Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)

• Название: Приговоренные к пожизненному (ЛП)
• Автор: Джейн Харвей-Беррик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

После восьми лет, проведённых в тюрьме, двадцатичетырехлетний Джордан Кейн стал тем, кого все ненавидят.  Вынужденный вернуться в свой родной город после условно-досрочного освобождения, Джордан вскоре понял, что этот маленький городок не изменился с тех пор, как его увезли в колонию много лет назад. Он местный изгой, которого сторонятся все, включая собственных родителей. Но их ненависть даже близко не похожа на ту, которую он испытывает каждый раз, смотрясь в зеркало. Работая разнорабочим у жены священника, Джордан ждет, когда, наконец, сможет покинуть этот отсталый городок. Но может ли расстояние стереть воспоминания, преследующие его? Попав в плен собственных мыслей, Джордан задаётся вопросом, утихнет ли когда-нибудь боль от жизни?  Торри Делани – новенькая в городе, и определённо не ведёт себя так, как по мнению местных жителей, должна вести себя дочь священника. Её репутация, полная случайных связей и бессмысленного секса – вот тема для разговоров в городе. Добавляем её многообещающую дружбу с ожесточившимся бывшим заключённым, который работает разнорабочим, и добрый священник более чем недоволен путём, выбранным его отчуждённой дочерью.  В то время, как формируется дружба, возможно ли для двух искалеченных людей, которые боятся любить, поднять их отношения на другой уровень? Сможет ли Торри ужиться с демонами Джордана, и сможет ли Джордан прорваться сквозь стены Торри? С неодобрением маленького городка, сильно давящего на них, найдут ли они своё место в мире? Смогут ли они бороться, несмотря ни на что, или их мир будет жестоко разрушен?  Является ли любовь пожизненным заключением? 18+ В книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера.   

---

— Каково это, — спросила Бив, — быть в тюрьме?

Пит бросил на неё предупреждающий взгляд.

— Всё в порядке. Я не против подобных разговоров. От них становится легче, — я посмотрел на Торри, и она ободряюще улыбнулась мне, — на самом деле, я не знаю, как точно объяснить вам, каково это было. В большинстве случаев, скучно. И ты деградируешь, — засмеялся я, хотя ни единого звука не вылетело из моих губ, — просто тюрьма показывает, что ты можешь привыкнуть к любому дерьму.

Торри держала меня за руку, и я посмотрел на наши сцепленные пальцы.

— Единственное, в чём уверен — я никогда больше не вернусь туда.

Я лежал на песке, мои глаза закрыты, мыслями возвращаясь к ужасам прошлого.

— Тюрьма меняет тебя. К тому времени, как я попал туда, то уже был совершенно другим человеком, уже не был тем ребёнком, который попал в колонию для несовершеннолетних, чертовски напуганный и шокированный. Я поумнел. Прежде я был типичным маленьким ребёнком из маленького городка, который думал, что нет более крутого и опасного парня в школе, чем он. Но затем тебя прикрывают с действительно больными людьми. И да, у тебя есть много времени на раздумья. Поэтому, по большей степени, ты сам изменяешь себя, думаешь о решениях, которые принял, и которые не следовало бы принимать.

Рука Торри сильнее сжала мою, и я обернул руку вокруг неё.

— Твой день начинается очень рано, в 3:30 утра. Не знаю, возможно, таким образом, они хотели показать, что мы не такие, как все остальные жители. Завтрак у нас был в 4:30, он состоял из тарелки каши или какого-то дерьмового маленького сэндвича. Хорошим днём считался тот, когда нам давали арахисовое масло. Но тебе всегда мало, чтобы насытиться. А затем я возвращался в свою камеру. Обычно я делил её с ещё одним парнем, в зависимости от того, сколько заключенных к ним поступило в то время. Работа начиналась в шесть часов утра кроме воскресенья, а затем до десяти утра мы сидели в камерах. Большинство парней просто ложились обратно спать. Я читал, делал приседания, отжимался, делал что-нибудь ещё. Это помогало снизить напряжение. Я имею в виду, учитывая то, что там было так чертовски скучно, все были на взводе всё время. Вот, что происходит, когда ты сажаешь людей в тюрьму. Даже самая незначительная вещь… и БУМ.

