Михаил Жигжитов - Парень из Ириндакана

• Название: Парень из Ириндакана
• Автор: Михаил Жигжитов
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Повесть бурятского прозаика рассказывает о жизни таежников-промысловиков. Со страниц встают яркие, самобытные характеры людей отважных и мудрых. Автор поднимает важные нравственные проблемы, показывая нелегкий путь обретения человеком своей судьбы.

---

— А где живете?

— Здесь, у одной старушки.

— Ну и я примкну к вам.

По дороге Пашка рассказал, что он с тремя парнями из Лево-Мамской партии устроился неплохо. Народ в основном уже завезен. Сидят из-за поломки вертолета, который должен забросить геологов в тайгу.

Уже перед самым домом Пашка предупредил товарища, что хозяйка сердитая, но добрая. С ней проживает молоденькая невестка… Ритой зовут, с ребенком. Живет еще студентка из Иркутского горного техникума… Блондиночка… девка смак… Все уходит куда-то.

Бронька остановился в нерешительности у порога старенького домика, но Пашка уже открыл дверь, и они вошли без разрешения.

— Здрасте, простите, что так зашли.

Суровая на вид хозяйка ответила на приветствие едва заметным кивком.

— Нельзя ли на несколько дней остановиться у вас?.. Я тоже из Лево-Мамской…

— Сначала пообедаем, а потом и поговорим…

Обед уже был приготовлен.

Рослый, крепко сколоченный парень вскрывал банку молока, другой, тоже крепыш, сидел в углу и строгал из березовой палки длинный черень для геологического молотка. Оба парня были Броньке незнакомы.

Когда все уселись за стол, вошла девушка, небольшого роста, румяная, с веселыми глазами. На миловидном лице чуть заметно рассыпались веснушки, у нее был вздернутый носик и красиво очерченные, аккуратные губы. Бронька сразу же понял, что это и есть «девка смак».

Когда пообедали и вышли из-за стола, хозяйка сказала:

— Ну вот, теперь ты, наверное, сам не захочешь жить в такой тесноте.

Домик всего из трех комнатушек был, конечно, мал для стольких жильцов. Она дала Броньке адрес к одной знакомой старушке.

Старушка тоже отказала, но дала адрес еще одной знакомой. Одним словом, Бронька, усталый и удрученный, вернулся в домик, где жил Пашка Бородых.

Хозяйка спросила, как дела, и, узнав, что нигде его не пустили на квартиру, махнула рукой.

— Живи уж с нами, но чтоб без пьянок и шумихи.

— На вино-то я не падкий, не беспокойтесь, мамаша.

— А отец-то есть?

— С войны не вернулся…

— Значит, мать одна вырастила… Да, забывать ее грех великий. — Хозяйка тяжело вздохнула. — Проголодался небось, садись ужинать.

Молодежь ушла в кино, а Бронька, чувствуя головную боль, забрался в спальный мешок и быстро уснул. Утром, выбравшись из постели, Бронька вышел во двор. Ничего не найдя подходящего, он схватил бочку с древесным углем и сделал несколько упражнений. Затем, взяв полотенце и мыло, побежал к Байкалу.

Море, словно живое, дышало сквозь иглистый лед, время от времени издавая шипящий звук — будто призывая послушать весеннюю песню пробуждающейся северной природы.

Бронька, как истинный сын Байкала, остановился. Он умеет слушать и разговаривать с морем, как с живым существом. Правда, не так, как Захар Захарыч, но все же умеет.

Вдоволь налюбовавшись и поговорив о своих сомнениях, он разделся до пояса и начал мыться.

На квартиру Бронька вернулся тоже бегом. Хозяйка уже готовила завтрак. Бронька, взяв ведра, несколько раз сходил по воду. Парни один за другим просыпались и, потягиваясь, стали подниматься. Рита возилась с дочкой. Когда девчушка была одета, Бронька взял ее на руки и стал забавлять. Она была как куколка — маленькая и очень потешная. Молодая мать, смеясь, попросила ее:

— Лека, подразни дядю.

Ольга сморщила носик и смешно сузила смеющиеся глазенки, а потом, довольная своей проделкой, весело рассмеялась.

— Вот и нянька у нас со средним образованием!

— Главное, не пьющий, — добавил парень с темным, угреватым лицом. — Мама не велела ему…

Бронька порывисто повернулся в сторону насмешника, но сдержал себя.

Время летело быстро. Промелькнула первая неделя. Общительный Бронька уже знал всех геологов из Лево-Мамской партии.

В магазине он купил большую записную книжку и на белой клеенчатой корке написал:

«Дневник Бронислава Т-ва».

На первой странице выведено красивым почерком: «Записки о Лево-Мамской».

«Начало 20 мая.

Сегодня отправил письмо маме. Каждый вечер хожу в кино или на танцы. Бездельничаем из-за вертолета. Когда же его отремонтируют? Ребята шумят и шкодят. Тетя Даша — добрая душа — терпит. Но, наверно, прогонит.

22 мая.

Я стал совсем своим парнем и уже знаю кое-что из жизни своих товарищей. Я решил записать и о них. Захар Захарыч говорил, всякому делу голова — человек.

