Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице

• Название: Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице
• Автор: Наум Синдаловский
• Жанр: Культурология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-06678-7

Новая книга Наума Синдаловского продолжает его исследования петербургского фольклора. Однако прежде, чем приступить собственно к фольклору с финско-шведским акцентом, автор рассказывает об истории Ингерманландии, на территории которой был основан Петербург. Прослеживая глубинные связи издревле живших рядом славян, финнов, ижорцев и шведов, автор показывает, как многие ставшие нам близкими легенды, мифы, пословицы и поговорки своими корнями уходят в языки коренных народов Приневской низменности. Книга хорошо иллюстрирована и предназначена для широкого круга читателей.

---

Первое упоминание о России у Нострадамуса связано с именем Ивана Грозного. Причём уже тогда, если верить, конечно, и самому Нострадамусу, и его современным толкователям, Россия ждала появления на политической арене Петра Великого:

Весь Север великого ждёт человека,
Он правит наукой, трудом и войной.

Затем идут строки о деяниях этого великого человека:

Усилиями Аквилона дерзкого
И будет к океану дверь прорублена,
На острове же царство будет прибыльным,
Но Лондон задрожит, увидев парус их.

Современные толкователи Нострадамуса склонны видеть в этом известном катрене предсказание выхода страны к Балтийскому морю, строительства сильного флота, чем впоследствии и в самом деле всерьёз будет обеспокоена Британия, и возникновения новой столицы («нового царства») на пустынных островах дельты Невы («на острове»).

Как утверждают старинные легенды аборигенов Приневья, война началась за обладание уже известной нам «волшебной мельницей Сампо», которая, кроме всего прочего, слыла «источником магических знаний и долголетия». Чтобы победить шведского короля, Пётр сковал на воздухе «свой Град» и опустил его на финское болото, а Карл XII напустил на чудесный город наводнение. Известны и другие старинные легенды о поединках Петра I с Карлом XII, подозрительно смахивающие на библейские сюжеты. Так, в одном из них «Пётр трубит в магический рожок, заставляя воды Ладоги поглотить шведское воинство».

Война была жестокой. Русские войска под командованием Б. П. Шереметева применяли тактику выжженной земли. Сжигали всё, включая сёла, деревни, мельницы, леса и пашни. В Финляндии до сих пор эту войну называют «Великое лихолетье» (Isoviha). Интересно, что в финском языке существуют и иные переводы этого понятия. Но все они синонимичны: «Большая ненависть», «Большой гнев», «Большая злоба».

Б. П. Шереметев

Надо сказать, фантастическими слухами в те времена полнились не только Петербург и не только Россия. Так, в Швеции о русских и об их столице тоже ходили самые невероятные небылицы. Одно время в Швеции развелось много волков. Они так обнаглели, что подходили к домам обывателей и наводили на них не только обыкновенный животный страх, но и невероятный мистический ужас. В народе говорили, что это пленные шведские солдаты, которых русские, как это у них принято, оборотили в волков, а затем отпустили, чтобы те вернулись за душами своих жен и детей. Рассказывали, что одного такого волка подстрелили, содрали шкуру, а под ней обнаружили рубашку, которую узнала одна шведка. Она будто бы её вышивала, отправляя своего мужа на войну с русскими.

И ещё. Сохранилась легенда о том, что Карл XII велел отрубать руки всем военнопленным, но на сто человек оставлять одного с одной рукой, «чтобы он мог вести остальных домой в Россию». Пётр, узнав о таком зверстве шведов, стал ставить этих одноруких ефрейторами, а безруких показывал солдатам «для поднятия духа» в войне с извергами рода человеческого.

Карл XII

Порой невероятность подобных рассказов превращала легенды и предания в фантастические сказки и небылицы. Так, согласно одной из народных сказок, известный «маг и чародей» Яков Брюс испытал однажды изобретённую им живую и мёртвую воду на самом Петре. Будто бы в одном из сражений со шведами Пётр был изрублен врагами на мелкие куски. Узнав об этом, Брюс велел привезти в Москву, в Сухареву башню, где он в то время располагался, всё, что осталось: руки, ноги, тело. Сложил всё вместе, полил мёртвой водой – и части срослись, полил живой – и Пётр ожил.

Северная война и в самом деле, как это якобы предсказал Латоциний, началась в 1700 году. Но успешной её можно было назвать не сразу. Первые два года Петровские войска вынуждены отступать, теряя один населённый пункт за другим. Только 12 октября 1702 года капитулировал шведский гарнизон Нотебурга.

