Андрей Цепляев - Ссмертельный ужас (Возмездие)

• Название: Ссмертельный ужас (Возмездие)
• Автор: Андрей Цепляев
• Жанр: Исторические приключения

Вторая часть тетралогии об испанском наемном убийце Альваре Диасе. Вернувшись на родину из-за моря, Альвар оставляет гильдию и становится учителем фехтования в военном форте. Спокойствие длится недолго. Его находят члены гильдии и просят оказать им последнюю услугу — доставить на каторгу двух опасных преступников.

---

— Ни на кого. Мы просто… — начал было Николас, но тут же умолк, поймав суровый взгляд старпома. Дальше продолжать бессмысленно. Моряк их раскусил.

— Ну и что мне с вами делать?

— Мы ведь вам заплатили, — едва не возмутился Франко.

— Заплатили? Я вернул собственные деньги, плюс небольшой процент. — Гомес примирительно развел руки, заметив слезу сверкнувшую на реснице парнишки. — Ладно. Правосудие подождет. Оставайтесь. Я поговорю с капитаном, но это не значит, что вам разрешат шататься по кораблю.

Старпом удалился на нижнюю палубу, оставив мальчишек в полном неведении. Николас не знал, сдержит ли их покровитель слово. Бродяги учили его полагаться только на себя, но теперь выбора у них не было. Возвращаться на берег к Марио или довериться бывалому моряку, который слов на ветер не бросает? Ответ очевиден.

— Уф. Чуть не попались, — выдохнул Николас, заметив, что члены команды на причале отвязывают швартовы.

— Работает агуадором? — переспросил Франко.

— Так они называют торговцев водой. Для «ловца удачи» ты слишком туго соображаешь и слишком много болтаешь.

— Но-но…

— Что? Я тебе сколько раз говорил: — не лезь к людям, когда я конопачу им мозги!

Зазвонил судовой колокол. Послышался командный голос старпома. Николас и Франко перегнулись через планширь, с восторгом наблюдая, как из воды выползает огромный якорь. Каракка пришла в движение. Заскрипели канаты и мачты, палубу наполнил топот. Моряки карабкались по вантам и спускали паруса. Волны стали сильнее ударяться об закругленные бока корабля. Вскоре на полубак поднялся помощник рулевого и стал замерять глубину. Так трехмачтовая «Гвадалахара» благополучно покинула отмель и на всех парусах поплыла вдоль берега.

ГЛАВА V ОСТРОВ

Июль 1516 года, Северное море.

От влажности и качки кружилась голова. За бортом шумело море. Амин сидел на форпике уже три дня. Он знал это благодаря солнечным лучам, пробивавшимся между досок заколоченного орудийного порта. Ночью оттуда просачивался бледный лунный свет. Там же на носу, судя по запаху, кто-нибудь из команды то и дело справлял нужду. Один моряк обмолвился, что его поместят в самое непригодное для жизни место на судне, туда, где держат балласт. Выходит, для людей он не более чем пара лишних кинталей[25]. Осталось шесть дней до смерти. Несправедливо, что он должен совершать последнее в своей жизни путешествие на дне этой клоаки.

Рядом дремал Бомбаст, с утра объевшийся каши с дурман-травой. Здоровяк ландскнехт был прикован цепями к ржавой пушке и едва мог шевелиться. Амин сидел в кандалах неподалеку, облокотившись об бочку. Его тарелка с завтраком стояла на полу нетронутой. Он больше не мог спать, и каша в него не лезла. К тому же поблизости находилось лежбище моряков, вкупе с тухлой водой из льяла наполнявшее трюм неописуемой вонью.

— Просыпайся, соня, — раздался мелодичный голосок над ухом.

— Я не сплю…

Амин повернул голову, встретившись взглядом с юной аравитянкой в алом платье из тончайшего шелка. Безупречная фигура и длинные ноги девушки могли свести с ума любого. Смуглое лицо и ясные карие глаза скрывала вуаль. Поверх фигуры плотная чадра. Ее бесстыдница всякий раз сбрасывала на плечи в присутствии мужчин, как будто в насмешку над верой, которую всегда презирала.

— Убирайся, мерзкий суккуб.

— Ты ведь знаешь, что это невозможно, — она тепло улыбнулась, прильнув тонкими губками к его щеке. Чадра сползла на плечи, явив взору юноши глубокую рваную рану, тянувшуюся поперек тонкой шеи.

— Ты позор своего народа.

Девушка опустила на оголенную плоть пряди черных волос и устремила на узника полный ложной заботы взгляд, когда-то способный по-настоящему ворожить.

— Не будь врединой. Я просто хочу скрасить твое одиночество.

— Оставь меня в покое. Убирайся, — сквозь зубы прошептал юноша и зажал уши ладонями.

— Бедный, бедный Амин, — проворковала красавица.

На двери щелкнул замок. Из соседнего отделения, огороженного толстой переборкой, в форпик вошел сержант Мартинес. В руках мурсиец нес ковригу хлеба и масляный светильник. Остановившись напротив заключенного, он передал хлеб Амину. Улыбка на лице сержанта успокоила парня. Значит, в этот раз бить не будут.

