Андрей Гончаров - Яд для императора

• Название: Яд для императора
• Автор: Андрей Гончаров
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-84240-7

История не терпит сослагательного наклонения. Тем не менее историки, политики, журналисты, да и вообще все люди обожают размышлять таким образом: а что было бы сегодня, если бы значимые исторические события прошлого сложились иначе? Если бы мы тогда не победили, не проиграли, если бы мы промолчали или, наоборот, возмутились, если бы этого политика не убили, зато убили бы другого… Что было бы сейчас с Россией, со всеми нами? Как бы мы жили? Да и жили бы вообще?

Группой ученых при высшем руководстве России разработан совершенно секретный проект по заброске в прошлое оперативно-следственной группы. Трое агентов, двое мужчин и одна женщина, должны на месте разобраться с загадочной смертью императора Николая Первого, разоблачить преступника и тем самым изменить вектор невезения, которое с тех пор стало преследовать Российскую империю. Задачу сильно усложняло то обстоятельство, что агенты могли попасть в прошлое голыми и без каких-либо предметов. Оставалась надежда лишь на их высочайший профессионализм, смелость и находчивость…

---

— А что наследник? — спросил Орлов, меняя направление разговора. — Ведь вы, граф, с ним виделись?

— Да, не далее как сегодня утром, — подтвердил Киселев. — Должен сказать, что Его Высочество принимает происходящее очень тяжело.

— Да, я это тоже заметил, — кивнул Орлов. — Он совсем не рвется занять трон. В этом он весьма похож на своего царственного отца. Тот в роковые дни декабря памятного года, я помню, тоже воспринимал восхождение на престол не как подарок, а как тяжкий крест.

— Что ж, это хороший признак, — заметил министр государственных имуществ. — Еще Платон говорил — и великий император-философ Марк Аврелий повторил затем, — что лучшие правители получаются из людей, которые не хотят царствовать.

— Возможно, возможно… — пробурчал шеф жандармов.

— Мне кажется, Его Высочеству надо готовиться к худшему, — заметил Киселев. — Мы все молимся за здоровье Государя, но надо быть готовыми ко всему…

И то худшее, о котором говорил прозорливый министр государственных имуществ, не замедлило свершиться. 17 февраля состояние августейшего больного резко ухудшилось. Ему стало тяжело дышать — так тяжело, что каждый вдох приносил ему одни мучения. «Долго ли еще продлится эта отвратительная музыка? — спрашивал он в полубреду находившегося у постели лекаря Карелля. — Я не думал, что так трудно умирать».

Более Государь уже ничего не говорил. Утром 18-го началась агония, и в 12 часов с минутами сердце императора остановилось.

Начались обычные в таких случаях печальные хлопоты. Надо было выпустить официальный манифест, извещавший о смерти Государя, провести бальзамирование тела, панихиду, затем отпевание и, наконец, погребение. Шеф корпуса жандармов граф Орлов принимал в похоронах самое активное участие. И вот, посреди этих хлопот, 19 февраля, ему доложили, что в приемной дожидается посетитель.

— Кто таков? — спросил шеф корпуса жандармов. — Не из Варшавы курьер? Я жду оттуда рапорта.

— Никак нет, ваше высокопревосходительство, — отвечал секретарь. — Это чиновник для особых поручений при Его Императорском Высочестве — прошу простить, теперь уже при Его Величестве императоре Александре Николаевиче.

— Чиновник от нового императора? — заинтересовался Орлов. — Как зовут?

— Представился как Углов Кирилл Андреевич, статский советник, — доложил секретарь. — А что касается дела, которое имеет к вашему высокопревосходительству, то отвечает, что дело исключительной важности и может сообщить его содержание только в личной беседе.

— Вот как? — левая бровь князя взлетела вверх, что означало высокую степень заинтересованности. — Дел, правда, много, ну да ладно: проси!

Секретарь исчез, и спустя некоторое время в дверь вошел чиновник для особых поручений. Кирилл Углов оказался мужчиной среднего роста с серыми глазами и весьма цепким взглядом, что сразу отметил шеф жандармов. Партикулярное платье сидело на нем не слишком ловко и казалось слегка великовато. «Небось, из военных, — подумал про себя граф. — Недавно вышел в отставку. Судя по его годам, вряд ли мог дослужиться до высокого чина; в отставку вышел, скорее всего, капитаном. А тут сразу статский советник, чиновник 5-го класса, что выше полковника. Недурная карьера! Когда это он успел так сблизиться с наследником?»

Ничего этого князь Орлов вслух, конечно, не сказал. Он решил взять с неизвестным чиновником тактику молчания. С людьми, не слишком уверенными в себе, она часто приносила успех.

Орлов молча указал вошедшему на стул, стоявший сбоку от его роскошного стола. А когда тот уселся, еще некоторое время рассматривал лежавшие перед ним бумаги — выдерживал посетителя, доводил до нужной кондиции. А выдержав, вдруг бумаги отодвинул и уставился на посетителя в упор. Многие, входившие в кабинет графа Орлова, при таком его обращении робели, начинали путаться и вставали в положение подчиненное — хотя были и при высоких чинах, и при званиях.

