Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ

• Название: КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ
• Автор: Кадзуо Исигуро
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-19314-1

От урожденного японца, выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, лауреата Букеровской премии за «Остаток дня» — изысканный роман, в котором парадоксально сочетаются традиции «черного детектива» 1930-х годов и «культурологической прозы» конца ХХ — начала XXI века.

Известнейший детектив, интеллектуал Кристофер Бэнкс с детства мечтает раскрыть тайну исчезновения своих родителей — и наконец ему представляется возможность сделать это, в очень неспокойное время отправившись по маршруту Лондон-Шанхай. Однако расследование Кристофера и его экзотическое путешествие постепенно превращаются в странствие из Настоящего в Прошлое, из мира иллюзий — в мир жестокой реальности.

---

— Кристофер! — в бешенстве зашептала Сара. — Вы не посмеете! Вы мне обещали!

— Вы отлично знаете: я ничего вам не обещал.

— Вы не посмеете! Кристофер, вы не посмеете!

— Желаю приятного вечера, мисс Хеммингз.

Отвернувшись от нее и — так уж вышло — от пожилых супругов, которые изо всех сил делали вид, что ничего не слышат, я стал быстро подниматься по величественной лестнице.

Достигнув верхней площадки, я был препровожден в ярко освещенную приемную, где, как положено, присоединился к очереди, выстроившейся к столу, за которым сидел человек в униформе. С непроницаемым лицом он сверял по книге имена гостей. Когда подошел мой черед, я не без удовольствия отметил проблеск интереса на невозмутимом лице мужчины и, расписавшись в книге гостей, направился к двери, ведущей в огромный зал, где уже собралось, как я заметил, довольно много народу. На пороге, к которому увлек меня поток гостей, со мной поздоровался и пожал руку высокий мужчина с густой темной бородой. Я догадался, что он — один из распорядителей вечера, но почти не слышал его слов, потому что, сказать по чести, в тот момент продолжал думать о случившемся внизу. Я испытывал удивительную опустошенность и вынужден был напомнить себе: не моя вина в том, что мисс Хеммингз оказалась в столь неловком положении. Она сама спровоцировала эту унизительную ситуацию.

Однако, расставшись с бородатым распорядителем и углубившись в зал, я продолжал размышлять о Саре Хеммингз. Смутно помню, что ко мне подошел официант с подносом, уставленным аперитивами, какие-то люди оборачивались, чтобы приветствовать меня. В какой-то момент я вступил в беседу с группой мужчин, все они — три или четыре человека — оказались учеными и, судя по всему, знали, кто я. Потом — к тому времени прошло уже минут пятнадцать — я вдруг уловил легкую перемену в атмосфере и, осмотревшись вокруг, по взглядам и взволнованным перешептываниям понял, что при входе происходит нечто необычное.

Как только я это заметил, мной овладело дурное предчувствие, и первым побуждением было улизнуть подальше, в глубину зала. Но какая-то таинственная сила подталкивала меня ко входу, и вскоре я снова очутился рядом с бородатым распорядителем, который как раз в тот момент, стоя спиной к залу, с паническим выражением наблюдал за драмой, разворачивавшейся перед ним.

Заглянув через его плечо, я получил подтверждение своей догадке: в центре событий действительно находилась мисс Хеммингз. Процессия гостей, ставивших подписи в гостевой книге, безнадежно застопорилась на ней. В данный момент она в буквальном смысле слова кричала, не обращая ни малейшего внимания на то, что все это слышат. Я видел, как она стряхнула руку одного из служащих отеля, пытавшегося ее урезонить; потом, наклонившись над столом и глядя прямо в глаза мужчине с суровым лицом, по-прежнему сидевшему там, сказала голосом, готовым сорваться на рыдания:

— Вы даже понятия не имеете! Я просто должна попасть туда, разве вы не понимаете? У меня там столько друзей, я — одна из них, на самом деле! О пожалуйста, будьте благоразумны!

— Мне действительно очень жаль, мисс… — начал было человек с суровым, застывшим лицом, но Сара Хеммингз, с растрепавшимися с одной стороны волосами, не дала ему договорить.

— Это какое-то недоразумение, понимаете? Всего лишь обычное глупое недоразумение и ничего больше! А вы из-за него ведете себя так жестоко, просто поверить не могу! Не могу поверить, что…

Все, кто следил за этой сценой, на какое-то мгновение, казалось, замерли в потрясении. Потом бородатый распорядитель взял себя в руки и с важным видом подошел к столу.

— Что здесь происходит? — почти ласково спросил он. — Дорогая юная леди, произошла какая-нибудь ошибка? Ну-ну, уверен, мы все уладим. Я в вашем распоряжении. — Тут он встрепенулся и воскликнул: — Да это же мисс Хеммингз, не так ли?

— Разумеется, это я! Я! Разве вы не видите? А этот человек был так груб со мной…

— Но, мисс Хеммингз, дорогая, не стоит так расстраиваться. Давайте отойдем в сторонку…

— Нет! Нет! Вам не удастся меня вывести! Я не позволю! Говорю вам, я должна, просто обязана быть там! Я так давно об этом мечтала…

— Нужно непременно что-то сделать для этой дамы, — послышался сзади мужской голос. — Нельзя пренебрегать такой красотой. Если даме так хочется войти, почему бы ей это не позволить?

