Элизабет Хауэр - Фарфоровое лето

• Название: Фарфоровое лето
• Автор: Элизабет Хауэр
• Издательство: «Петербург — XXI век»
• Жанр: Проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-88485-132-4

Действие романа «Фарфоровое лето» происходит в 80-е и 30-е годы прошлого столетия. В центре повествования — судьба молодой женщины Кристины Гойценбах. Она несчастлива в браке, ее сложный характер доставляет немало проблем как мужу — честному, но сухому и ограниченному человеку, — так и другим родным ей людям, что дает им повод сравнивать Кристину с ее давно умершей теткой Кларой. История жизни Клары окутана тайной. Кристина решает открыть секрет, который от нее скрывают. Так она знакомится с внуком Клары Бенедиктом. Молодые люди влюбляются друг в друга, Кристина уходит от мужа и проводит лето с возлюбленным. В конце этого «фарфорового лета» они расстаются. Но Кристина, в отличие от пережившей похожую историю Клары, не сломлена, наоборот, она чувствует себя более сильной и уверенной, чем раньше.

Роман написан в лучших традициях психологической и бытописательской прозы, при этом фабула носит напряженный, почти детективный характер. Критика отмечает точное воссоздание атмосферы и нравов австрийского общества, психологизм, ясность и простоту языка. Это женская проза, «рассчитанная на взыскательный вкус и в то же время понятная широкой читающей публике».

---

Клара сияла.

— Доктор Мон, — сказала она, — вы очень, очень любезны.

Елена отчаянно пыталась преодолеть робость. Несмотря на то, что она плохо разбиралась в людях, ее не покидало ощущение, что этот человек — не тот, за кого себя выдает. Она решила попытаться припереть его к стенке.

— Как жаль, — сказала Елена, пытаясь придать своему голосу натужную легкость, — что вы не приходили раньше. Госпожа Вассарей в ближайшие дни ожидает возвращения своего мужа.

— Елена, — сказала Клара негодующе, — у господина доктора Мона наверняка были на то серьезные причины.

— Да, — быстро вступил в беседу тот, о ком шла речь, — в коммерции часто случаются непредусмотренные деловые встречи, я сам чрезвычайно огорчен. Однако, милостивая государыня, не хотите ли вы посмотреть, что находится в пакете?

— Знаете, — сказала Клара медленно, — я не решаюсь. Для меня все это так неожиданно. Мой муж никогда еще не поступал так.

— Может, я открою его вместо тебя? — спросила Елена.

— Нет, — поспешно ответила Клара, — я должна сделать это сама.

Мужчина, назвавший себя доктором Моном, казалось, почувствовал некоторое неудобство. Он встал. Из-под шелковой бумаги показался кусок газовой ткани. Он служил оберткой для маленькой открытки из глянцевой бумаги с ажурными краями. Букет из незабудок и гвоздик цвел над написанным золотыми буквами наивным изречением.

— Бидермейер, — многозначительно сказал мнимый доктор Мон и сделал несколько шагов по направлению к двери.

— Ни строчки от твоего мужа? — спросила Елена и нагнулась вперед.

— Позвольте, но для этого же не было времени! — сказал с негодованием посланец. — Это лишь… — Он не закончил этой фразы. Начал еще раз, теперь уже по-другому:

— Мне крайне неприятно… — и снова не договорил. Клара, явно чувствовавшая себя счастливой, не обратила на это внимания. Она заметила лишь третью, уже почти безнадежную попытку.

— Вы что-то хотите сказать, господин доктор?

— Не поймите меня превратно, милостивая государыня. Мне пришлось оплатить стоимость подарка. Если вы внимательно посмотрите на него, то поймете, что сумма была немалой. Даже преуспевающий коммерсант может в это трудное для экономики время оказаться в затруднительном финансовом положении.

Теперь встала и Клара. Испуганно, чувствуя свою вину.

— Извините, я не подумала об этом. Сколько вы заплатили, господин доктор?

