Виктор Шмаков - Евангелие от Антона

• Название: Евангелие от Антона
• Автор: Виктор Шмаков
• Жанр: Современная проза

Попав сюда, в эти обстоятельства, я чуть ли не впервые в жизни получил возможность мыслить свободно, говорить то, что думаю. В эти несколько дней немало размышлял о том, что же это со мной случилось, почему? Наказание? Испытание? Или это мне дана возможность осмысления чего-то, чего мы в суете и толкотне нашей жизни в том времени, в нашем будущем сделать никак не можем. То времени не хватает, то лень, то навязанные нам шоры и стереотипы мешают. А главное — мы там в этом и потребности-то как бы не ощущаем. Жизнь несёт нас в каком-то своём мутном потоке, барахтаемся, локтями друг друга пихаем, стараемся к какому-то берегу прибиться, кому-то это вроде как удаётся, но, на самом деле, этот берег зыбкий, или быстро же рушится, или потихоньку расползается, и вот человек опять в той же мутной воде, которая продолжает нести его в Лету. А там для всех один и тот же конец, забвение…

---

К твоему опасению о невозможности массового принятия Нового Духовного Учения из–за потери в нём какой–либо ритуальности, следует добавить, что не будет ритуальности, не будет и особого института (то есть — Церкви) для отправления религиозных обрядов. А может, такого Института не должно и быть?.. Наверное, должно быть так, что созданием Учения Здравого Смысла, его развитием должно заниматься всё общество, а не каста жрецов. Только такой путь поиска Истины может помочь нам уйти ото лжи и лицемерия и в нашей духовной жизни, и в жизни вообще. Как это будет происходить — жизнь покажет.

Артём:

— Как ты представляешь себе Новое Духовное Учение? Это что, какая–то Новая Библия, Новый Завет‑2 или Новый Коран?

Антон:

— Честно сказать, каких–либо конкретных представлений об этом у меня нет. Новое Духовное Учение я вижу скорее каким–то общественным движением за гуманизацию сознания, за отказ от узаконивания лжи и лицемерия в обществе. А насчёт Писаний?.. Вроде бы можно сказать и так, что вот же они Писания — вся мировая литература, художественная, историческая, философская — там человек со всеми своими вечными вопросами во всех видах показан. А с другой стороны, уже так привычно, что есть одна или несколько книг, где как бы нам и нужно искать совет для любой жизненной ситуации.

Новое Учение, конечно, будет выражено в каком–то Слове. Но что можно сказать об ещё ненаписанной книге? Пожалуй, только то, что у неё, всего скорее, не будет одного автора, она будет результатом коллективного труда. И не будет никогда являться оконченной в её написании… Новое Духовное Учение — это не решение задачи. Это постоянный, развивающийся процесс.

Артём:

— А нет у тебя сомнений в том, что идея Нового Духовного Учения может превратиться или во что–то, подобное религии, или какой–то идеи (пример — вполне нормальная в идеале идея коммунизма), которую умные, расчётливые и расторопные люди превратят если не в средство управления обществом, то в некотором роде в прибыльный товар? Сейчас вон шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на «торговую точку» для продажи всевозможных литургических предметов — религия в моде. Так ведь и Новое Учение может стать лишь модной темой. Могут заболтать всю эту идею так, что от неё лишь оскомина останется. Это мы видим и с гуманизмом, и с правозащитой, и с демократией, и с заповедями Христовыми.

Антон:

— Опасения есть… Как мы с этим будем справляться, справимся ли, и насколько, я не знаю…

Артём:

— Хочу прочитать тебе стихотворение ещё одного моего интернетовского знакомого, твоего тёзки, Антона Стрижака:

Мостовую дворники скребут.
Щёк они три дня уже не брили.
Скоро свету белому капут,
что бы люди там ни говорили.
Белый свет раздавят как бычок,
выкинут в космическую урну.
Но об этом — никому. Молчок.
Всё должно быть тихо и культурно.
«Всё фигня, — сказал Экклезиаст. —
Ни за что не стоило и браться.
Ни хрена Всевышний нам не даст.
Скоро все трухою станем, братцы.»
Сгинет всё — корова и лужок,
я и ты, как это ни печально.
Ведь эсхатология, дружок,
в нас с тобой гнездится изначально.

Поиск единой для всего общества Высшей Идеи, коллективный разум — не утопия ли это всё? Чтобы выжить, хватит ли у нас этого самого разума?

Антон:

— Не знаю… 70 % животной природы… Это — в среднем. А есть люди, у которых животное начало определяет их действия существенно более чем на 100 процентов, так как оно ещё и помножено на человеческий разум. Это те же идеологи, организаторы и исполнители терактов с сотнями и тысячами жертв, диктаторы, уничтожающие людей миллионами, насильники, маньяки–убийцы, преступники — «отморозки». Сравнение их с животными является оскорблением для животных, которые не способны на такие жестокости в отношении представителей своего вида. «Господь, создавая человека, несколько переоценил свои силы» (Оскар Уайльд).

