Рейнеке Патрик - Ива и Яблоня: Новое платье королевы

• Название: Ива и Яблоня: Новое платье королевы
• Автор: Рейнеке Патрик
• Жанр: Фэнтези

история про маленькое альпийское королевство конца 19 века (оммаж братьям Гримм, Ш. Перро и Андерсену) ко Дню ошибок и недоразумений в "Заповеднике сказок"

---

— На самом деле, выбор гораздо уже, — добавила она, когда он принялся изучать каллиграфический почерк Шёнберга, которым в украшенный виньетками печатаный текст карточек были вписаны имена оберауской знати. Ах нет, не только знати… Что ж, попробуем успокоиться и отнестись к этому как очередному развлечению!

Он начал раскладывать приглашения на освобожденной от посуды скатерти, периодически перекладывая их из одной стороны в другую, в результате чего образовалось три неравные кучки. Представители прежней знати обезземелились, либо ушли в промышленность и коммерцию, бывшие ремесленники и торговцы обзавелись крупными поместьями и прикупили титулов, но в целом "высший свет" Оберау распадался на два четко различимых круга — со своими семейными традициями, сферами влияния и экономическими интересами. Все прочие приглашенные составляли избранную клиентелу наиболее значимых персон или служили опорой их могущества. Иначе как объяснить присутствие среди будущих гостей лиц незнатных и небогатых, таких как городской землемер (злоупотребления при составлении кадастров?), главный инженер и королевский архитектор (растраты при строительстве и ремонте?), королевский управляющий лесным хозяйством (незаконная вырубка и торговля древесиной?), глава финансового управления (тут и так все понятно)…? Немного подумав, припомнив кое-какие родственные связи и основные источники доходов наиболее видных семейств, он раскидал и эту группу карточек по двум основным кучкам.

— "Отцы города" и "земельная аристократия". А также прочая мелочь. У графа Тильзена нет дочерей, но есть племянница. У главы городского совета есть дочь сильно за тридцать, и две незамужние невестки на попечении. Я так понимаю, что выбирать предстоит между этими двумя кланами…

Поскольку мать промолчала, он понял, что все угадал верно.

— Вот только кому отдать первый танец? Кого почтить в первую очередь — городских воротил или сельских бездельников?… Хотя, — и он с тайной усмешкой потянулся к самой маленькой кучке приглашений, — если бы нужно было найти самого богатого тестя, выбирать бы пришлось из дочерей герра Равеншатца… Непростая задача, все пятеро очень красивы.

— О нет, только не Равеншатцы! Хотя им, конечно, мы должны больше всего… Нет, только не они. Это будет пощечиной общественному мнению. Думаю, они сами это прекрасно понимают.

— Почему? — притворился он. — Они исправно ходят в церковь.

Мать дернула носом:

— Ты сам прекрасно знаешь. Они до сих пор не едят свинину.

— Ну, что ж, не повезло Равеншатцам, — сказал он с притворным вздохом, откладывая карточку. — Пригласим тогда еще доктора Штерна с его Мириам, чтобы девушкам было с кем общаться.

— Нет…

— Да. Потому что он образованный человек, и уже не за горами тот день, когда религия отойдет в область предрассудков. В конце концов, нельзя же думать только о себе. Может быть, именно на этом балу девушка найдет себе достойную партию…

— В связи с этим, кстати, стоит пересмотреть круг приглашенных, — продолжил он, снова собрав карточки в одну стопку. — Надо будет увеличить число гостей с сыновьями. А из девушек пригласить тех, кто редко выходит в свет. Например, у баронессы Эгель есть бедная племянница, которая скоро перейдет в разряд старых дев. У фабриканта Хольца, графа Тильзена, да и у нашего главного промышленника герра Варенбурга, я знаю, есть незаконнорожденные дети, которые носят другие фамилии.

Мать едва заметно скривилась.

— Тем не менее, им стоит послать отдельные приглашения, раз уж мы и так зовем практически всех подряд. И у егермейстера — не знаю, правда, за какие такие заслуги он получит это приглашение — насколько я помню, всегда было три, а не две дочери.

— А, эта старшая… Дочь той болезненной нимфы, за которой когда-то волочился твой отец…

Он перевел взгляд на отца, но тот только мерно кивал головой, глядя в пространство, и нельзя было сказать, слышал он что-нибудь или нет.

— Она, говорят, не в себе, как, впрочем, и ее мать. В городе не бывает, никого не принимает, а дома занята тем, для чего обычно нанимают прислугу. Зачем тебе на балу сумасшедшая? Она все равно не подойдет в качестве невесты.

— Две другие, здоровые, будущему королю тоже не подойдут. Но надо же быть последовательным… даже в таком абсурдном деле.

"В отношении абсурда надо быть даже более последовательным, чем обычно, иначе какой же это тогда будет абсурд", — добавил про себя он и еще раз перетасовал приглашения. Мать сделала вид, что пропустила мимо ушей его ремарку. Удивительное самообладание!

— Так кому же из двух главных претендентов на венценосных внуков достанется первый танец? — он снова перетасовал карточки, расправил их в руке веером наподобие игральных карт, снова перетасовал, вытянул из колоды наугад одну оберауским королевским гербом кверху. — Так… загадаем масть. Ну, скажем, брюнетка… Так и есть! — бросил он, переворачивая карточку. — Значит, первый танец — денежным мешкам. Привет вам, крошки Равеншатц!

Мать недовольно покачала головой.

— Если бы на бал неожиданно явилась какая-нибудь сказочная принцесса, это могло бы спасти положение… — неожиданно произнес батюшка. И именно это явилось последней каплей.

— Ну, разумеется! Дочь лесного царя из Нидерау! — раздраженно бросила мать. — Идите же, сын мой, и займитесь, наконец, делом.

* * *

Он стоял у окна, и взгляд его блуждал по поверхности раскинувшегося внизу темного моря Дункльвальда. Где-то там, в низовьях реки, следуя логике названия, должно было находиться Нидерау — таинственная страна, которую местные поэты-романтики населяли эльфами, феями и волшебниками.

В действительности земли с таким названием не существовало. Для местных жителей оно издавна служило обозначением некоего загадочного Нигде, куда не так просто попасть и откуда не возвращаются. Вслух упоминали эту страну чаще всего в шутку. Про мужчин, уходивших на войну или на заработки, о которых долго не было вестей, говорили раньше: "Ищи его в Нидерау!" Теперь, когда железные дороги изменили представление людей о пространстве, все сыновья и мужья, покинувшие семьи в поисках лучшей доли, поголовно числились уехавшими в Америку. Нидерау же сделалось прибежищем безвозвратно потерянных вещей, сбежавших жен, вероломных любовников и пропавших без вести самоубийц. В еще более давние времена, "шлюхами из Нидерау" называли женщин, занимавшихся ведовством. Как человеку, не чуравшемуся общения с простонародьем, все это было ему прекрасно известно. Но как человек, воспитанный на чтении книг, он не мог избавиться от того особого очарования, каким было овеяно это название, притягательное в своей таинственности.

Монах Нитгард, автор средневековой хроники Санкт Эммерама, сообщал, что безымянная жена легендарного Унды, пришедшего со своим народом в долину, была королевой Нидерау. Легенда эта, призванная всего лишь объяснить название княжества, повторялась из книги в книгу и в новое время стала своего рода основанием национального чувства. Старинные гобелены, украшавшие теперь стены одной из гостиных, изображали Унду и его соратников в виде светловолосых голубоглазых великанов в римских доспехах (очевидных немцев) мирно подчиняющими себе жителей леса — низкорослых темноволосых полуголых людей (видимо, галлов), облаченных в плащи из листвы. Завоеватели вручали завоеванному населению молот, наковальню, плуг с железным лемехом и кирку для добычи мергеля. Благодарные аборигены преподносили в ответ саженцы яблонь. Цветущая яблоня была изображена на княжеском, а затем и на королевском гербе Оберау: покоренное население, полностью растворившись среди более цивилизованных пришельцев и утратив название своей страны, оставило после себя память — яблоневые сады, издавна бывшие главной гордостью этих мест.

Однако события нынешнего столетия вытеснили Нидерау даже из этой овеянной легендами древней эпохи. В "Журнале общества любителей истории, литературы и сельского хозяйства" появилась заметка одного краеведа (скрывшего свое имя под инициалом "Н."), где убедительно доказывалось, что король Унда был предводителем мелкого кельтского племени, жена его в лучшем случае была дочерью местного вождя или жреца, а все население долины в те далекие времена — как завоеватели, так и завоеванные — было мелким и темноволосым.

Зачем понадобилось это восстановление в правах галльского духа — было понятно. Дед ныне здравствующего монарха прибыл в Оберау офицером Великой армии (в каком именно чине — обычно умалчивалось) и был усыновлен бездетным Гортензием XI из соображений лояльности к Императору. Сын нантского торговца, Луи Лемерль, впоследствии правивший под именем Алоизия I, не имея аристократических предрассудков, женился на дочери главы городского совета, и довольно быстро стал своим в Оберау. Настолько, что после распада Рейнского союза он провозгласил себя королем и, блюдя государственный интерес, даже вступил в антинаполеоновскую коалицию, выставив несколько десятков солдат. В состав Германского союза крошечная земля Оберау уже вошла как королевство.