— Сто шиллингов, — тихо ответил услужливый доктор Мон, опустив глаза.

За его спиной Елена безрезультатно пыталась предостеречь Клару, делая предупреждающие жесты руками. Клара быстро прошла в комнату и вернулась с конвертом. Во время ее отсутствия доктор Мон мерил Елену ядовитыми взглядами. Клара снова начала благодарить его, это, казалось, нарушило его планы. Он прервал ее, поспешно попрощался и чуть не свалил с ног Агнес, собиравшуюся проводить его до двери.

Клара уселась за стол с открыткой из глянцевой бумаги и стала рассматривать ее. Она несколько раз повторила изречение. Потом прижала открытку к груди и ушла в спальню. Елена убрала шелковую бумагу и ткань, от которой исходил запах аптеки.

Мария Грабер все еще стояла на своем балконе, повернувшись к ним, так что становилось ясно: она видела сцену между Кларой и доктором Моном. Напевая шлягер, расчесывала свои рыжие волосы, бросая пучки, оседавшие на расческе, в сад. Елене показалось, что Мария чему-то радовалась.

Лоизи побежал на улицу за человеком, который именовал себя доктором Моном. Он вернулся только тогда, когда его позвала мать. Пусть Агнес передаст госпоже Вассарей, что она уйдет пораньше, сказала Елена.

То, что поездка за город все же состоялась, было заслугой Агнес. Она так долго уговаривала Розу Брамбергер, что в конце концов та разрешила, чтобы Лоизи тоже отправился с ними.

— Я обещала ребенку, что возьму его с собой, когда мы в следующий раз поедем на машине, — заявила Клара. — Больше всего на свете он хочет покататься на автомобиле.

Артур Гольдман предложил съездить куда-нибудь на полдня до возвращения Виктора Вассарея: ведь после возвращения мужа Клара, может быть, уже не сможет свободно распоряжаться своим временем, потому что будет работать. Клара пришла в восторг и потребовала, чтобы Елена и Лоизи поехали с ними. Елене Лётц до сих пор не часто удавалось прокатиться на автомобиле. Она много ждала от поездки с Кларой и Артуром Гольдманом, и поэтому уже за несколько дней до назначенного срока возбуждение и радость ее переполняли. Артур Гольдман объявил, что в виде исключения оставит водителя дома. Таким образом, будут все свои, к тому же ему доставляет удовольствие самому водить свою новую машину, темно-зеленый закрытый автомобиль марки «Адлер».

В день поездки, в один из будних дней в середине июля, стояла солнечная погода. После уроков Елена сразу же поехала к Кларе. Ей пришлось поломать голову над своим гардеробом, накануне вечером она разложила на кровати одежду, все, что хотя бы отдаленно напоминало о модном спортивном стиле, и начала комбинировать. Возможностей было немного. Елена выбрала лучшие с ее точки зрения вещи: серую юбку, красную блузку и темно-серую вязаную кофту; некоторое время она вертелась перед зеркалом, отражавшим молодую стройную фигуру и лицо, казавшееся значительно старше этой фигуры. Расстроенная, Елена купила красный берет. Когда она надела его, сдвинув на левое ухо, то не могла не засмеяться, глядя на свое отражение. Лицо помолодело. Она была довольна.

Плохая оценка за диктовку, ужасающе плохо написанную Лоизи в тот день, чуть не сорвала поездку. Тем не менее он появился в своих измазанных, все еще слишком больших для него кожаных брюках, которые болтались на тощем теле и едва держались на лямках, постоянно соскальзывающих с плеч на короткие рукава красно-белой полосатой футболки. В руке у него был темно-синий пакет из-под сахара, в котором теперь находились два куска хлеба, густо намазанных маргарином.

— Потому что нам от них ничего не нужно, — заявила Роза Брамбергер.