Незначительные вещи становятся значительными. Например, получить хорошую работу вроде техобслуживания, работы в тюремном саду или на кухне, где ты можешь поесть побольше. Самыми худшими работами были уборка, работа в прачечной или в бригаде по отработке на полях. Это было так чертовски скучно, большинству из нас хотелось работать. Это так же означало, что ты сможешь накопить немного денег на мягкую туалетную бумагу или на зубную пасту, которая бы не была на вкус, как дерьмо. Большинство парней тратили все свои заработанные деньги на вещи, которые бы сделали их жизнь в тюрьме сносной. Многие из них хотели иметь телефон. Но это было очень дорогое удовольствие — два бакса за пятнадцать минут разговора. Мне некому было звонить, поэтому это помогло мне в плане денег. Некоторые парни действительно скучали по своим семьям, особенно те, у которых были дети. К 10:30 ты заканчиваешь свой ланч и после этого у тебя есть пару часов, чтобы побродить по залу. Группа состоит из пяти или шести заключенных, вы можете разговаривать или играть в карты. А затем ты возвращаешься в камеру для подсчёта. После этого у вас есть около тридцати минут, а иногда и час на спортивной площадке. Там стояли четыре баскетбольных кольца, игры иногда могли быть довольно жестокими. Ты мог там выпустить пар или получить по голове. Всё, что угодно. Ужин был где-то в 16:00, а затем снова в камеру. Иногда вам разрешают посмотреть телевизор часов в семь вечера. Отбой в 23:00. Всё было довольно однообразно, но такая рутина становится частью тебя. Ты знаешь обо всём вплоть до секунды, и если есть задержка больше, чем на минуту, начинает происходить всякое дерьмо. Все эти незначительные вещи становятся чертовски важными, когда это всё, что у тебя есть. Ты должен всегда оглядываться по сторонам, нельзя никому доверять. Банды в колонии для несовершеннолетних были опасными, вот как я получил это, — и указал на свой шрам, — в тюрьме они были менее опасными. Некоторые хотели вступить в альянсы, если ты был сильным, но за это всегда есть своя расплата. Я держался одиночкой. Есть много тупых вещей, о которых я мог бы рассказать вам, например, что нет смысла иметь там хорошие вещи, потому что их украдут. Даже запасную пару дерьмовенькой обуви, которую вам выдало государство. Мелочность преследует тебя некоторое время. Вы не должны разговаривать по ночам, поэтому, если кто-то начнёт шуметь, у вас могут забрать возможность позвонить, иногда это может длиться несколько дней. Как я говорил, для меня это не было проблемой, но некоторые парни могли сорваться из-за этого. Или у вас могли отобрать телевизор, а иногда они отбирали горячую воду, поэтому это мог быть только холодный душ раз в день на протяжении какого-то времени. Поверьте мне, всё это дерьмо имело значение. Немного нужно было сделать, чтобы начался бунт. Всё это было там — медленное закипание в глубине души. И если ты окажешься в неправильном месте, в неправильное время… — я вздохнул, — твой приговор внезапно увеличится вдвое, и твоё везение заканчивается.

Я вздрогнул, и тёплые руки Торри начали гладить меня по груди, успокаивая. Я открыл один глаз и увидел её обеспокоенное выражение лица.

— Вау, — сказал я, быстро садясь, смущённый тем, что был таким чертовски жалким в такой хороший день, — я должен пойти на шоу Опры. Оно же ведь, всё ещё идёт, да?

— О да, мужик! — с облегчением засмеялся Пит, довольный, что этот фестиваль хандры, наконец-то, закончился, — она закрывала его пару лет назад.

Я недоверчиво уставился на него.

— Они закрыли шоу Опры? Вау. Я действительно пропустил это мимо ушей.

Торри игриво толкнула меня.

— Из всех вещей, по которым ты мог бы скучать, ты выбрал Опру?

— Нет, милая. Но единственное, по чему бы я скучал, если бы вернулся обратно, это была бы ты.

Она обернула руки вокруг меня и крепко поцеловала. Я вспомнил, что мы были не одни только, когда услышал, как вздохнула Бив.

— Оу, ребята, вы такие милые, — сказала она.

Торри отклеилась от меня и усмехнулась ей.

— Я знаю. До тошноты мило, да?

— Ну, немного, — сказала Бив, — но у меня тут есть собственная сентиментальная радость, — и подмигнула Питу, который наблюдал за ней с весельем в глазах.

Внезапно наш покой прервал звук двигателя какой-то машины, и старый военный джип въехал на дюны и резко остановился возле моего грузовика. Я видел, что их было пятеро. Сначала выпрыгнуло двое парней, и они начали рассматривать рисунок на моём грузовике, обмениваясь взглядами.

— Оу, чёрт, — тихо выругалась Торри, — что нам делать?

— Вам не нужно ничего делать, милая, — сказал я, — я пойду и поговорю с ними.

Она схватила меня за руку.

— Джордан, нет! Их слишком много!

— Может мне сходить? — предложил обеспокоенный Пит.

Я покачал головой.

— Есть большой шанс, что они не хотят проблем, — соврал я, высвобождая руку из хватки Торри.

Двое парней смотрели прямо на меня, пока я приближался к ним.

— Привет, — сказал я спокойно.

Я не узнал их, но это не означало, что они не знали меня.

— Джордан, — кивнул высокий парень.

Я внимательно на него посмотрел, но не смог узнать его.

Три девушки вышли из джипа следом за парнями, и я немного расслабился. Шансы на драку уменьшались, когда с ними были их девушки. Я надеялся на это.

— Мы знакомы с тобой? — спросил я, оставаясь бесстрастным.

Высокий парень пожал плечами.

— Джонни Сэнджер. Я сидел рядом с тобой на уроке химии.

Прошло очень много времени с тех пор, как я вспоминал о долбанном уроке химии. Я совершенно его не помнил.

— После химии я сидел в тюрьме.

Блондинка громко засмеялась.

— И что же ты натворил? — захихикала она, — взорвал научную лабораторию?

Не мигая, я уставился на неё.

— Т-тюрьма? Он же шутит, да? Ты же шутил…? — она поняла, что никто, кроме неё, не смеялся, и её щёки вспыхнули, — ты…ты это серьёзно говорил? — с трудом сказала она.

Повисла неловкая тишина.

— А что он сделал? — тихо спросила она у Джонни.

— Я тебе потом расскажу, — прошептал он ей.

А затем заговорила девушка с каштановыми волосами.

— Привет, Джордан. Я Рашель Виллер. У нас была математика вместе. Я сидела на две парты позади тебя.

Всё это становится странным

— Помнишь моего троюродного брата Бадди? — продолжала она, — он сидел вместе с Майки на классных часах.

У меня появился ком в горле, когда она упомянула его имя.

Я почувствовал тёплую ручку в своей, и сразу же понял, что Торри рядом.