Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]

• Название: Драгоценности Парижа [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Заканчивается война с Наполеоном. По Парижу гарцуют сотни терских казаков, а тут ла филь ком сетре, не хуже станичных скурех…

---

— Даргашка, пошто папах на зенки насунул? Стыдно? Токо бы по иноземным скурехам шастать, — не унимался гарцевавший на кабардинце сбоку строя сотник. — Нашел… белобрысую и титьки с алычиные упырья.

— Да он и сам из белобрысых, — со смешком отозвался кто–то.

Сдвинув головной убор на затылок, Дарганов скрипнул зубами, молча окинул заполнившую свободное пространство на площади толпу парижан. И тут–же дерзко улыбнулся белозубой улыбкой — терять уже было нечего. Но чувствовалось, что все равно за дерзостью прячется душевное волнение. Чтобы скрыть его, он встряхнулся, повел очами по сторонам.

Сама площадь находилась на возвышении, с нее открывался прекрасный вид на город с церквями, садами, просторными дворцами, в том числе принадлежащими королевской династии Бурбонов. Все это великолепие на левом берегу реки Сены Дарган видел не впервые, отчего внутри возникало щемящее чувство обиды за то, что вновь полюбоваться ажурными мостами и похожими на розовые пуховые шали орнаментами каменных строений ему, скорее всего, больше не придется. Окинув панораму затуманенным взором, Дарганов снова перевел взгляд на толпу, стараясь высмотреть знакомую женскую фигуру. И вдруг увидел девушку чуть ли не возле лошадиных морд в первом ряду конников. Одетая в голубую жилетку поверх красного платья с длинными рукавами и со вспышенными оборками, она вплела в светлые волосы голубую ленту, а на ноги надвинула красные туфельки с бантами. И теперь, не сводя влюбленных глаз с казака, растянула полные губы в радостной улыбке. Терцы зыркали на нее черными зрачками, нервно подергивали усами. Предмет ее обожания тоже приосанился, покосившись на сотника, незаметно подмигнул. Девушка просияла еще больше, на высокой шее золотым ручейком заструилась все та же цепочка. Как подружка сумела проскочить мимо часовых вокруг, оставалось загадкой, но всем, несмотря на ее нарядность, все–таки было не до нее, потому что самодержцы перед народом объявлялись не часто.

Между тем, из–за здания с колоннами показалась кавалькада всадников в праздничном убранстве. На головных уборах многих развевались пышные разноцветные перья, груди сверкали не только от начищенных доспехов, но и от множества наград. Впереди на чистопородном арабском скакуне гарцевал император Российской империи Александр Первый, рядом с ним старался держаться сидящий на сером коне с яблоками король Франции Людовик Восемнадцатый. Позади подпрыгивали в седлах монархи союзнических держав, одержавших победу над Наполеоном.

— Сотня, во фрунт!

Подвздыбив накрученные усы, сотник бросил раскаленный взгляд на казаков, затем заставил кабардинца выехать впереди строя и замереть на месте. Стоявшие по четыре в ряд всадники приподнялись в стременах. У многих поверх газырей в жарких солнечных лучах заблестели боевые ордена и медали.

Навстречу императорскому выезду вылетел вороной конь командующего русской армией, громко доложил о построении, посвященном крупному событию — освобождению Франции от диктатора Наполеона Буонапартия. Александр Первый выехал вперед, произнес короткую речь, после которой грянуло мощное «ур–ра–а», перекатами разнесшееся по крышам окруживших площадь дворцов. Казак Дарганов почувствовал, как изнутри его начинает распирать от гордости, словно это он главный герой. На какое–то время девушка, как и мысли о неминуемом наказании, отошла на задний план. Он забыл про все, ощущая кожей лишь тяжесть двух серебряных крестов с Георгием Победоносцем в центре, двух серебряных медалей «За храбрость» и «За взятие Парижа 19 марта 1814», и одной бронзовой, как участнику войны 1812 года. На лицевой стороне ее была выбита пирамида с глазом, а на оборотной надпись, гласящая: «Не нам, не нам, а имени твоему». Во всем теле и в голове лишь эти знаки доблести сейчас имели значительный вес.

Тем временем император перешел к награждениям особо отличившихся частей и соединений. Дошла очередь до корпуса под командованием генерала Ермолова, включавшего в себя конников из терских казаков. Офицеры и командиры подъезжали к Александру Первому, получали из его рук ордена, медали и боевое оружие, и вновь занимали свое место. Когда командир кавказского отряда прогарцевал за наградной шашкой мимо сотни, воздух снова сотрясло многократное казачье «ур–ра». Окинув отеческим взглядом идеальное каре, составленное из всадников из многих родов войск, русский император чуть наклонился к потряхивающему белыми буклями французскому королю, сказал ему несколько слов. Он решил воинов–джигитов отблагодарить самолично и приглашал мессира принять участие в церемонии. Затем вместе с Людовиком Восемнадцатым и Ермоловым подъехал к терцам и глазами немного навыкате властно обозрел четкий строй.