Клара выглядела так, как будто сошла с картинки модного журнала. Голубое платье из шелкового джерси плотно облегало фигуру до бедер и лишь там расходилось легкими фалдами, линии талии и круглого выреза были отделаны синим, их цвет сочетался со множеством маленьких обтянутых материей круглых пуговиц и с платочком, беззаботно выглядывающим из кармашка. Но больше всего Елене понравилась короткая белая летняя накидка, которую Агнес, погладив, поспешно принесла хозяйке, а та легким движением набросила на плечи.

— Поехали, — сказала Клара, — чего же мы ждем?

Они весело заспешили через сад к воротам. Оглянувшись, Елена увидела, что Агнес стоит у окна.

Им нужно было пересечь весь город. Пока они ехали через свой район, Лоизи, сидевший рядом с Артуром Гольдманом, с гордостью демонстрировал знание всех без исключения названий переулков. Потом он замолк и вытащил из бумажного пакета один из бутербродов. Артур Гольдман озабоченно взглянул на светлую кожаную обивку, но Лоизи заявил, что он вытрет руки о штаны.

В тот день для Елены Лётц все совершенно преобразилось. Она сама была другой, совсем не той, которую еще два часа назад донимали невнимательные ученики; изменились и улицы, это были не те пыльные улицы, по которым она ежедневно ходила: люди на этих улицах тоже казались другими, не теми, бедности которых она старалась не замечать; и дома были другими, совсем не теми домами с застоявшимся запахом отбросов, сырости и плохой пищи, который вызывал у нее отвращение. И небо, и воздух, и солнце были другими, веселыми и светлыми, от них исходило ласковое тепло, они казались близкими и ясными.

Продолжая жевать, Лоизи попросил прибавить газу. Артур Гольдман попытался объяснить ему, что в черте города нельзя превышать скорость тридцать километров в час. За городом можно будет ехать быстрее. Лоизи сообщил, что, по мнению его отца, машин стало теперь так много, что новый зеленый автомобиль господина Гольдмана уже не представляет собой ничего особенного. Но ему, Лоизи, эта машина нравится больше всех других.

— В Вене сейчас уже тридцать семь тысяч автомобилей, — сказал Артур Гольдман, — тут уж «Адлер», действительно, не бросается в глаза.

Елена спросила, куда они едут.

— Сами не знаем куда, — ответила Клара. — Ты понимаешь, в чем тут противоречие, Елена? У тебя есть цель, и она тебе неизвестна. Мне это нравится.

— Тогда легче найти объяснение, если не достигаешь цели, — сказал Артур. — Извини, Клара, я не имел в виду тебя лично.

Клара промолчала. Достала из сумки солнечные очки и надела их. Казалось, что она хочет укрыться за ними.

Последние дома на окраине города остались позади, рельсы трамвая в последний раз изогнулись петлей. На деревьях вдоль дороги висели последние темные вишни, поклеванные птицами. Виноградники, поля с созревающими хлебами, лиственные и хвойные леса, широкие луга, окаймленные взъерошенными от ветра кустами, вспархивающие с ветвей птицы, запах пыли, жары и солнца, монотонный шум мотора, спина наклонившегося вперед Артура Гольдмана, его пальцы в перчатках, сжимающие руль, руки Клары, обнимающие Лоизи за плечи, беспокойно поворачивающаяся то туда, то сюда голова ребенка, собственное, незнакомое Елене до сих пор острое ощущение чуждой ей, преходящей свободы, впечатления, чувства, длящиеся лишь мгновения, но и через много лет живые в воспоминаниях Елены, мгновенно всплывающие в памяти, когда она думала о том времени, том времени, когда ей было двадцать четыре и она ощущала себя именно двадцатичетырехлетней. Если они обгоняли повозку, запряженную волами или лошадьми, то Лоизи визжал от удовольствия, накидка Клары развевалась от встречного ветра, иногда закрывала ей лицо. Елена крепко держала свой красный берет, она откинулась назад и чувствовала затылком распорку тента. Один раз она подняла руку, чтобы посмотреть на часы, но тут же опустила ее, не сделав этого.