— Все никак не наговоришься? — мягким голосом спросил надзиратель. — Три года прошло, а ты все споришь с кем-то.

— В споре рождается истина.

— Когда говоришь сам с собой, рождается безумие. Я бы на твоем месте начал молиться.

— Я не знаю никаких молитв. Я все забыл. Мне кажется, я и в Бога перестал верить.

— Плохи твои дела, Амин.

Раздались шаги. В дверном проеме встал человек. Темноволосый мужчина в плохо скроенном дублете с обвалочным ножом у пояса внимательно наблюдал за ними. На лице незнакомца застыло странное выражение. Казалось, что его вот-вот стошнит. Мартинес развернулся, положив руку на эфес шпаги.

— Вам здесь не место. Уходите.

— Я увидел, что дверь открыта и подумал…

— Пошел вон! У меня приказ убить любого, кто приблизится к узникам.

Мужчина исчез, не проронив ни слова. Амин с тоской посмотрел на защитника. Мартинес единственный в Сан-Бенито обращался с ними по-людски. Сейчас он принес им хлеб, а недавно кружку вина с пряностями. Заботился, не смотря на все те зверства, которые они совершили.

— Сержант, — шепотом спросил юноша. — За что меня казнят? Почему меня, а не его?

— А почему бы и нет. Судьям виднее.

— Меня казнят, потому что я араб. Вы, испанцы, всегда нас ненавидели. Не так ли?

— Может и так.

— Но ведь я никого не убивал.

— Бездействие тоже своего рода убийство. Ты мог предотвратить гибель многих людей, но не сделал этого. Мой тебе совет, постарайся вспомнить хотя бы одну молитву. Перед тем как тебя колесуют, она тебе пригодится.

Сержант вышел. Дверь закрылась, и Амин снова очутился во мраке. Подобрав тарелку с холодной кашей, он растормошил дремавшего спутника.

— Хочешь поесть? — спросил юноша.

Верзила сонно кивнул, и медленно открыл рот. Амин зачерпнул деревянной ложкой вязкую массу и вложил ее в черный провал за желтыми зубами. Бомбаст с мерзким чавканьем стал жевать.

— Печальное зрелище и в то же время трогательное, — произнесла аравитянка, прогуливаясь неподалеку.

— Я велел тебе убираться, Атия.

— Как некрасиво прогонять родную сестру, — с притворной обидой произнесла девушка, послав Бомбасту воздушный поцелуй.

Заключенный широко улыбнулся. Каша вывалилась изо рта и вперемешку со слюной расползлась по бороде. Амин кашлянул, соскреб слизистый сгусток ложкой и засунул все обратно.

— Это отвратительно, — сморщила носик Атия, наблюдая за действиями брата. — Посмотри на него. Когда-то это был бесстрашный воин, искусно владевший мечом. Опьяненный собственным превосходством, он стал грабить насиловать и пытать. Люди считали его животным, и он стал им.

— Он и есть животное, одержимое низменными инстинктами. Вы оба такие. Теперь уходи, — терпеливо произнес Амин, продолжая заталкивать в рот Бомбасту кашу.

— Ты же знаешь, я могу, но только на время…

— Клянусь, если бы ты не была мертва, я бы убил тебя! По твоей вине я три года провел в тюрьме, а теперь вынужден остаток дней коротать с этим существом, которое и человеком-то назвать трудно.

— Ты это заслужил, — улыбнулась аравитянка и мелодично рассмеявшись, исчезла во мраке.

* * *

Николас и Франко стояли на корме. Это было самое высокое место на судне, не считая топов мачт, куда им запретили подниматься. Очертания береговой линии растворились в молочной дымке два дня назад, и теперь вокруг не было ничего кроме воды и неба. Каракка плыла быстро, оставляя за собой длинный пенистый след. В лица мальчишкам дул свежий ветер.

Франко никогда раньше не плавал на судах. Все три дня он постоянно носился по палубам, не скрывая восторга. Особенно ему понравился закат, когда морская гладь окрашивается в золотисто-алый цвет и все вокруг пылает заревом угасающего дня.

— Ой! Ты только посмотри. Там в воде какие-то рыбешки! — закричал Франко, указывая на стаю больших рыб с плавниками, державшихся пенной полосы за кормой. В этот момент одна из них высоко подпрыгнула, подставив солнцу блестящий бок, и зарылась носом в волны. — Ух! Как же тут красиво. Проклятье, почему я не моряк!

Николас родился рядом с морем и подобного восторга не испытывал. Вместе с отцом и рыбаками он часто уплывал далеко от берега и видел много чудес.

— Хочу тебя предупредить, амиго. Море не всегда такое красивое и спокойное. Рано или поздно ты в этом убедишься. Подожди немного, прежде чем делать выводы.

— Вечно ты умничаешь. Все же здорово. Зачем думать о плохом? Зачем вообще думать, когда так хорошо?! — воскликнул паренек, поднимая руки навстречу солнцу. — Не могу поверить, все это сделал один ход.