— Слава терским казакам! — привстав в стременах, громко крикнул он.

— Слава! Слава! Слава! — гаркнули в ответ луженые глотки всадников.

— От имени русского народа за взятие Парижа я награждаю вас боевой шашкой. Казаки, вы всегда были на передовых позициях, чем заслужили всенародную любовь.

— Слава! Слава! Слава!

После пространной речи император пощипал рыжие бакенбарды, передав шашку командиру кавказского соединения, на виду у всех поцеловавшего лезвие, он продолжил:

— Честь вам и благодарность, храбрым защитникам родины, — с чувством сказал он. — Великая Российская империя была, есть и останется непобедимой, пока ее защищают казаки — гордые и бесстрашные сыны отечества. Слава!

Снова прозвучало троекратное «слава». Дарганов посмотрел на своего друга Гонтаря, на казака Черноуса, тоже едва унимавших радость, опять вперился глазами в императорскую грудь. И вдруг заметил, что Александр Первый прокалывает колючим взором именно его. Казака словно кипятком ошпарило, в голове пронеслась мысль, что пришел час расплаты. Он вильнул зрачками на полноватого короля Франции, с интересом косившегося на конников. Император поманил к себе сотника, о чем–то расспросил, затем обернулся к сопровождавшему его офицеру, взял с бархатной подушечки медаль. Началось награждение отличившихся в боях за город Париж. Казаки получали знаки отличия и снова возвращались в строй, это продолжалось до тех пор, пока на подушечке не остался один серебряный крест. Подняв его за крепление, Александр Первый подержал в руках, как бы взвешивая, и громко провозгласил:

— Урядник Дарганов!

Всадники раздвинулись, давая Даргану возможность выехать перед лицо главнокомандующего объединенными войсками. Тот шевельнул поводьями, трогая коня по проходу, непроизвольно схватил боковым зрением фигурку девушки поодаль, и снова нацелился зрачками на розовое лицо государя–императора с пышными бакенбардами. Оно, картинное, будто подсвечивалось эполетами на плечах со множеством золотых веревочек. Блеска прибавляли звезды орденов по обеим сторонам груди. Казалось, Александр Первый оделся светом, засиял неземным образом в святом храме.

— За воинскую доблесть, проявленную в битве с врагом, ты награждаешься третьим солдатским орденом святого Георгия, — подколов крест рядом с двумя другими, император трижды облобызал героя. Забрав что–то у адъютанта, продолжил. — Тебе присваивается казачье звание хорунжий с вручением надлежащих знаков отличия.

Он протянул два отливавших золотом погона. Подождав, пока казак переложит их в одну руку, распрямил затянутую в перчатку ладонь и поднес ее к головному убору:

— Благодарю за службу.

Дарганов отдал честь:

— Рад стараться, Ваше императорское Величество, — звонко выкрикнул он. — Служу царю и отечеству.

— А мог бы стать сотником и получить офицерский орден святой Анны, — с нескрываемым сожалением добавил самодержец, опуская перчатку вниз.

Урядник виновато поморгал веками, но головы не опустил. В этот момент девушка громко воскликнула и радостно захлопала в ладоши. На лице ее засветилась улыбка, видно было, что она готова броситься и обнять казака за сапоги. Все повернулись в ее сторону.

— Кто это? — приподнял брови император.

— Ваше Величество, думаю, это та девушка, которую хорунжий Дарганов взял силой, — сообразил генерал Ермолов. — Теперь она стала его невестой.

— Что прикажете делать? — вежливо осведомился адъютант. — Препроводить ее к народу?

— А как она сюда пробралась? — начал было главнокомандующий, обменялся мимикой с поджавшим губы королем Франции. Затем снова смерил девушку заинтересованным взглядом, пожал плечами. — Мадемуазель весьма проворная, пусть присутствует.

Людовик Восемнадцатый жестом подозвал к себе одного из сопровождающих, что–то шепнул на ухо и обратился к российскому императору:

— Ваше Величество, не считаете ли возможным дать благословение на супружество Вашему подданному с подданной моей страны? Если они оба находятся здесь, то почему бы не воспользоваться моментом? — с легкой иронией по французски сказал он. — Если выразите одобрение, я дам указание, чтобы пригласили католического священника. Русского архимандрита я видел в Вашей свите.