Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Но всё–таки, что человек накапливает всю жизнь и куда девает. Сергей не был склонен к философии. Он не был интеллигентом, он был офицером. Правда, офицером русским, и в этом, во все времена, было что–то завораживающее и магическое для всех народов. И как нормальный русский офицер, он всё время шёл грубо и прямо, через тернии к звёздам. Терний было сколько угодно, их досконально описали русские классики, половина из которых, также как и он сам, были русскими офицерами.

Он опять пошёл в школьную библиотеку, единственную оставшуюся в гарнизоне. В библиотеке он взял всё наследие, накопленное за свою жизнь Ильфом и Петровым. Оно убралось в две книги: «Золотой телёнок» и «Двенадцать стульев». По прочтению книг Сергей понял, что копит человек всю жизнь. Он копит опыт. Копит либо быстро, либо медленно и мучительно. Кому как повезёт, хотя случайностей не бывает.

Через своих персонажей Илья и Евгений показали всю нашу земную жизнь. Читая их книги, Сергей удивлялся, думая, что написанная ими «библия» есть, а понимания её нет. Но когда он решил чуть больше узнать об авторах, то обнаружил, что издательства не напечатали даже отчества этих авторов. Действительно, зачем весёлым парням отчества? Вот только весёлого в их книгах мало. Есть юмор, как смазка наших земных отношений, есть радость, как надежда на лучшее. Есть намёк любому властолюбцу о дне его поминок, есть предложение встать на путь истинный. Но путей–то много.

Остап Бендер — олицетворение земной власти, со стороны взлетающего монетного орла. Остап готов прикармливать тех, кто ему служит, но не терпит конкурентов. Младореформатор, полный идей. Способный, умеющий, но без возможностей.

Киса Воробьянинов — тоже олицетворение земной власти, но со стороны падающей решки, хотя и гигант мысли, отец русской демократии. С возможностями, остатками умения, но уже мало на что способный.

Весь диалог между Кисой и Остапом — это превосходство молодого над старым, одной власти над другой и, конечно же, торг.

Корейко — это антипод власти. Его вместе с отцом Фёдором можно причислить к олицетворению народа, причём любого. Они лучшие его представители, хотя и вороватые.

Шура Балаганов — чистая душа, заблудшая. Душа, живущая одним днём в цепях своих привычек и пороков. Шура, тоже народ, его основная часть.

Паниковский — чужой для России, но главное, он чужой и для будущего, а потому несчастный. Он законсервирован в прошлых жизнях, в пустыне, по которой его вместе с остальным племенем водил Моисей. Он хочет денег и порядка. Всё равно какого: фашизма, коммунизма, капитализма. Главное для него: «Когда будем делить наши деньги»? Он стар для нового мира, поэтому похож на осенний лист, который ветер загоняет в лужу, где он тонет и становится грязью.

Но Сергея, внимательно читавшего книги Ильфа и Петрова, мучил всё тот же вопрос: «Для чего же мы всю жизнь копим, копим, а потом…»? В книге перед ним прошла череда героев абсолютно таких же, каких он видел каждый день в своей жизни. Деньги, стулья, бриллианты, золото — хвать, хвать. Больше, ещё больше. Золотой запас. Валютный, резервный, стабилизационный, инвестиционный фонд — хвать, хвать, а дальше? Тырим, тырим, не согласных «кошмарим», «обугливаем» и «мочим».

Этот вопрос: «Для чего копим?» он обыгрывал многократно, и всякий раз выходило, что каждый копит для себя. А для кого ещё можно копить то, что всё равно обратится в прах, хаос, пустоту. Тот же Остап остался в истории не как собиратель денежных знаков, а как идейный борец за денежные знаки.

Видимо, думал Сергей, — я не правильно ставлю вопрос. Если спросить: «Для кого и что копим?», то всё встанет на свои места, даже только что родившиеся дети. Мы копим опыт и копим его для Бога. Творцу интересно наше движение. Он тоже любит смотреть кино. Кино о нас, людях. А в кино только сценарий привлекает нас, делая его интересным. Без сценария — нет кино, есть мучение зрителя и мучения актёров. Вот и получается, что если кино «для чего…», то одно сплошное мучение, а если «для кого…», то появляются и радость, и любовь. Следовательно, важно и направление движения.

Продолжение, накопление и бесконечное улучшение опыта делают нас бессмертными, ибо это интересно всем зрителям, там, на самом верху. Кто понял это, тот веками сохраняет в своей семье знания ремесла, искусства. Тот бережно выращивает себе приемника, хранителя своего творчества, чтобы вернуться к нему вновь, через 100, 200 лет.