Однако Кирилл Углов от пристального взгляда его высокопревосходительства нисколько не оробел. Расценив такой взгляд как приглашение говорить, он негромко произнес:

— Я прибыл к вам, ваше высокопревосходительство, по личному поручению нового императора. Вот записка Его Высочества, адресованная вам. В ней изложена суть дела.

И он подал князю сложенный вчетверо листок гербовой бумаги, скрепленный сургучной печатью. Шеф жандармов искоса взглянул на листок; в глаза ему сразу бросился вензель покойного императора в верхнем углу. Этот его взгляд не остался незамеченным.

— Писано на бумаге покойного Его Императорского Величества, — счел нужным пояснить статский советник. — Сами понимаете, Александр Николаевич еще не обзавелся собственной канцелярией…

«Александр Николаевич! Однако! — отметил про себя Орлов. — Этак про Государя может говорить или болтун, вертопрах, или лицо достаточно близкое. На болтуна этот Углов не похож. Нет, явно не похож. Значит — особо доверительные отношения? Интересно, интересно…»

Он сломал сургуч, развернул письмо и стал читать. По мере чтения выражение его лица изменилось, и вместо величавого довольства (маска, с которой князь обыкновенно проводил часы в присутствии) оно выразило неподдельное изумление.

— Как же это прикажете понимать?! — воскликнул он, дочитав письмо до конца. — Вам поручено расследовать обстоятельства смерти императора Николая Павловича? И вот здесь, здесь!

Тут граф ткнул пальцем в листок.

— Здесь говорится о возможном убийстве! Но этого не может быть!

— Почему же, ваше высокопревосходительство? — спросил посетитель все так же тихо.

— Да как такое могло прийти вам в голову?! — вскричал шеф жандармов. — Вы что, подозреваете кого-либо из особ, приближенных к покойному Государю? Допускаете государственный переворот?

— А почему бы и нет? — возразил чиновник для особых поручений. — Разве в прошлые царствования не случалось подобных…

— Да, случалось! — гремел князь. — Но то были другие времена и другие правители! Правители слабые, или чрезмерно жестокие, или неспособные к управлению… Император Николай Павлович никак не походил на этих… этих… Как можно такое допускать?!

— Я, собственно, не имел в виду непременно заговор при дворе, — заметил Кирилл Углов. — Рассматриваются и иные возможности.

— Возможности? Какие возможности? — шеф корпуса жандармов удивился так сильно, что даже забыл про гнев.

— Вы же понимаете, что в государстве имелись силы, испытывающие по отношению к Государю совсем иные чувства, нежели мы с вами. Силы, считающие Николая Павловича виновником происшедших с ними несчастий…

— А, вы имеете в виду поляков! — воскликнул Орлов. — Это — да! Эти, конечно, желали бы свести помазанника Божия в могилу. Но — руки коротки! Никто из этих Высоцких и Чарторыйских не имеет доступа ко двору. Их и близко не было в окружении императора!

— Вовсе не обязательно находиться в окружении императора, чтобы организовать его убийство, — заметил на это статский советник. — И вовсе не обязательно быть в прошлом участником восстания. Это может быть лицо вовсе неизвестное. Кто-нибудь из слуг… Или из медиков…

— Вы что, допускаете, что император погиб от рук собственных медиков? — вновь возвысил голос граф Орлов. — Немыслимо! Слышите, милостивый государь: это немыслимо! И вы что, полагаете, что наше жандармское ведомство совершенно бессильно и не может выявить злодея? Какая наглость! Черт знает что такое!

— Хочу напомнить вам, ваше высокопревосходительство, — спокойно заметил на это посетитель, — что я действую не по своей инициативе, а волею нового императора. Государь далек от мысли винить вас в каком-либо упущении — тем более что собственно управлением корпусом жандармов занимается в последнее время генерал-майор Дубельт. Государь хотел бы лишь одного: беспристрастного и профессионального расследования всех обстоятельств, связанных со смертью его отца. А к вам он питает прежнее расположение, какое питал и покойный император.

— Вот как? — уже совсем иным тоном произнес Алексей Федорович. — Действительно, если на то есть воля нового Государя… Расследование… Как это вы выразились? Беспристрастное и… какое?

— Не обращайте внимания, ваше высокопревосходительство, — сказал Углов. — Это я использовал новый термин, который пока еще не вошел в общее употребление. Я только хотел вас заверить, что расследование будет проведено быстро и в глубокой тайне. Никто из членов царствующего дома не будет потревожен. Да и высоких особ мы касаться не будем.

— «Мы»? — поднял бровь граф Орлов. — Вы хотите сказать, милостивый государь, что надеетесь получить в свое подчинение группу моих подчиненных?

— Нет, не хочу, — заверил его Углов. — Точнее, не смею на это надеяться, зная занятость жандармского корпуса. У меня есть своя коман… То есть у меня есть свои подчиненные. Мне их будет вполне достаточно.