Адам Вишневский-Снерг - От разбойника

• Название: От разбойника
• Автор: Адам Вишневский-Снерг
• Жанр: Научная Фантастика

---

IV

С крыши Темаля я увидал весь Кройвен.

В свете солнца безоблачного дня и в чистейшем, до самого горизонта, воздухе, я увидал полную панораму города, выстроенного почти из одних декораций и раскинувшегося по обеим сторонам озера Вота Нуфо, воду которого в большей его части имитировало стекло. Хотя с самого утра у меня было много времени, чтобы приготовиться к любому потрясению, картина все-таки была для меня неожиданной.

Практически все вокруг, от Альва Паз, живописно раскинувшегося за пальмовой рощей на восточном берегу Вота Нуфо, через макеты трех мостов, низко подвешенных над стеклянным озером, вплоть до западной границы города, опоясанной с той стороны копиями небоскребов Уджиофорте, выстроенными на горе; и в другом направлении: от Ривасоля на юге, заселенного в основном цветными, вдоль линии метро (соединяющей этот район с Куэнос) на отрезке до Пятидесятой Улицы; и от Таведы, где находился мой дом, до северной границы города - вплоть до Куэнос - получалось, что все (за исключением настоящего фрагмента центра, окружающего Темаль; какой-то части Пиал Эдин, где я работал. а также Лесайолы - небольшого района, занимающего долину на восточном берегу озера) - все, во всем Кройвене, было ненастоящим.

Я смотрел в юго-восточном направлении, на другой берег озера, где под неподдельной синевой неба располагался искусственный Альва Паз. Обширный район заполняли макеты домов (скопированных очень верно), стоящие фасадами к центру Кройвена. За ними вдали, вплоть до самого горизонта зеленел густой пальмовый лес. Был ли он настоящим? Большое расстояние не позволяло разрешить этого сомнения. Одни лишь постройки и различные конструкции, такие как мосты, производственные здания, столбы и подъемные краны довольно легко выдавали свое искусственное происхождение.

Я прошел на другой край террасы и поглядел на северо-восток. Стеклянное зеркало вод Вота Нуфо - насколько можно было его видеть с высоты крыши Темаля - имело форму громадного кита, хвост которого был у Ривазоля, а голова - между Таведой и Лесайолой. Эта последняя, окраинная и малопривлекательная местность, сейчас обращала на себя внимание тем, что оставалась настоящей: ночь она пережила в неизменном виде рядом с громадным городом, преображенным практически полностью. Ее нынешний вид вызывал новые вопросы: дело в том, что Лесайолу я посещал всего лишь раз и не заметил там тогда ничего выдающегося. Загадка Лесайолы, спасшейся рядом с громадным складом реквизита, заставляла задуматься, тем более, что вода озера тоже оставалась настоящей только лишь возле этого небольшого селения. Вторая (значительно меньшая) область настоящей воды растягивалась между мостами у выездов Двадцатой и Тридцатой Улиц, то есть, уже в самом центре Кройвена. Об этом можно было судить по разному цвету поверхности вод озера.

Еще раз я окинул взглядом панораму всего города, а затем внимательно пригляделся к той его части, которая осталась настоящей. Всего она занимала где-то одну пятую часть всей площади: я смог выделить ее, благодаря несколько отличающимся оттенкам в окраске настоящих застроек. Опять же, живая растительность выделялась на фоне мертвой отличающейся интенсивностью зелени.

Граница между территорией, покрытой декорациями, и сохранившимся фрагментом города прихотливо извивалась в нем: на плане Кройвена она вырезала какую-то уродливую фигуру, похожую на осьминога с головой, упирающейся в центр Кройвена, и щупальцами, переброшенными через озеро по направлению к Лесайоле. Темаль находился в месте сужения у головы этого осминога; одно его щупальце, почти километровой ширины, устремлялось к северу, через Пиал Эдин, вдоль железной дороги до самой Таведы, возле которой оно сворачивало под прямым углом на восток, там неожиданно раздувалось до половины ширины острова, образовывая большой залив у его южного берега; а второе - более извилистой лентой - разделяло два соседствующих моста и вело из центра на противоположный берег озера, где охватывало восточную его сторону на поросшем лесом отрезке между Альва Паз и Лесайолой, соединяясь там с первым щупальцем. Оба они встречались друг с другом в незаселенной округе, и там они были самыми широкими, зато граничная линия сложной фигуры, в пределах которой находились все настоящие дома и деревья, а также неподдельная вода, делала вокруг Лесайолы громадную дугу.

