместе из-за наших воспоминаний — разочарование и боль с моей стороны, и ненависть с их.

Я знал, что Проповедница думала, что сделала мне чёртову услугу, поговорив с моими родителями, чтобы они приняли меня обратно, но я желал десятки раз, чтобы она этого не делала.

Это не сработало. Желания были для дураков.

Я смыл всё с тарелки и засунул её в посудомоечную машину, прежде чем вернуться в свою комнату.

Я надеялся, что смогу поспать ночью, но кошмары стали еще хуже с тех пор, как я вернулся домой. Психолог предупредил меня об этом, но я и подумать не мог, что они будут такими чертовски ужасными. В первую ночь после моего возвращения, я думал, что у меня будет сердечный приступ. Отец потряс меня, чтобы я проснулся, а затем ушёл, не сказав ни слова. Я думаю, что разозлил его, испортив сон.

Я не был удивлен, когда подскочил, проснувшись в холодном поту в три утра, но, по крайней мере, в этот раз я не разбудил весь дом. Или разбудил, но всем было всё равно.

Я выпускал пар в гараже целый час, а затем вернулся в кровать.

Был только рассвет, когда я проснулся снова.

Ещё один грёбаный день в Раю.

Глава 2

Джордан

— Что ты здесь делаешь?

Мне не нужно было смотреть вверх, чтобы понять, кто это говорил, — я узнал её голос.

Это было не сложно. Кроме моей семьи и Преподобной, никто со мной не разговаривал, если только это не были крики с проклятьями. Я не хотел смотреть на неё, даже если она и была чертовски красива, поэтому пробормотал в ответ:

— Работаю.

— Что? Ты работаешь на мою маму?

А вот это заставило меня посмотреть на неё. Я думал, она была в курсе. Разве не поэтому она дала мне кофе? Потому что она знала, кем я был — местной благотворительностью.

Я сделал ошибку, посмотрев ей в глаза. Я был немедленно пойман её пристальным взглядом.

— Я думал, ты знала.

— Нет, не до этого момента. Так ты что, вроде как разнорабочий?

Я кивнул, неспособный говорить.

— Оу, хорошо.

Я не мог перестать путешествовать глазами по её телу, пока она говорила.

Думаю, она только что проснулась, потому что её волосы были запутанными, и выглядела так, как будто вышла в том, в чём спала. Она держала кружку с кофе в руках, и запах тех зёрен заставил мой нос дёргаться как у енота. Но потом она скрестила ноги, и мои глаза обратились к сексуальным коротким шортикам и облегающей майке, из-под которой были видны фан-блин-тастичесткие сиськи.

— Мои глаза здесь, придурок, — отрезала она.

Я почувствовал, как жар подступает к моим щекам, и снова опустил взгляд на землю. Я взял за ручки тачку и направился к задней части двора.

Идиот, идиот, идиот.

— Эй, — крикнула она мне вслед. — Ты снова забыл свой чёртов кофе!

Я удивленно посмотрел на неё. Она протягивала мне кружку кофе с весёлой улыбкой на лице.

— Чёрный, без сахара, верно?

Я кивнул, всё ещё неуверенный, что она имела в виду.