Сергей Минутин - Скульптор и Скульптура

• Название: Скульптор и Скульптура
• Автор: Сергей Минутин
• Издательство: «ДИАЛОГ КУЛЬТУР»
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2011
• ISBN: 5 – 9023 – 9002 – 8

---

Владимир слушал его, но думал о своём, о родном: «Там, откуда пришёл я, нет ни первых среди равных, ни даже вторых не равных первым, как нет и закона и права. Там даже слов таких не знают. Это я тут, пока вас «воюю», узнал о ваших «заморских» диковинах. У нас проще, есть дружина — есть сила, значит прав. Нет дружины — каюк. Или ты, или тебя без всякого выбора».

Владимир слушал воина, но сердце Владимира этого воина не принимало. Дослушав его до конца, Владимир обещал подумать.

Следом за воином вошёл человек в длинной рясе, в высокой конусообразной шапке. Владимир уже знал, сколь опасны такие послы, называвшие себя миссионерами — христианами. Но он сталкивался больше с простыми и бедными людьми, бродившими с этой миссией по всему свету. Владимир даже принёс пару таких миссионеров «варягов — христиан» в жертву своим Богам. Этот же миссионер, судя по всему, был если не за самого главного, то явно бродил где — то рядом с ним.

Свои мудрецы, они же разведчики, сопровождавшие Владимира в походе, рассказывали ему о падении огромной империи. Империи, которая рухнула благодаря одному человеку, которого звали Иисус и который открыл глаза народам, населяющим её, на своих угнетателей. Империя жила по единому закону, и стоило зародиться зерну сомнения в справедливости закона, как империя рухнула. Его мудрецы рассказывали и о том, что на обломках старого закона там теперь устанавливается единобожие и вводится тот же самый единый закон, но называется он теперь — закон божий. Но говорили мудрецы — это не правильный закон, так как в его основу положен мирской закон рухнувшей империи.

Владимир прислушивался к мнению своих мудрецов, и для себя решил что, пожалуй, стоит присмотреться к носителям этого нового «божьего закона». Всё–таки не каждый возьмётся из обломков рухнувшей империи начать выстраивать новую, ещё более могущественную империю.

Он с интересом и любопытством смотрел на миссионера. И пока тот выдерживал паузу, ожидая вопроса, адресованного ему, думал: «Земля хороша и плодородна, женщины чудо как хороши, да и народ послушен и дисциплинирован. Здесь более выгоден мир, чем война».

Миссионер, не дождавшись вопроса, начал говорить сам. Он очень пространно высказал мысль о стремлении Господа к единству мира, о святой миссии воинов на путях единства мира. О крестовых походах, в которых участвуют лучшие из лучших воинов. Он говорил и о законе божьем, едином для всех.

Миссионер не предлагал союз, он предлагал принять его закон. Владимир был не против единства мира. Он уже убедился на примере завоёванных им земель в пользе закона, дисциплинирующего народы. Но он прекрасно видел, что в центр этого единства миссионер, называющий себя христианином, ставит не его Владимира — победителя, а себя как истинного проводника закона божьего и посредника между собой и ещё кем–то, Владимиру не ведомого, но явно не господом. Но, если всё обстоит именно так, тогда чего он топчется в его шатре. Владимир обещал подумать. Когда посол ушёл, Владимир сказал друзьям: «Пришёл дружить с нами против нас самих же».

Последними из послов в шатёр вошли трое. Они были очень похожи на мудрецов из окружения Владимира. Один из них сказал, что они долго шли к нему и очень устали с дороги, а потому хотят есть и пить. Для Владимира такое начало речи было неожиданным. Времена были свирепые, и посольские грамоты послов не спасали. Но эти трое выглядели беспечно, и похоже, искренне хотели пить и есть.

Владимир пригласил их за стол и налил им вина. Они выпили, и самый младший по внешнему виду произнёс: «Хорошо вот так, вместе, соборно, посидеть».

— Соборно, — повторил Владимир это слово в уме, вспоминая, слышал ли он его раньше.

— Да, соборно посидеть хорошо, — вторил ему второй посол, раззадоривая интерес Владимира.

— Что значит, соборно? — спросил Владимир.

— Соборно — заговорил самый старший из послов, молчавший до этого, — Соборно это значит, что мы в своём кругу, в Соборе, решаем что делать дальше, какую и чью волю проводить. С каким противником дружить и с каким другом драться».

По лицу Владимира пробежала тень гнева: «Сговорились с миссионером, уж очень похоже говорят».

