Анатоль Франс - Господин Бержере в Париже

• Название: Господин Бержере в Париже
• Автор: Анатоль Франс
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1950

«Современная история» (1897—1901), объединяющая четыре романа «Под городскими вязами», «Ивовый манекен», «Аметистовый перстень» и «Господин Бержере в Париже», это — историческая хроника с философским освещением событий. Как историк современности, Франс обнаруживает проницательность и беспристрастие ученого изыскателя наряду с тонкой иронией скептика, знающего цену человеческим чувствам и начинаниям.

Вымышленная фабула переплетается в этих романах с действительными общественными событиями, с изображением избирательной агитации, интриг провинциальной бюрократии, инцидентов процесса Дрейфуса, уличных манифестаций. Наряду с этим описываются научные изыскания и отвлеченные теории кабинетного ученого, неурядицы в его домашней жизни, измена жены, психология озадаченного и несколько близорукого в жизненных делах мыслителя.

В центре событий, чередующихся в романах этой серии, стоит одно и то же лицо — ученый историк Бержере, воплощающий философский идеал автора: снисходительно-скептическое отношение к действительности, ироническую невозмутимость в суждениях о поступках окружающих лиц.

---

Франс немало говорит о социализме на страницах «Современной истории», посвящает ему здесь даже целые главы. Но социализм Франса отвлеченен, показан вне рабочего движения, поставлен вне реальной общественной борьбы, вне реальной жизни народа. Мечта философов о достойном человечества общественном строе — главное, на что опирается профессор Бержере в своих высказываниях о социализме: государственные люди в его понимании — лишь исполнители тех замыслов, которые рождаются в мозгу философов. На вопрос своей дочери Полины, как же изменить жизнь, чтобы не было несправедливости и нищеты, Бержере отвечает, что мир можно перестроить только при помощи слова, ибо нет ничего могущественней и действенней.

Это мнение не одного лишь Бержере: сам Франс противопоставляет реакционной вакханалии Третьей республики не борьбу рабочего класса, а лишь мечты своих героев. Рабочий класс остается где-то в стороне. Правда, в романе показан честный труженик столяр Рупар, устанавливающий книжные полки в новой квартире профессора Бержере, но это лишь эпизодическое лицо. Сделав свое дело, попутно побеседовав с любознательным и приветливым хозяином, он уходит и больше уже не появляется. Да и речи его о социализме носят столь же отвлеченный характер, столь же мало связаны с боевыми интересами рабочего класса, как и мечты Бержере. Правда, пропаганда социализма далеко не стояла на высоте во Франции 90-х годов. Правда, единственная связанная с учением Маркса политическая группировка — Рабочая партия, т. е. гедисты,— далеко не занимала последовательных марксистских позиций, делала в своей аграрной программе ряд уступок зажиточному крестьянству, кулачеству, чем вызвала справедливую критику Энгельса. Правда, велико было в эти годы и вредное влияние анархистов на французское рабочее движение, особенно на профессиональные организации. Но все же, когда реакционная военщина, монархисты и клерикалы, окончательно обнаглев к концу 90-х годов, стали посягать на самые основы республиканского строя во Франции, именно народ защитил республику. Именно благодаря отпору народных масс потерпела в 1899 году поражение попытка националиста Деруледа совершить монархический переворот во время похорон президента Феликса Фора. Франс не раз упоминает в «Современной истории» о Деруледе, показывает в ряде глав целую свору его последователей, довольно подробно повествует о самом «похоронном перевороте», но о народе как защитнике республиканского строя говорит глухо и неопределенно. В «бурные глубины человеческого океана» летописец «Современной истории» так и не пытается заглянуть. Не удивительно поэтому, что профессор Бержере,— так сказать, доверенное лицо самого автора,— временами поддается настроениям безнадежности, что он полон беспросветной грусти, когда думает о будущем; вера в могущество человеческой мысли, не питаясь верой в народ и его могущество, ослабевает, и профессор порою договаривается до того, что «над созданием будущего надо работать, как ковровщики работают над шпалерами,— не глядя». Бержере верит — во всяком случае хочет верить — в социалистическое будущее человечества, но представляет себе приход социализма без революционной борьбы, без резких политических потрясений. Установление нового общественного строя произойдет, думается профессору Бержере, наподобие геологических изменений, которые, как полагали некоторые исследователи, осуществлялись с «милосердной медлительностью», незаметно для бесчисленных поколений живых существ — современников этих процессов.

Советскому читателю франсовской «Современной истории» наблюдения над нашей современной историей позволяют особенно сильно почувствовать не только сатирическую прозорливость Франса — разоблачителя империалистического общества, но, не в меньшей степени, и наивную ограниченность того благодушного «социализма», который противопоставлен у Франса всей грязной и жестокой природе буржуазного строя. В течение еще многих лет после выхода «Современной истории» Франс не раз возвращался к своей излюбленной идее «милосердной медлительности» социальных перемен. В романах «Остров пингвинов» (1908), «Боги жаждут» (1912) и «Восстание ангелов» (1914) Франс высказал немало скептических мыслей по поводу самой возможности перестроить общество при помощи революции.