Митя Брага. Успел уже посидеть в тюрьме за драку с применением холодного оружия. Вырос в детдоме. Родители погибли в Бресте в первые же дни войны. Он любил, по его словам, свободный образ жизни. Не раз убегал из детдома. Собирались несколько пацанов и «зайцами» кочевали по железным дорогам. А потом эту шпану ловили. Снова мыли, стригли, и снова они терпели детдомовскую скуку (с его слов). Любит петь блатные песенки, выражаться тюремным жаргоном, не дурак выпить.

С первого взгляда он не понравится любому, но когда приглядишься поближе — он хороший парень. Больше напускает на себя блажь. А сам вовсе и не блатяга.

А вот Валерка Симонов, угрюмый молчун, работящий парень. Опьянев, достает из-за голенища нож, принимает угрожающий вид и пугает людей. А затем плачет. Я узнал от товарищей, что он рос у мачехи, которая била его не менее трех раз на дню, а тряпка-отец играл под ее дудку. Вот пьяный Валерка и посылает им «воздушный привет». Уже второй год он бродит рабочим в поисковой партии. Геологи его зовут Угрюмом.

Колька Троян — мой годок. Он высокий, крепко сколоченный здоровяк. Веселый, добродушный. К водке не так уж падкий. Компанию поддерживает, но почти не пьянеет, как другие. Лицо белое, в меру полное. Волосы темно-русые. Нос крупный, но не «рубильник». В общем, парень хороший и бравый.

Пашка Бородых — с лицом кирпичного цвета, небольшого роста. У него разные глаза — один зеленый, другой желто-коричневый, к тому же они и смотрят в разные стороны. Крупные веснушки покрывают круглое лицо, словно звезды в ясную ночь. Из-за этого беднягу зовут «пестреньким». Со второго стаканчика язык заплетается.

— «Таля-патя» пошла молоть, — смеются ребята.

И, наконец, пятый «гусь» — это я, Бронька, который бросил одинокую мать, колхоз. А из-за кого? Из-за пьяницы Черных. Эх, слабак же я, даже хуже можно назвать. Вот и живем здесь, пятеро рабочих из Лево-Мамской, у бабки Даши, да еще студентка Вера.

24 мая.

Все ждем вертолет. Работаем совсем мало. Делаем бумажные конвертики для хранения шлихов. Не торопясь строим запасную посадочную площадку для вертолета.

Получил письмо из дома. На душе стало легче. Наши рыбаки уже приготовились к летней путине.

Кроме Угрюма, все наши ребята веселые шкодяги. Они походят на пацанов, вырвавшихся из-под строгих родительских глаз. Вечерами устраиваем танцы. Я играю, как могу, на гитаре, а ребята танцуют. Веселый Коля Троян копирует стиляг, танцующих твист. Получается очень смешно, и мы смеемся до слез. К нам приходят местные девчата, не только чтобы потанцевать, но и провести время с приезжими парнями. Тетя Даша плюется и называет их шлюхами. «Разве это девки, ни стыда, ни совести, — ворчит она, — хоть бы кто приглашал, а то сами лезут». — «Мы их уже давно приглашаем», — вступается за девчат Коля.

Поднимается общий смех, и, суровая на вид, наша добрая хозяйка, погрозив пальцем, уходит к себе.

27 мая.

Надоело делать конвертики. Зла не хватает, когда же вырвемся в тайгу. Сегодня послал деньжат матери.

29 мая.

Вечерами мы с Верой уходим на морской берег. Она студентка Иркутского горного техникума. Сейчас на практике. Уже два года работает в экспедициях, рассказывает о жизни геологов, дает советы. Спрашивает, что заставило меня идти в геологоразведку. Если в погоне за длинным рублем, то пожалеешь, а если из любви к тайге, то хорошо.

Чтоб не считала Вера меня каким-то летуном, я, не таясь, рассказал обо всем, из-за чего дрался с Семеном Черных. Рассказал и про маму.

Вера помолчала, а потом сказала: «Напрасно ты, Броня, так сделал, надо было биться до конца, только же кулаком и не пешней, тем более». А я ответил: «Зато тебя встретил…» Вера рассмеялась.

Я и сам так думаю, но… Вера говорит: «У тебя, Броня, еще крепко сидят корни старой Сибири». Возможно, она права.

30 мая.

Все ждем вертолета. Подготовительные работы. Вера мне очень нравится. Вечерами любуемся морем. Тетя Даша относится к нашим ночным прогулкам спокойно, даже шутит. Только вчера упрекнула нас, когда мы заявились домой в четвертом часу: «Вот уж полуночники, днем вместе, так еще и ночь прихватываете…»

2 июня.

Я не знал, что от расставания человек может так переживать. Все началось со вчерашнего обеда. Вчера в час дня отчалила моторка, которая увезла Веру. Последний вечер мы с ней провели до утренней зорьки. И договорились прожить вместе у синего моря, как «старик со старухой», ровно тридцать лет и три года… Вера, смеясь, мне сказала; «Напрасно, Броня, меня берешь в «старухи», я буду такой же злюкой, как в пушкинской сказке». Долго мы смеялись, а перед самым домом еще раз поцеловались, не будешь же при людях на пирсе.