Это действительно так, думал Сергей, если даже копающийся в накопленном людьми хламе и паразитирующий на людских страстях нотариус считает аж семь колен родственников. Наверное, родственнику из седьмого колена может оказаться чрезвычайно обидно, как распорядились его накопленным, нет, не имуществом, а опытом, и тогда плохо станет всему роду. На этом пересечении и дележе и происходят родственные обиды и беды. Род Амати, род Страдивари? Кто может изготовить такие же скрипки? Только они сами, родившись вновь, если конечно, их сущность захочет.

К счастью, для Творца все едины, и опыт может быть передан и ученику, казалось бы, никакого отношения к «вопросам крови» не имеющего. Но, например, учёный, получивший Нобелевскую премию, больше гордится своей связью с теми, кто её получил также как и он, чем своей роднёй. Не потому что он плохой, а потому что ему стало доступным высшее знание — все едины. Хотя видеть великого учёного в своем сыне или дочери приятнее. Вроде как свои, в семье, в себе… — это тешит.

Сергей чувствовал, что этот период родов, кланов проходит. Он находил этому простейшее объяснение: опыт земледелия, опыт строительства, опыт врачевания, опыт виноделия и т. п. Весь этот опыт имеет автора — Творца. Затем этот опыт распыляется по людям, которые начинают его культивировать в семьях. Они продолжают экспериментировать с ним, или паразитируют на нём, но всё должно вернуться к истоку, к своему началу.

Река, берущая своё начало из маленького родника, на всём своём течении не становится чище. Воды больше, грязи, которая примешивается к ней, плывущего по ней мусора, но чистейшая вода только в том же роднике, из которого вытекает река. Так и людская река берёт своё начало из своего источника — Прародителя.

Люди, семьи, накопившие опыт и набившие «шишек», всё равно придут к своему Источнику. Придут утратившими такое понятие, как «свои — чужие», вновь став едиными на своей Земле.

В своих размышлениях он начинал понимать пользу, несомую людям книгами. Книги необходимо читать, чтобы знать что было в прошлом и что ждёт в будущем.

Так просто, но отчего этого никто не понимает. Работа школьного учителя — это работа над ошибками, которые совершило государство, общество. Учитель — это как командир в бою.

Получив невыполнимый приказ, ему легче погибнуть самому, чем посылать солдат на смерть. Можно, конечно, спрятаться за их спины и выполнить приказ «любой ценой», тогда дадут орден, или звание «заслуженного», а можно броситься первым, но спасти солдат, тогда могут и креста на могиле не поставить, решив, что не повезло. Солдаты, как ученики, часто бывают не в состоянии понять, что командир пал за них.

На эту мысль «наползала» следующая, о его Родине — России. Он воспринимал её, как женщину, которая верит всему тому, что делает сама и всем тем, кто проделывает с ней всё что захочет. Но, имея на удивление легкомысленный характер, она остаётся самостоятельным игроком на Земле.

Сергей думал: «Почему так»? Ответы приходили разные, но Россия опять была «больна», из неё опять все кто мог сбежали. В этот раз, правда, её гражданам повезло. Им было дозволено бежать с «вещами». Они хапали всё, что могли найти на территории России и уносили и вывозили за её рубежи.

— Ну и что, — думал Сергей — разница между нами и ними лишь в том, что из России бегут, а к ним прибегают. Хотя есть ещё множество стран, из которых бегут, но по другим, отличным от российских, причинам. Из России бегут не потому что работать негде, есть нечего, а потому что мозги давят изнутри наружу.

На всех давит атмосферный столб сверху, а на российских граждан снизу. Русский считает, что где–то есть земля обетованная, где всем дана возможность творить. Убежав из России и не обнаружив такой земли, многие впадают в уныние и ностальгию и возвращаются обратно, вновь и вновь подтверждая, что куда бы их не занесло, они везде русские.

— Да, — приходил к заключению в своих мыслях Сергей, — Россия не Америка. В США всем приехавшим сразу объясняют, что все они приплыли на конечный пункт и плыть дальше некуда. Богатейте, крепите мощь США. Вы все: англичане, немцы, французы, поляки, армяне, евреи и т. д. с этого момента американцы. Работайте на Америку, и вы приобретёте своё благополучие, пусть в прошлом вы и были предателями, мошенниками, авантюристами, убийцами, террористами и прочее. На все народы такие посулы действуют, на русских нет. Даже такой писатель, как Солженицын, при первой же возможности зачастил в Россию, охваченный ностальгией. Да что Солженицын, даже истлевшие кости и те хотят лежать в России… Возможно, что Россия — это альфа и омега всего остального на Земле.