Однако Максим Горький недаром говорил о «зорком разуме» французского сатирика. Здоровое начало франсовского творчества не поддалось разъедающему действию скептицизма. Ведь неверие Франса в революцию опровергалось самой реальной исторической действительностью,— а Франс был честным реалистом. Его творчество после создания «Современной истории» представляет собою поле непрестанной борьбы между застарелым социальным скептицизмом писателя и все крепнущей верой в революцию, в ее социально обновляющую силу. В этом сложном процессе, характеризующем литературный путь Франса в XX веке, велика была роль русского влияния, влияния русской революционной борьбы и русской передовой культуры.

В 1913 году, во время своего пребывания в Москве, Франс говорил о том, что он счастлив посетить великую страну, которая дала мировой литературе Пушкина, Тургенева, Толстого, вспоминал о своих дружеских отношениях с Тургеневым в Париже, особо упомянул о том, что поддерживает сердечную переписку с Горьким.

Эта сердечная переписка с Горьким отнюдь не носила узко литературного характера: оставшиеся письма неопровержимо свидетельствуют, что Франс любил и уважал Горького прежде всего как революционера, чтил в его лице революционный русский народ. 11 января 1905 года Горький был арестован в Риге и как государственный преступник был доставлен в Петербург и заключен в Петропавловскую крепость за свое воззвание, написанное в ответ на кровавые события 9 января и призывавшее народ к свержению самодержавия. Под протестом против ареста Горького, организованным газетою «Юманите», одним из первых поставил свою подпись Анатоль Франс. Прославленный скептик, Анатоль Франс с необычайной для себя горячностью писал по этому поводу, что такой человек, как Горький, принадлежит всему миру, призывал французских писателей присоединить свои голоса к протестующим голосам всех передовых людей, возмущенных арестом великого русского писателя.

В самый разгар травли Горького со стороны русской и западной реакционной прессы, во время его поездки в Западную Европу и Америку, русский писатель-буревестник и французский сатирик обмениваются дружескими письмами. Анатоль Франс приветствует в своем письме Горького, как поэта и человека действия, имевшего счастье пострадать за великое дело. Выражая веру в торжество русской революции, Франс негодует по поводу того, что французские капиталисты предоставили заем царскому правительству, «правительству палачей, мучающему великодушный русский народ».

Это содружество двух художников, столь непохожих один на другого своим мировоззрением и творческим методом, но объединенных общей ненавистью к империалистическому мракобесию, серьезно обеспокоило российских мракобесов. Один из них — М. Меньшиков — пытался на страницах черносотенной газеты «Новое время» вторгнуться в дружескую перекличку французского и русского писателей, чтобы нагло оклеветать и Горького, и русскую революцию. Однако Франса, наследника французских гуманистов и французских просветителей XVIII века, литературного потомка Рабле и Вольтера, не так легко было обмануть.

Франс приветствовал русскую революцию 1905 года не только в переписке с Горьким, но и в многочисленных публичных выступлениях, речах и статьях, высказывая горячее желание, чтобы благородная кровь русских революционеров, «дымящаяся на мостовых и призывающая к справедливости и свободе», была пролита не напрасно.

«В Современной истории», то есть незадолго до событий 1905 года, Франс провозглашал устами своего любимого героя Бержере: «Герои бывают; не бывает народов-героев, не бывает армий-героев». Но в 1905 году, став председателем «Общества друзей русского народа», Франс от имени передовой Франции предлагает союз и поддержку «мужественному, храброму, великодушному русскому народу».

Пускай Анатоль Франс не раз и после создания «Современной истории» повторял свою мысль о «милосердной медлительности» социальных перемен,— упоминая о подобных высказываниях, не надо все же забывать и других, прямо противоположных высказываний Франса, в которых проявилась его вера в революционные силы народа. «На берегу Невы, Вислы и Волги — вот где решаются ныне судьбы новой Европы и будущего человечества»,— писал Франс по поводу русской революции 1905 года.

Уже глубоким стариком Франс, один из первых среди передовых писателей Запада, приветствовал Октябрьскую революцию, объявил себя другом советского государства. В 1919 году в одной из статей он призывал французов осудить свое буржуазное правительство, которое, «не довольствуясь тем, что оно подавляет во Франции всякую свободу, всякую политическую жизнь, всякую мысль и даже подобие мысли,— пытается потопить в крови и русскую революцию». Франс с возмущением говорил о блокаде, при помощи которой западная буржуазия пыталась довести до голодной смерти, вместе с борцами за русскую свободу, миллионы стариков, женщин и детей. Франс первым подписался под помещенным в «Юманите» протестом западной интеллигенции против голодной блокады, при помощи которой западные империалисты стремились задавить молодое советское государство.