В толпе гостей поднялся одобрительный гул, хотя на некоторых лицах я заметил явное неодобрение. Бородатый поколебался, потом, видимо, решил, что его обязанность — любой ценой положить конец неприятной сцене.

— Ну что ж, вероятно, в виде исключения… — И, повернувшись к мужчине с непробиваемым выражением лица, все так же сидевшему за столом, добавил: — Думаю, мы можем найти способ удовлетворить желание мисс Хеммингз, не правда ли, мистер Эдвардс?

Я хотел было протиснуться поближе, но вдруг ощутил страх, что мисс Хеммингз может заметить меня и втянуть в недостойный спектакль, предъявив обвинения. И, когда я начал отступать, она действительно на миг остановила глаза на мне, но ничего не предприняла, и уже в следующий момент ее исполненный муки взгляд был снова прикован к распорядителю. Воспользовавшись случаем, я поспешно ретировался.

В течение следующих минут двадцати я старался держаться подальше от входа. На удивление много гостей оказались излишне взволнованы происшествием, хотя и продолжали расточать друг другу похвалы и комплименты. Когда же со взаимными любезностями было покончено, гости перешли к восхвалению виновника торжества. У одного пожилого господина, который весьма подробно перечислил все достижения сэра Сесила Медхэрста, я спросил:

— Интересно, а сэр Сесил уже прибыл?

Мой собеседник, не выпуская из руки стакан, указал на группу гостей, среди которых я увидел высокую сутулую фигуру выдающегося государственного деятеля, беседовавшего с двумя дамами средних лет. И тут же, чуть поодаль, я заметил Сару Хеммингз, решительно пробиравшуюся к нему сквозь толпу.

Сейчас она ничем не напоминала жалкое создание, каким казалась в приемной. Она вся сияла. Как я уже сказал, мисс Хеммингз без тени сомнения приблизилась к сэру Сесилу и коснулась его руки.

В этот момент мой пожилой собеседник стал кому-то меня представлять, поэтому я был вынужден отвлечься. Когда я снова посмотрел в сторону сэра Сесила, то увидел, что обе дамы стоят по одну сторону от него, неловко улыбаясь, а вниманием сэра Сесила полностью завладела мисс Хеммингз. Она что-то ему говорила, а он время от времени громко смеялся, чуть откидывая голову назад.

В положенное время нас пригласили в банкетный зал, где мы расселись за необозримо длинным столом, освещенным множеством свечей. Я с облегчением обнаружил, что место мисс Хеммингз находится довольно далеко, и некоторое время наслаждался происходящим, болтая с сидевшими рядом дамами, — каждая была по-своему очаровательна. Еда тоже оказалась изысканной и вкусной. Но по мере того как продолжался ужин, я стал все чаще наклоняться вперед, чтобы увидеть мисс Хеммингз, и прокручивать в голове причины, побудившие меня повести себя именно так, как я повел. Вероятно, из-за этой озабоченности сейчас я не могу вспомнить тот ужин в деталях. Где-то во главе стола произносили речи; гости вставали, чтобы воздать хвалу сэру Сесилу за вклад, который он внес в международные отношения, в частности за роль, которую он сыграл в создании Лиги Наций. Потом наконец поднялся сам сэр Сесил.

Насколько я помню, собственные достоинства он всячески старался умалить, хотя, в общем, его выступление было довольно оптимистичным. С точки зрения сэра Сесила, человечество извлекло урок из собственных ошибок и создало структуры, стоящие на страже того мира. Человечество больше никогда не увидит потрясений такого масштаба, каким явилась Великая война. В то же время, какой бы ужасной ни была та война, она представляла собой «странное окно в эволюции человека», когда за несколько лет технический прогресс намного опередил организаторские возможности человека. Всех поразило быстрое развитие техники, позволившее вести боевые действия с помощью современнейших видов вооружения, но теперь многое изменилось. Мы наглядно увидели ужас, к которому может привести прогресс, силы защитников цивилизации возобладали и остановили безумие. Приблизительно к этому сводилась речь виновника торжества, и мы от души аплодировали ему.

После ужина дамы нас не покинули, напротив, всем предложили проследовать в бальный зал. Там играл струнный квартет, и официанты разносили ликеры, сигары и кофе. Гости переходили с места на место, образуя группы, и вскоре установилась гораздо более непринужденная атмосфера, чем до ужина. В какой-то момент я поймал взгляд мисс Хеммингз, брошенный из другого конца зала, и был немало удивлен тем, что она улыбнулась мне. Моей первой мыслью было, что это улыбка врага, замышляющего страшную месть; но, продолжив наблюдать за ней по ходу вечера, я убедился в своей ошибке. Сара Хеммингз была искренне счастлива. Месяцами, быть может, годами строя планы на этот вечер, она преуспела-таки в их осуществлении, она была здесь и, словно женщина, разрешившаяся от бремени, как говорят, испытывала огромное облегчение, забыв о боли, которую пришлось претерпеть на пути к желанной цели. Я наблюдал, как она переходит от одного кружка беседующих к другому, мило щебеча. Мне пришло в голову, что стоило бы подойти и помириться с ней, пока она пребывает в добром расположении духа, но мысль о возможной резкой перемене настроений заставила держаться подальше.