— Но посол продолжал: «Соборность — это только воля. Воля божья на ведение всех дел земных. Бог не может следовать людским законам. Эти законы устанавливаются людьми и для людей. У Бога свой промысел, свои законы, мы только пытаемся понимать их. Один человек Христос разрушил империю, ибо на всё воля божья. Есть воля, есть и сила, есть и действие, есть и результат. На всё воля божья. Делай что хочешь, отвечать всё равно тебе перед Богом, ибо на всё воля Господа…».

Это ваша вера, — прервал посла Владимир.

— Да, — ответил посол и добавил: «Это вера Христа и то, как мы её понимаем. Людской закон привёл Христа на крест казни. Значит, такова была воля Бога, и таковым было безволие людей, окружавших Иисуса».

Владимир задумался, вспомнил народы, населяющие его Родину и не поддающиеся никаким людским законам, и спросил: «А ваша соборность позволяет пить, гулять, иметь множество наложниц, совершать набеги и жить так, как хочется?»

— Наша вера и наша соборность позволяет делать всё, но до тех пор, пока людские законы не придут в соответствие с волей и законами Господа нашего.

— Ну, это будет не скоро — сказал Владимир и расхохотался, и продолжил расспросы: «А как называется ваша вера?».

— Православие — ответили послы хором.

— Значит, я буду прав и славен — опять расхохотался Владимир и подвёл итог: «Хорошо, я готов принять вашу веру. Думаю, что и нашим Богам она не повредит, по крайней мере, и у наших народов появится хоть один Бог, который их будет объединять. И этим богом стану я» — и он вновь расхохотался.

— Да будет так — произнёс посол, и словно читая мысли Владимира, продолжал: «Соборность — это выстраивание тайных отношений вопреки принятым людьми законам, но на основе существующих традиций тех или иных народов. Традиции народов — это воля Бога. Местные традиции предписывают родство и порядок через брачные союзы. Ты готов взять в жёны местную царевну?».

— «Хоть всех» — ответил Владимир, войдя в благодушие, и проявляя мужское нетерпение, продолжил: «Где она?».

— Ты готов, — продолжал посол, — огнём и мечом насаждать в своих землях веру христову.

Владимир вспомнил своего родного брата, глаза его сверкнули лютой ненавистью, и он сквозь зубы произнёс: «К этому я всегда готов».

Один из послов вышел и очень скоро вернулся обратно с девушкой удивительной красоты.

Посол сказал, что эта женщина, став его женой, поможет ему крестить русскую землю.

Сергей открыл глаза. Сон оставил у него какое–то радостное расположение духа.

Проснулся он оттого, что кто–то долго и настойчиво стучал в дверь. Он лежал и думал: Вставать или не вставать, открывать или не открывать?». Победила мысль: «Встать, открыть, ибо всё равно уже одет».

Глава шестнадцатая От империи до империи

В дверях стоял особист. В армии, на обломках империи, ещё оставалась такая экзотическая профессия, как контрразведка. И среди носителей этой профессии ещё оставались приличные люди. По крайней мере, Сергей видел в них таких же профессионалов, каким был сам. А профессионал, по его мнению, просто не может быть плохим человеком, ибо знает последовательность развития событий и что бывает, если их нарушить.

Даже наёмник никогда не убивает ослабевшего врага, чтобы не остаться завтра без работы. Зачем губить профессию, которая тебя кормит, пусть даже несколько странным образом.

Конечно, «шпионским страстям» упадок не грозил, так как всегда есть тот, кому интересна чужая жизнь.

Сергей решил, что особист пришёл к нему прояснить ситуацию по произошедшему эпизоду. Они были давние знакомые, и Сергей сразу решил задать неофициальный тон будущему разговору. Он сказал: «То тебя не дозовёшься, то ты спать не даёшь». Особист ответил, что на него нашла хандра, и он зашёл просто так, выпить. И начался медленный, но верный и долгий забайкальский «загул». Загул, который в Забайкалье сравнивают с открытием второго фронта в Великой Отечественной войне и называют его кодовым словом «Торч». Одним словом? Сергей и особист впали в «торч».

В глухом гарнизоне, где–то посередине Даурской железнодорожной ветки, в полуразрушенной пятиэтажной «хрущёбе», на грязной кухне сидели и пили спирт два офицера. Они тупо смотрели на телевизор, стоящий на привинченной к стене полке. Из закуски на столе были только сигареты. Окурки давно вываливались из пепельницы. Звук телевизора был вывернут на всю «катушку». Шла прямая трансляция футбольного матча. Трибуны стадиона периодически взрывались рёвом: «Спартак — чемпион». Одновременно с рёвом в стену начинали стучать соседи.