Галина Романова - Месть Спящей красавицы

• Название: Месть Спящей красавицы
• Автор: Галина Романова
• Жанр: Детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-88747-7

Идеальный мужчина существует – где-то в сибирских городах такие еще рождаются. Саша умеет быть жестоким, как положено полицейскому, но в душе он верный рыцарь, недаром десять лет не может забыть первую любовь. Его красавица Настя погибла в тайге в роковую метельную ночь, и Саша по-прежнему винит в этом себя. Разве сама судьба не должна помогать идеальному влюбленному? В захолустном райцентре за тысячу километров от родных мест Саша найдет следы, ведущие в Драконью пасть – то самое заснеженное ущелье, где пропала Настя. Здесь ему предстоит доказать, что там, где бессильны богатство и власть, свое слово должна сказать любовь. Только она поможет одним героям этой истории забыть саднящую боль, а другим – излечиться от воспоминаний…

---

– Хорошо, я обещаю, – кивнула она и добавила со вздохом: – Все будет хорошо, пап. Вот увидишь.

– Я это… – отец виновато сморщил лицо. – Неле позвонил.

– Зачем? – ахнула она.

– Чтобы она помогла тебе со сборами. Она же стилист.

И попутно твоя шлюха! И попутно мерзкая дрянь, роющаяся в вещах и драгоценностях Эльзы! И попутно жуткая сплетница, сочиняющая небылицы про Эльзу на кухне, когда прислуга, заискивая, потчует Нельку чем-нибудь вкусненьким. А пожрать та любила.

– Ну папа! Ну зачем? – простонала Эльза и пошла прочь.

– Будь готова к восьми! – рявкнул отец ей в спину. – Неля приедет к пяти!

Сейчас не было еще и полудня, значит, есть время прогуляться.

Эльза вернулась на балкон, сцапала свою книгу с кресла, иначе исчезнет без следа, если попадется на глаза отцу. А книга была интересной, умной, про подавленные воспоминания, вызванные глубоким стрессом. Эльзе было интересно ее читать, познавательно. Читать и попутно рыться в своей голове, соответствует, нет, описаниям.

Отцу это сто процентов не понравится. Он давно повелел оставить все ее мозгокопания, как он это называл, докторам.

– Я им за это, дочка, такие бешеные бабки плачу! – восклицал он каждый раз, когда дочь принималась задавать ему всякие умные вопросы. – Пусть отрабатывают, отрабатывают…

Но Эльза считала, что эти самые его хваленые доктора за такие бешеные бабки станут лечить ее всю оставшуюся жизнь, и не вылечат, лишь бы источник их доходов не иссякал.

Особенно противным она считала их семейного психолога Ерофеева Андрея Сергеевича. Отвратительной неприметной внешности мужик сорока лет, с отвратительными вкрадчивыми манерами и не менее отвратительной способностью угадывать каждый раз то, о чем Эльза думает. И еще он премерзко беззвучно смеялся, мелко сотрясаясь своим тщедушным телом. И еще имел обыкновение незаметно появляться и так же незаметно исчезать.

Так вот, если он увидит книгу, которую читает Эльза, он непременно доложит об этом ее отцу, а тот начнет сразу психовать, и коситься на дочь неодобрительно, и задавать всякие неудобные вопросы.

Книгу надо спрятать.

Эльза прошла к себе в комнату. Правильнее, в одну из трех комнат, которые ей принадлежали на втором этаже.

В одной располагалась просторная спальня. Она ей не нравилась обилием темных тонов и позолоты. Там же была огромная ванная комната с громадной, как бассейн, ванной, множеством полочек и шкафчиков, забитых баночками, скляночками и флакончиками с разными кремами, духами, гелями, муссами. Эльза к ним почти не прикасалась. Благодарила природу и родителей за идеальную гладкую кожу, густые волосы и благополучно обходилась малым набором косметических средств.

Другая комната была ее гостиной. Здесь она любила бывать. Кремового оттенка шторы, ковер на полу, светлая мебель, кофейного цвета стены. Книжные полки, огромный телевизор, стереосистема, компьютер.

Третья комната была гардеробной, где в шкафах висели дорогие платья и костюмы, но туда она заходила редко.

И сейчас не пошла, свернула в свою гостиную. Остановилась у книжных полок, выставила стопку книг, спрятала ту, что читала, у задней стенки, вернула книги обратно. Села в угол дивана и взяла в руки пульт от телевизора. Близилось время новостей…

Глава 4

– Виктор Егорович, все готово, можем ехать, – водитель Вова остро глянул из-под козырька холщовой кепки на хозяина, коротко кивнул. – Все в порядке, Виктор Егорович.

– Все в порядке, все в порядке… – отозвался Ганьшин брюзгливо и одернул рукава легкого пиджака. – Кто, скажи мне, Вова, нанял на работу эту стюардессу?

– Ниночку? – уточнил на всякий случай Вова, поскольку стюардессы менялись каждый месяц.

– Ниночку, Ниночку! – фыркнул хозяин. – Она же дура, Вова! Полная дура! – И тут же передразнил, некрасиво сморщив лицо: – Вы омлет с курицей будете или без курицы? Без яиц, твою мать!

Вова вежливо похихикал, поскольку хозяин так шутить изволили.

– Смейся, смейся, Вова! Еще раз такую дуру найдешь, я тебя без яиц оставлю! Понял?!

– Так точно, Виктор Егорович.

Вова подавил раздраженный вздох. С этими стюардессами была просто беда. Что ни вылет, то новую ему подавай. Все не так, все не нравится. Девочки все дуры, уродки кривоногие. Он бы и пилотов менял – Виктор-то Егорович, – да больно за жизнь свою боялся. А пилот Сергей был асом с большой буквы. Вот приходилось его терпеть, а на стюардессах отрываться.

А все почему? А все потому, что Виктор Егорович отчаянно боялся летать. Настраивался за неделю. И все равно в пути с ним то желудочные боли приключались, то мигрень, то острый приступ сексуального желания, и он задирал девчонкам юбки прямо в салоне самолета. Девчонки визжали, некоторые сопротивлялись, некоторые плакали и угрожали. Благо самолет был личным и никто, кроме него самого и Вовы, об этом не знал, а так бы что делать?

Сегодня Ниночке немного повезло. Ее не изнасиловали, перегнув через подлокотник сиденья. Ее просто увольняют. Сегодня с ними летел Егорка. И его отцу – Виктору Егоровичу Ганьшину – приходилось держать себя в руках. Скрипеть зубами, мять рукава пиджака потными пальцами и молчать.

– А где Егор?! – Ганьшин запоздало опомнился, закрутил головой. – Вова, в чем дело?! Ты сказал, что можем ехать, а Егора нет! Где он?!

Вова вздохнул, понимая, что сейчас обрушится на его голову. Но не особенно боялся. Хозяин отойдет, хотя и станет грозить ему всеми карами небесными. Без него, без Вовы, он почти ничто.

– Егор уехал к бабушке.

– К бабушке?! – Влажные, черные, как маслины, глаза Виктора Егоровича остановились на Вовином козырьке. – К какой бабушке, не понял?!

– К вашей матери, Виктор Егорович.

Вова исподтишка криво ухмыльнулся. Вот дожил, человече, про то не помнит, что мать у него тут неподалеку живет. Совсем очерствел со своим бизнесом.

– К моей матери?! – Ганьшин выглядел еще более удивленным, тут же широко раскинул руки, втянул голову в плечи, покачал ею, недоуменно воскликнул: – Но зачем, Вова? Зачем?

– Он ей обещал, Виктор Егорович.

– Обещал! – фыркнул он с такой силой, что на кепке Вовы обозначились два мокрых пятна от его слюны. – Что значит обещал?! У нас деловая поездка! Сколько раз говорить ему, что нельзя путать личное с делом! Никогда нельзя путать. Нельзя распыляться!

– Но вы ведь везете его знакомить с дочкой Сафронова, Виктор Егорович, – напомнил, перебивая его, Вова. – Куда уж более личное дело.

– Ай, брось! – отмахнулся хозяин и сердито насупился, снова вжал голову в плечи так, что уши коснулись воротника пиджака, забрюзжал. – Личное дело! Это такой же бизнес, Вова. И Сафронов это понимает. И я. Ему надо дочку пристроить. Мне сына как бы. И чтобы бизнес не ушел в чужие алчные руки. Егор не алчный, не паскудник. Его дочка, по слухам, тоже далека от всего этого. Не акула, в общем.

– Ага, не акула. Чокнутая малость, а так не акула, – скептически поддакнул Вова. – Ее год в Швейцарии в закрытой клинике лечили. Вы знали? Я узнавал про ту клинику.

– И что? – рассеянно отозвался Виктор Егорович.

Он смотрел в окно на проплывающие мимо знакомые с детства пейзажи и удивлялся тому, что ничего не ворочается в его душе. Ничего! Не щемит, не радует, не будит воспоминания. Про мать вон даже не вспомнил. Егор вспомнил, а он нет.

– Дурка это, Виктор Егорович. Самая настоящая дурка.

– А чего она там год делала? – без особого интереса спросил Ганьшин и полез во внутренний карман пиджака, где у него хранилась фотография дочки Сафронова. Вытащил, глянул. – Красивая ведь девка, породистая.

– Красивая-то красивая, – кивнул согласно Вова. – И породистая, спорить не стану. Но с башкой у нее не все в порядке.

– В каком смысле? – Ганьшин убрал фотографию обратно в карман. – Чего мелешь-то, Вова?

– Они втроем были в горах, – начал рассказывать Вова, что удалось ему узнать по своим каналам. – Сафронов Илья Гаврилович и две его дочери: Ольга и Эльза.

– А чего они там делали, в горах? – не понял Ганьшин.

– Восхождение совершали.

– Восхождение?! – нараспев удивился Ганьшин. – Идиоты!

Всякий экстремальный вид спорта у него был под запретом. И для него, и для сына, и для жены.

– Вот-вот! И что-то там у них произошло.

– Что?

– Сестры между собой, что ли, переругались или даже подрались. Болтают всякое. Эльза, мол, всегда Ольге завидовала. Ту отец больше любил и больше баловал. Больно, говорят, на покойную мать была похожа. От нее Сафронов просто млел. А она во время вторых родов померла.

– Н-да… Не повезло девчонке.

И он снова полез за фотографией, снова уставился в небесно-голубые глаза. Сместил взгляд на волосы, плечи, грудь, ноги. Красивая, идеально сложенная. Будто скульптура, честное слово! Глаза вот только печалью странной наполнены. Необъяснимой печалью. Может, потому что она чокнутая, и взгляд такой?

– Вот-вот! – подхватил Вова. – Сафронов, по слухам, долго к девчонке вообще не подходил. Лет до восьми. Почти не замечал. Потом начал понемногу приходить в себя, принялся воспитывать. А старшая-то и заревновала! То все внимание и любовь ей, а тут какая-то пигалица под ногами крутится! Вот у них так все и шло, черт-те как. Отец между дочерьми разрывается, стараясь никого не обделить вниманием. Они, в свою очередь, его между собой делят.