Станислав Соловьев - Somnambulo

• Название: Somnambulo
• Автор: Станислав Соловьев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Ничего не изменилось. Мартин залез, вслед за капитаном, в автобус. Его прижали спиною к твердой и неудобной дверце, все за окнами осветилось, и дергано куда–то перекинулось. Люди стали прыгать, прыгать с сосредоточенными лицами — словно каждый старался подпрыгнуть повыше, удариться головой о железную крышу машины и проснуться. Мартин тоже стал прыгать, и его зубы застучали. Прыгали за окном желтые и черные пятна, змеилась мокрая улица — она стала широкой, она извивалась, резко поворачивалась, топорщилась ежом не горящих фонарных столбов. По твердому стеклу бежало расплавленное стекло, смешивалось в одно целое, искажало формы и расстояния.

Куда мы едем? — удивленно думал Мартин, с трудом дыша, а перед носом болтались пыльные теткины авоськи, и в ребра нещадно колол неожиданно острой палкой взбалмошный старик. — Куда он едет?.. Ведь мне это не снится, совсем не снится… Нет, это все не снится… Сон не может так отчетливо снится, это невозможно, так не бывает… Вон, как дед палкой тычет… Дышать трудно, тут нечем дышать, чем здесь дышать?.. Эта палка, его бы этой палкой!.. Авоськи нюхаю… Так значит, мне это не снится! Все происходит на самом деле! Значит, все, что произошло со мной… — тут мысли закричали не своим голосом у него в голове, они разорвали голову на мелкие ломкие кусочки. Ему стало страшно, страх начал душить его. Мартин начал задыхаться. Его язык вывалился из–за рта и превратился в колючее полено, вместо авосек вздымались серые горы, что грозили упасть на Мартина, и засыпать с головою, а палка… Палки не было, вместо нее угрожающе торчало старинное копье, оно больно врезалось между ребер, хищно рвало кожу и хотело туда, где мокро, где податливо мягко и неприятно тепло.

Автобус медленно трансформировался в запаянный катафалк, и вот уже на месте водителя сидел никакой не водитель — это гробовщик сидел там. Он радовался скорой работе, коварно таращил глаза, почему–то вертел лопатой и эта лопата была круглой, пластмассовой. Гробовщик удивительно стал походить лицом на Хуана Тонтоса — вдруг раздулся во все стороны, заполнил своим рыхлым телом всю водительскую кабинку, его жидкие щупальца рук потекли к Мартину. От увиденного Мартин нестерпимо захотел выйти — больше всего на свете, немедленно, прямо сейчас. Выйти и бежать, бежать… Ведь это правда, — мелькало ослепительными огнями в его мозгах, — что я наговорил, Божественный Сновидец, я донес — сам на себя!.. Нужно что–то делать!.. Я, как всегда, не знаю, что нужно делать… Что?!!..

Сзади что–то стало толкаться, пихать Мартина на вздорного старика, палка его чуть не сломала Мартину ребро. Взвыв от боли, он попытался повернуться, и обнаружил, что дверца открывается — автобус стоит перед бетонным столбом. Под напором людских тел его вынесло резко вперед, и Мартин чуть не выпал наружу — прямо на двух жандармов. Жандармы стали его хватать руками, куда–то пихать, они были на него отчетливо злы, что–то настойчиво хотели, что–то требовали. Жандармы громко орали ему в уши, и стали втискивать силой его обратно, назад, в автобус, почему–то полезли на него, наступая на ноги, шумно дыша в лицо и обдавая мелкой слюной… Что–то внутри Мартина порвалось, лопнуло, распалось на дребезжащие части. Он застонал, закричал, в глазах его потемнело от невыносимого ужаса, во рту стало горько. Ничего не соображающий, скулящий как пришибленная собака, Мартин стоял на карачках, руки хлюпали в луже, живот промок, а перед ним по скользкому асфальту катилась застежка от сумки. Сзади раздались пронзительные крики, все разом заголосили, и тут он побежал.

17

Сначала он бежал как животное — на четвереньках. Хрипел от боли в ладонях — он умудрился порезать их в кровь какими–то осколками. Мартин на секунду опомнился, что–то ему подсказало, что бежать на ногах гораздо сподручнее, быстрее. Тогда он вскочил и побежал, не видя ничего перед собой. В голове лишь бил чугунный многотонный колокол, он бил прямо в уши чудовищным громыханием. В глазах полыхала неоном одно слово: БЕЖАТЬ БЕЖАТЬ БЕЖАТЬ БЕЖАТЬ…

Мартин бежал, а в спину ему бил свет фар, и он видел перед собой свою дергающуюся, ненормальных размеров, тень, и слышал непонятный для него вой. Как–то он понял, почувствовал, что это за вой — ему вдогонку беспрестанно сигналил автобус. И тогда в помрачившемся сознании появилось мимолетное, но ослепительное: автобус же сзади!!! я бегу впереди автобуса!!!.. Мартин понял, что автобус непременно его догонит, настигнет голодным зверем, вгрызется клыкастым бампером в спину, доберется до спинного мозга и, урча, будет проникать в его нутро и там станет новой сутью. Куда ему на своих двоих тягаться с автобусом, нужно бежать в сторону, только в сторону, на тротуар, куда–нибудь с дороги…

Мартин так резко кинулся вбок, что налетел на столб. На какое–то мгновение он ощутил всю бетонность этого столба, всю его неподвижность, неколебимость и вместе с этим — внезапность. Он охнул, на секунду потерял сознание, но вот он уже бежит, шатаясь и сплевывая выбитые зубы, прочь, прочь с этой улицы, куда–нибудь… Мимо него скачками пронеслась табличка с названием улицы, и эти слова выжгли клеймо в глазах Мартина:

КАРРЭРА ДЕЛЬ ДЕСЭСПЕРАДА

Земля разом накренилась, ноги по щиколотку заехали в лужу, их повело куда–то назад и в сторону, а на лицо стала падать мощеная булыжником поверхность… Но он, каким–то чудом, удержался, устоял, и дома запрыгали дальше каменными кенгуру, урны запрыгали свинцовыми зайцами, а небо стало прыгать над головой. Оно прыгало близко — то мгновенно падало темным ковром, то отшатывалось назад. Сзади раздались требовательные крики, по оголенным нервам омерзительно проехался остро режущий свисток. Мартин обернулся, и за какое–то мгновение увидел страшную картину.

За ним бежали. Его преследовали. Все.

Вот бегут крестьяне, размахивая, как цирковые клоуны, своими беременными мешками. Крестьяне плюются землей, из карманов застиранных рубашек вылетают мохнатые мухи, они хрипят и роют каблуками асфальт. Бегут горцы — гурьбой, словно спортсмены–марафоны, высоко задирая ноги и подбрасывая голые стершиеся пятки к небу. Бегут тетки, даже не бегут — перекатываются всеми своими складками и морщинами. В их руках авоськи, полные репчатых детей, скалящих мелкие зубы. Бежит толстяк, на ходу поедающий пирожки и выпускающий газы. Бежит пьяный проводник с всклокоченными волосами, а впереди его хищно несется пиджак, размахивающий рваным рукавом. Бежит водитель автобуса — бежит и держит прямо перед собой пластмассовый руль; он крутит руль в руках, а губами изображает гудки. Прыгает старик — он использует свою палку как шест. Его вытекший глаз болтается, как маятник часов, он кривит беззубый рот и, задыхаясь, причитает: ах, сеньор, разве можно так быстро бежать, вы же видите, я не поспеваю, я же пожилой человек, как вам не совестно… Бежит старуха с шерстью — в ее костлявых руках зажаты опасные спицы. Бегут два жандарма, почему–то бережно поддерживающие друг друга за локти. Бежит полицейский с раскрытой ширинкой. За ним — человек–облако по имени Хуан Тонтос раскорячивает свои руки, хочет поймать Мартина и заключить в свои недобрые объятья. А впереди всех, во главе этой шумной, потной, алчной толпы — капитан императорской армии. Капитан бежит, неестественно переставляя негнущиеся ноги, и на бегу умудряется курить дешевую папиросу. Его лицо неподвижно и сурово, а в правой руке он сжимает черный, блестящий пистолет…

Это было чудовищно, это было немыслимо, этого не могло быть. Мартин высунул язык, и прибавил в скорости. Он задыхался, несся, не помня ног, обдирал руки о всякие заборы и углы. Мимо него пронеслись светящимся бельмом слова:

ЭЛЬ СУПЛИСИО ЛАРХО

Вот уже новая улица. Прямо на него летит разросшийся дом… Мартин поскользнулся, упал, окончательно разбил очки, нос перестал быть носом, он превратился в отбивную. Мимо летела кровавая слюна — он прикусил язык, не хватало воздуха, катастрофически не хватало воздуха, вокруг только вакуум, одна космическая пустота, легкие разрослись до размеров монгольфьера. Это уже были не его легкие — это были раздувшиеся живые цеппелины. Они заполонили все его тело, выросли до пружинистых железных крыш, и скоро на язык придется наступать ногами. НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЯ НЕ ОБРАЩАЙ ВНИМАНИЯ БЕГИ БЕГИ ТОЛЬКО БЕГИ…

Мартин опять упал, и еще раз упал — он падал много раз, ободрал себе все руки, сломал палец. Мокрый с ног до головы, хрипел, но продолжал бессмысленно бежать куда–то, в непонятном направлении, подскакивая, дергаясь из стороны в сторону, хватаясь, за что попало, покалеченными руками.