Конечно, таких–то выродков доля невелика. Но вся трагедия для нас в том, что мера в 70 % относится к нам всем остальным. Недавно перечитывал «Записки из Мёртвого дома» Достоевского. С каким же отчаянием пишет герой «записок» не столько даже о каторге и о каторжанах, сколько о людях вообще: «Везде есть люди дурные, а между дурными и хорошие, — спешил я подумать себе в утешение, — кто знает? Эти люди, может быть, вовсе не до такой степени хуже тех, остальных, которые остались там, за острогом. Я думал это и сам качал головою на свою мысль, а между тем — боже мой! — если б я только знал тогда, до какой степени и эта мысль была правдой!»

Если мы хотим выжить, мы должны научиться 30 % своего естества, его духовное начало возвышать над другими своими 70 %. Человек становится Человеком только в постоянной борьбе со своей животной природой. Судя по тому, какой человеческая цивилизация пришла к критической точке своего развития, она не стала Сообществом Людей. Это собрание «человеков», разобщённых, отделённых друг от друга своими амбициями, страхом смерти, животными инстинктами в потреблении удовольствий. Безумного не вразумляй… Какие–либо объединения людей часто образуются на основе того, что их как раз и разъединяет.

Все мы разные, и объединить нас чем–либо невероятно трудно… «Любой дурак выдумает схему разумного мироустройства. За десять минут. За пять. Но ждать, что люди станут её придерживаться — всё равно, что пичкать их болеутоляющим» («Волхв», Джон Фаулз), «Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость» (Никколо Макиавелли).

Люди живут не разумом, а эмоциями и чувствами, причём, в основном — примитивными, а то так и просто — низменными. Вот он где истинный, первородный грех — наше животное начало. Религии — это во многом ещё и попытки подмены этой истины на сказку, мечту, иллюзию о некой возвышенности, богоизбранности человека. Человек слаб, он падок на подобные сказки. Они ведь не требуют от него никаких духовных усилий, никакой борьбы, а наоборот, лишь смирения, что, конечно же, для человека легче. Эти сказки действительно как бы отвергают этот «грех», это животное начало, заменяют его грехом другим, придуманным, менее обидным, нас как бы даже возвышающим. Мы ведь незаслуженно, но терпеливо переносим все эти наши земные страдания за совершенно чужое согрешение. За то, что пока Адам был «в командировке», Ева поддалась на уговоры змия. И боготворим Спасителя, который принял смерть во искупление этих «грехов» наших. Хотя мы и осознаём задним умом искусственность и ложность этой задумки, мы готовы её отстаивать и всеми своими силами защищать — с ней мы мним себя лучше и возвышенней, чем соглашаться на наше животное начало. Вот в чём одна из причин живучести религий. О других причинах мы уже говорили — это и поддержка религии властями, поскольку это удобное средство управления «народонаселением», и упрощение мировоззрения, которое сводится лишь к набору религиозных догматов, и упрощение вообще всей жизни — надо лишь следовать предписанному религиями порядку. То есть религией существенно облегчаются усилия, направленные на то, чтобы уйти от необходимости думать, она здесь очень даже здорово помогает. В этом её и желанность.

Для поддержания собственного и общественного оптимизма можно лишь предложить взять в качестве девиза следующее высказывание, не знаю, правда, автора: «Может, и безнадёжны, но не бессмысленны усилия переделать людей и мир». Это ведь в том смысле, что если таких усилий и попыток вообще никто делать не будет, так мир обязательно всё же в тартарары скатится. Дай–то бог, чтобы их, такие усилия и попытки, хотя бы «чудаки» делали.

28. Возвращение

— Артём! Артём!!

Что там такое с Антоном случилось? Бежит по тропинке вдоль речки, руками машет, споткнулся, упал, вскочил, опять несётся, как будто за ним гонится кто–то.

— Что случилось?

— Это они!..

— Кто они?

— Ну, эти — «инопланетяне», экспериментаторы.

— Где они, что тебе привиделось?

— Сейчас я шёл с Гордеем вдоль речки. Спрашивал его, когда он начнёт Фоке печку перекладывать и не возьмёт ли меня в подмастерье. Очень уж мне захотелось печное дело освоить. И Гордею бы помог, и Фоке в благодарность за приют. Гордей сказал, что послезавтра можно будет начать. Сказал, что, вообще–то тебя в подмастерье намечал, но есть, мол, смысл вас чередовать, чтобы оба это дело освоили. Ты останешься пока кирпичи формовать, а на следующем заказе сменимся. Расстались с ним, и я обратно пошёл. Дошёл примерно до ивы, что на берегу растёт, и вдруг почувствовал какой–то звон в ушах, и впереди, прямо передо мной, какое–то свечение стало видно, хотя до этого его не было. Остановился. Спереди как будто круг какой очерчен, метров двадцать в диаметре. Я как раз на его краю остановился. Как будто от земли это свечение какой–то двадцатиметровой в диаметре колонной вверх идёт. Голубоватого цвета, прозрачное. Сделал шаг к центру этого круга, звон в ушах немного усилился, а центральная часть колонны стала как бы ярче и плотнее. А ещё — в глазах появились те же звёзды, летящие мне навстречу, как в тот первый раз, когда это всё началось. Для пробы сделал ещё один шаг — все эти ощущения усилились. Поспешил выйти из круга, обошёл его по краю и скорей к тебе. Думаю, что это тоннель обратно, в наше время.