Без всякой связи с тем, что я видел внизу, внезапно мне вспомнились слова Линды: "Я с трудом узнала тебя, Карлос". Прежде чем до меня дошло, что из этих слов следует - то ли она имела в виду мой внешний вид, или же, что точнее, мое поведение - я увидал на террасе трех карабинеров. Один из них был негром, и как раз он один был настоящим. Он стоял у выхода с лестницы, вытащив револьвер. Остальные двое были манекенами, одетыми в мундиры карабинеров. Из-за их спин робко выглядывала маска какой-то пластиковой женщины.

- Это он! - указала она на меня.

- Наденьте на него наручники, - приказал негр.

Я не собирался ни удирать, ни драться с ними, так что происшедшее в следующие несколько секунд граничило с совершеннейшим абсурдом. Искусственные представители права энергично схватили меня за руки в тех местах, куда обычно одевают наручники. Но, вместо того, чтобы сковать мне руки, каждый из них - после нескольких резких движений, изображающих драку - прижал мою ладонь к собственной шее. Теперь они отступали к ближайшему краю терассы. Крепко придерживая мои руки у обшлагов собственных мундиров, чтобы создать впечатление, будто я их душу и подпихиваю назад, в то время как сами они лишь беспомощно обороняются, они навалились спинами на баллюстраду и сломали ее. Только после этого они отпустили мои руки, но опять же, таким образом, чтобы могло показаться, будто именно я сталкиваю их в пропасть.

Когда они оба полетели вниз, до меня донесся грохот выстрела из револьвера. Через мгновение негр снова выпалил в меня из самого настоящего оружия и снова промазал. После третьего неприцельного выстрела, до смерти перепуганный возможностью потери жизни в этой бессмысленной забаве, я подскочил к нему и выкрутил револьвер из его руки. Мне удалось совершить это без особого труда, можно было даже сказать - с подозрительной легкостью. Но, буквально в последний момент нашей недолгой стычки, настоящему карабинеру удалось-таки нажать на курок. В воздухе над Темалем вновь раздался грохот. Пуля поразила пластиковую женщину, что привела сюда карабинеров, а теперь очутилась перед оружейным стволом в момент случайного выстрела.

Разоруженный негр спрыгнул с лестницы и сбежал в кабину лифта. Кукла-женщина свалилась на бетон терассы. Я склонился над ней, чтобы проверить, действительно ли она ранена, так как, после нынешней канонады я вообще не верил, что револьвер был заряжен боевыми патронами. Никакой раны на искусственном теле женщины я не обнаружил. Только, когда я перевернул ее на бок, изо рта куклы потекла струйка крови. Я раскрыл ее резиновые губы и увидал остатки наполненного красной краской резинового пузыря, похожего на те, которые актеры раскусывают зубами, чтобы изобразить в кино смертельные внутренние кровоизлияния.

Несколько минут стоял я на коленках над муляжом, исследуя пластиковое женское тело. Но ответа на вопрос, каким образом манекены двигались и говорили, я так и не нашел. Но я был абсолютно уверен, что с момента моего прихода в Темаль все, искусственные и живые люди, заставляли меня участвовать в разыгрываемой тут мистификации.

Под здание завернули еще две черные машины и вторая карета скорой помощи. В подъезд вбежало восемь фигур в черном. Четверо из них были вооружены автоматами. Водители автомобилей - отчаянно трубя клаксонами маневрировали в толпе. На мостовой, где лежали останки карабинеров, спрыгнувших с крыши, уже собралось приличное сборище. Многочисленные свидетели случившегося обращали лица вверх и показывали на меня пальцами.

Теперь возможность сбежать из здания, окруженного возбужденной толпой, показалась мне совершенно нереальной. После периода, заполненного пассивной реакцией на атаки манекенов, после того, как невольно я уже сыграл ту кровавую роль, которой ненастоящие люди наградили меня без предварительной договоренности или же согласия с моей стороны, в конце концов, я оказался перед альтернативой: убивать и дальше, только теперь, начиная с этого момента делать это уже сознательно и активно (что наверняка бы весьма понравилось реализаторам таинственной программы), либо, рассчитывая на понимание со стороны кого-то настоящего, кто рассмотрел бы мои аргументы и признал их очевидными, отдаться без борьбы в руки искусственной справедливости.

Поддавшись, я положил бы конец кровавому развлечению, но при том рисковал бы тем, что эта нечеловеческая справедливость покарает меня пропорционально моим преступлениям, причем совершенно по-настоящему. У меня еще звучали в ушах слова Линды, сказанные вроде бы не к месту над трупом ее пластикового начальника. Помнил я и бессмысленный ответ прохожего-человека, у которого я поинтересовался мнением относительно манекенов, и который в моем вопросе увидал не попытку убедиться в реальном положении вещей, а только лишь демонстрацию презрения ко всем людям.