Нотебург основал в XIII веке новгородский князь Юрий Данилович. Первоначальную деревянную крепость построили на островке, заросшем кустами лесного ореха, и потому она получила название Орешек. В старинных документах она упоминается под разными именами, в том числе – Орехов и Ореховец. От новгородских времен в крепости сохранилась легенда, согласно которой в подвалах Флажной крепостной башни берёт своё начало подводный 12-километровый туннель в прибрежную липовую рощу. Остатки древних пещер, о которых упоминает М. И. Пыляев, будто бы в старину служили выходами из этого подземного хода. Вторая легенда связана с местным праздником – днем Казанской иконы Божией Матери. Он ежегодно отмечается 8 июля. Эту икону случайно нашли уже после 1703 года в стене шведской кирки, в которую шведы, захватив Орешек, превратили старую православную церковь. Легенда утверждает, что икона была заложена в стену этой церкви русскими во время нашествия в Приневье шведского генерала Делагарди в 1611 году.

Овладев этими землями, шведы переименовали Орехов в Нотебург (ноте – «орех», бург – «город»).

В начале Северной войны, 12 октября 1702 года, в результате 10-дневной осады и мощной артиллерийской бомбардировки крепость вновь возвратили России. «Зело жесток сей орех был, однако, слава Богу, щастливо разгрызен», – писал по поводу капитуляции шведского гарнизона Нотебурга Пётр I. Крепость переименовали в Шлиссельбург, то есть «Ключ-город». Но в петербургском фольклоре он ещё надолго останется Орешком. В начале XIX века Владимир Даль записывает поговорку: «Орешек и перцу горчае», а несколько позже появляется её вариант: «Крепость Орешек – крепкий орешек». Как видно, первоначальное новгородское название крепости оказалось не только по смыслу, но и по душе ближе русскому человеку, чем немецкое Шлиссельбург. Это был крепкий купеческий город, характеристика которого в городском фольклоре отмечена следами достатка и благополучия. В подписи к известной лубочной картинке «Как мыши кота хоронили» о шлиссельбуржцах говорилось: «Мышь шушера бежит из Шлюшена, несет с Ладоги сиги: ешь да плотно сиди». Хороший доход приносил городу и прорытый при Петре I Ладожский канал, который в народе известен как «Малая Нева». Пётр I часто посещал Шлиссельбургскую крепость. Говорят, его хоромы, или «светлицы», находились в самом замке, на так называемой «башне». Если верить фольклору, именно поэтому башня и называется «Светличной».

В 1944 году Шлиссельбург в очередной раз переименовали. На этот раз в рамках официальной государственной борьбы с немецким засильем в русской топонимике городу было дано имя Петрокрепость – в честь Петра I и в память о крепости, отвоёванной им у шведов. Однако теперь уже сами шлиссельбуржцы, которые волею судьбы становились теперь «Пётрокрепостными», стали сопротивляться. По традиции они называли свой город «Шлюшин». Д. С. Лихачёв считал, что «Шлюшин» произведено от старого шведского произношения «Слюссенбурх».

В Шлиссельбурге долгое время существовал обычай: каждый день ровно в 12 часов на колокольне крепости раздавался колокольный звон. Так сохранялась память о взятии Орешка, которое, по преданию, произошло ровно в полдень.

Хорошо помнят о шведах и в местном фольклоре. Говорят, каждое лето на жёлтые цветы пригородных полян вдоль железной дороги однажды слетаются чёрные, как уголь, бабочки-однодневки. В этот день шлиссельбуржцы боятся выходить из дому. Считается, что бабочки – это души погибших во время последней войны железнодорожников, а «желтые цветы – цветы скорби и памяти». Этих бабочек в народе называют «шведами».

С окончанием Северной войны необходимость в Шлиссельбургской крепости как оборонительном сооружении значительно уменьшилась. Её стали использовать как тюрьму и наряду с Петропавловской крепостью, называли «Русской Бастилией», «Крепостью мертвецов» или «Питерским Эльсинором». О крепости петербуржцы говорили: «Отсюда не увозят, отсюда выносят». Всех заключённых крепости называли «шлиссельбуржцами». Существовали и другие фразеологические конструкции, которые со временем превратились в расхожие питерские пословицы и поговорки: «Язык до Киева доведёт, а перо до Шлиссельбурга»; «Мой дом – моя… Шлиссельбургская крепость».

Шлиссельбургская крепость

В 1941 году Шлиссельбург захватили фашисты. Крепость оказалась в полной изоляции и в течение 500 дней выдерживала ожесточённую осаду. Между советскими и германскими войсками оставалась узкая 500-метровая полоска земли, которую в Шлиссельбурге до сих пор называют «Коридором смерти». «Коридором смерти» называли и железнодорожный мост, постоянно обстреливаемый немецкой артиллерией. Зато железнодорожную ветку, проложенную в 1943 году между Шлиссельбургом и Северной железной дорогой, по которой в Ленинград прибыл первый послеблокадный поезд, шлиссельбуржцы окрестили «Дорогой победы». В шлиссельбургской мифологии эти героические дни отмечены солдатскими частушками, в которых древняя крепость на подступах к Ленинграду стоит в одном ряду с такими символами мужества и героизма, как Ленинград и Сталинград: