Анатолий Онегов - За крокодилами Севера

• Название: За крокодилами Севера
• Автор: Анатолий Онегов
• Жанр: Природа и животные

Анатолий Онегов — замечательный русский писатель, классик литературы, посвященной природе, автор многих книг: «Я живу в Заонежской тайге», «Карельская тропка», «Вода, настоянная на чернике», «В медвежьем краю», «Следы на воде», «Лоси на скалах», «Еловые дрова и мороженые маслята», «Здравствуй, Мишка», «Избушка на озере», «Они живут рядом со мной», «Русский мед», «Диалог с совестью», серия книг «Школа Юннатов»… «За крокодилами Севера» — книга, в которую вошли рассказы о рыбной ловле, написанные в самое последнее время и опубликованные в «Российской охотничьей газете», журнале «Охота и рыбалка. ХХI век» и газете «Рыбак рыбака».

---

А может быть, эти полуторакилограммовые щуки имеют мало шансов жить и жить дальше еще и потому, что они являются объектами пристального внимания щук покрупней, и эти щуки покрупней и изводят своих соплеменников поменьше?.. По крайней мере, могу свидетельствовать достаточно авторитетно, каннибализм среди щук явление довольно-таки распространенное.

Бог его знает, так или не так все это на самом деле, только даже на нересте, когда щуки открыто идут к берегу и на виду у всех справляют свой весенний праздник-нерест, я очень редко даже на самых недоступных для людей озерах видел щук-икрянок приличных размеров. И здесь чаще всего заявляли о себе щуки-икрянки весом всего до трех килограммов. А ведь и тут водились рыбы-патриархи. Эти громадины выходили из своих глубин на нерест в самую последнюю очередь и редко когда появлялись там, где нерестились до них их сородичи поменьше. Чаще всего для своего нереста щуки-патриархи выбирали либо самые дальние, глухие углы озера, куда человеку трудно было попасть по ранней весне, либо отправлялись на нерест к островам, окруженным в ту пору со всех сторон уже кислым, непроходимым для человека, льдом. Но однажды случилось непредвиденное — сильный ветер потеснил гнилые весенние льды, уже набухшие водой, и мне открылась дорога на лодке к острову, что лежал напротив деревни — случилось это в Карелии на Укшозере, где я два года подряд наблюдал за нерестом щук.

Я, конечно, не заставил себя долго ждать, спустил на воду лодку и вскоре был на острове. И тут в загубине-заливчике, спрятавшемся от ветра, увидел то, о чем не раз рассказывали мне местные рыбаки-карелы… Я стоял как завороженный, а всего в каких-нибудь десяти метрах от меня тяжело разворачивалась на месте, выставив на половину из воды свой хвост-лопасть большущая щука-икрянка…

Какого она была веса, какой длины? Уж по крайней мере в длину она была никак не меньше, чем весло моей лодки…

Из Укшозера вода уходила по реке Шуя в само море Онего, а значит, и обратно из Онегов в Укшозеро мог придти любые «Крокодилы Севера», которые, судя по рассказам известных мне рыбаков, все еще обитают в глубинах нашего сказочного Онежского озера…

И здесь, на Укшозере, как я мог сам судить, все повторилось по тем же правилам отхожих озер Архангельской тайги: обычными рыбинами для Укшозера были полутора-двух килограммовые щуки, а дальше будто провал — а потом свидание только с щуками-гигантами.

Закончив работу на Домашнем озере, я вернулся в свою Поржалу. И здесь ждала меня посылка от друга-товарища, которая в чем-то изменила тогда мои планы на рыбный промысел в тайге, и оставила до зимы добывать рыбу именно здесь, на Домашнем озере, рядом с домом.

В посылке, прибывшей ко мне, оказалась удочка для зимней ловли и коробочка с самыми разными мормышками. И конечно, я почти ту же отправился проверять, как примет наше Домашнее озеро невиданную ранее снасть, как встретит она мои мормышки…

Сразу признаюсь, что летом на мормышку я до того момента ни разу не ловил — на зимнюю блесну летом лавливал частенько, а вот на мормышку — нет.

На озере полный штиль. Лодка лишь слегка покачивается в ответ на мои движения. Под лодкой глубина метра два с половиной. Дно ровное, каменистое. Распускаю зимнюю удочку. Мормышка с кусочком червя на крючке крошечной капелькой-дробинкой уходит в глубину. И тут же, не дав моей снасти добраться до дна, окунь бьет по крючку.

Окунь очень знатный — такие редко попадались мне здесь на поплавочную удочку. Снова мормышка уходит в воду, и снова почти тут же удар по крючку. Рыба как будто стоит под самым дном лодки…И опять очень добрый окунек.

Ловля походит на работу у конвейера: только-только опустил снасть, почти тут же подсечка, быстро вынимаю из воды очередного, видно, сильно проголодавшегося полосатого разбойника, одним движением руки отправляю его в нос лодки, к уже лежащим там окуням, и снова снасть в воде, снова удар, подсечка…

Все-таки останавливаю этот конвейер и прикидываю: на мормышку, на эту, почти потешную для наших таежных озер, снасть за короткое время успел накидать в лодку как раз столько рыбы, сколько за один раз можно высушить в моей печи…

Вечером у печи рассуждаю про себя: а надо ли мне дальше навещать свои отхожие озера, может быть, лучше остаться здесь, в деревне, и рядом с домом ловить и ловить тех же окуней — сушник из них очень даже хорош..

Решение, кажется, принято, и я тут же задумываюсь: чем подстраховать себя, если окуни вдруг перестанут интересоваться моей мормышкой?.. Спиннинг?.. Но этой снасти на Домашнем озере пока не очень везет. Жерлицы?.. Берега нашего озера со стороны деревни отмелые — подходящих мест для жерлиц мало. Да, честно говоря, эти жерлицы-крючки мне уже порядком поднадоели… А если перемет? Метров сто достаточно прочной лески у меня есть. Есть и крючки… И тут же у печи, после вечернего чая, принимаюсь готовить новую для себя снасть-перемет.

Здесь эта снасть почему-то называется не переметом, а продольником, но это дело не меняет. На шнуре будущего перемета через каждые три метра вяжу прочные петли для поводков с крючками. Металлических поводков на весь перемет у меня не хватает — остальные крючки привязываю к жилковой леске диаметром 0,5 миллиметров. Другой лески у меня, увы, нет…

На следующее утро запускаю в озеро свою самоловную снасть…С двух сторон перемета на дне по якорю-камню, над каждым якорем на капроновой бечеве хорошо заметное издали сухое березовое полено-поплавок. От одного поплавка к другому распускается сам перемет: леска-шнур с крючками на поводках. Леска- шнур распускается с запасом, так чтобы петлю шнура, лежащего на дне, можно было отводить то в одну, то в другую сторону — к тому же такая петля-провис не будет мешать и рыбе, не остановит ее сразу после атаки на живца.

На крючках перемета небольшие окуньки. К вечеру вся снасть, как скажут здесь, заряжена. Теперь только дождаться утра…

Наконец утро, и моя лодочка, внешне не высказывая особого нетерпения, направляется к крайнему от деревни поплавку перемета… Шнур перемета у меня в руке и я тут же чувствую, что там, в глубине, на крючке кто-то есть…

Конечно, перемет вовсе не спортивная снасть, и после того перемета, о котором взялся я вам рассказывать, я, по-моему, больше ни разу этот перемет-продольник так и не вспоминал. Но все равно и эта, почти промысловая самоловная снасть может растревожить в человеке его охотничью страсть: шнур в руке, далекий толчок еще неизвестной тебе рыбины, ты, стараясь не торопиться, медленно ведешь по шнуру свою лодочку, слышишь рыбу все отчетливей и отчетливей и пытаешься угадать, кто же именно попался на твой крючок…

На крючке небольшой налим, даже не налим, а налимчик весом с полкилограмма. За ним, через пару крючков, другой, почти такой же. А там и пара окуней, каждый граммов по четыреста.

Снимаю второго окуня и слышу по шнуру, что дальше, очень может быть, на крючке перемета щука — уж толчки этой рыбы я, наверное, не спутаю ни с чем… Так и есть: в лодке оказывается щучка — и тоже не слишком большая, до килограмма весом.

Щучка схватила окунька, посаженного на крючок с металлическим поводком. Это, пожалуй, уже последний металлический поводок — дальше крючки уже на жилковых поводках, которые щука может «перекусить»… И там, где уже точно нет металлических поводков, снова слышу щучьи толчки…

Подбираюсь к этой рыбине совсем осторожно, заранее готовлю подсачек, Вижу щучку, вижу жилковый поводок, уходящий в ее пасть… Перекусит сейчас или нет?.. И наконец облегченной вздыхаю — килограммовая щучка все-таки в лодке.

Рассматриваю жилковый поводок, побывавший в пасти у рыбы. На нем несколько порезов — следов от щучьих зубов. Если бы эта щука чуть-чуть порезче повела головой, мой жилковый поводок не выдержал бы, и мне тогда достался бы только его огрызок.

Такой «огрызок» и обнаружил я уже в самом конце перемета — щука, попавшаяся здесь на крючок, «откусила» его и ушла… Конечно, жалко терять добычу, жалко щуку, награжденную моим крючком. Судя по тому, что огрызок поводка, оставленный мне, очень короткий, можно предположить, что щука все-таки проглотила живца вместе с крючком и что теперь крючок у нее в желудке… Выживет ли эта рыбина, вырвавшаяся на волю?..

Привожу улов домой и тут принимаю решение: на крючки с жилковыми поводками живцов больше не сажать. Готовлю новые поводки с крючками поменьше — буду наживлять их червями… Но и тут я все-таки немного просчитался: на червя стали попадаться окуньки, а за этими окуньками нередко устраивали охоту те же щуки — уже на следующий день небольшая щучка соблазнилась именно вот таким окуньком, но, к счастью для меня, не перерезала жилку поводка и оказалась в конце концов в моей лодке.

Новое утро. Тот же штиль на озере… Мои соседи-пастухи называют эти первые тихие дни осени началом «каменного вёдра» — началом крепкой, ясной и тихой погоды…