Георгий Чернявский - Эйзенхауэр

• Название: Эйзенхауэр
• Автор: Георгий Чернявский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03847-9

Дуайт Эйзенхауэр — типичное воплощение «американской мечты»: выходец из бедной семьи, возглавивший государство. Он — единственный президент США, ставший всемирно известным еще до того, как занял высший государственный пост, в качестве главнокомандующего англо-американской армией, открывшей второй фронт в Европе и встретившейся с союзными советскими войсками в сердце нацистской Германии. Генерал Эйзенхауэр отказался от захвата Берлина, считая, что это право должно принадлежать Красной армии; в 1945 году стоял рядом со Сталиным на трибуне Мавзолея и получил из рук маршала Жукова орден «Победа». На его президентство пришлись первая попытка международной разрядки и первые шаги в освоении космоса, громкие международные скандалы из-за сбитого над советской территорией самолета-шпиона, организованные ЦРУ государственные перевороты в других странах, «охота на ведьм», расширение гражданских прав чернокожего населения и строительство федеральных дорог. Книга, основанная на материалах американских архивов, рассказывает о генерале, ненавидевшем войны, и единственным в XX веке президенте, при котором США не воевали.

---

Для британского и американского руководителей уже было ясно, что командовать будет американец, но в выборе конкретной фигуры Рузвельт всё еще колебался. В случае назначения Маршалла командующим союзными войсками (а Эйзенхауэра, соответственно, начальником Генерального штаба) возникала смехотворная, по мнению президента, ситуация: Эйзенхауэр становился бы руководителем Маршалла. Еще нелепее было бы, если бы Эйзенхауэр командовал равным с ним по званию Макартуром, принимая во внимание их давнюю и известную всем неприязнь. Но думается, что это был лишь предлог — президент явно склонялся к кандидатуре Эйзенхауэра. Он ответил Сталину, что решения о назначении еще нет. Сталин резко заметил, что в таком случае он не верит в серьезность намерения западных держав осуществить операцию. Припертый к стене Рузвельт пообещал, что назначение будет сделано в ближайшие три-четыре дня, «как только мы вернемся в Каир»{270}. Таким образом, утверждения некоторых авторов, в том числе весьма авторитетных, что Рузвельт обязался назначить командующего до окончания Тегеранской конференции и выполнил это обязательство в последний день заседаний{271}, беспочвенны. 7 декабря Сталину было направлено краткое секретное личное послание американского президента: «Было решено немедленно назначить генерала Эйзенхауэра командующим операциями по форсированию Канала[10]».

В тот же день Сталин получил еще одно послание Рузвельта, свидетельствовавшее, насколько серьезно будет вестись подготовка к высадке под командованием Эйзенхауэра:

«Во время конференции, только что закончившейся в Каире, мы достигли следующих решений относительно ведения войны против Германии в 1944 году в дополнение к соглашениям, к которым пришли мы втроем в Тегеране.

В целях дезорганизации германской военной, экономической и промышленной системы, уничтожения германских военно-воздушных сил и подготовки к операции форсирования Канала наибольший стратегический приоритет будет предоставлен бомбардировочному наступлению против Германии…

Мы распорядились о том, чтобы были приложены величайшие усилия к расширению производства десантных средств в Соединенных Штатах и Великобритании в целях усиления предстоящих операций по форсированию Канала. Было дано указание о переброске некоторого числа десантных судов с Тихого океана для этой же цели».

Десятого декабря Сталин ответил: «Ваше послание о назначении генерала Эйзенхауэра получил. Приветствую назначение генерала Эйзенхауэра (выделенные курсивом слова добавлены в машинописный текст Сталиным от руки. — Г. Ч., Л. Д.). Желаю ему успеха в деле подготовки и осуществления предстоящих решающих операций»{272}. Так советский руководитель ускорил принятие решения, о котором сам герой дня пока не знал.

Основным преимуществом Эйзенхауэра как главнокомандующего операцией «Оверлорд» было его умение, не жертвуя собственными принципами, работать в одной команде с такими трудными союзниками, которыми уже показали себя и британские генералы вместе с их подчиненными, и глава правительства Черчилль. Применительно к последнему сложность состояла в том, что, дав согласие на «Оверлорд», сэр Уинстон всячески стремился одновременно продолжать массированные военные действия на юге Европы, чтобы не дать возможности советским войскам овладеть значительной частью континента. Как уже показал опыт и как в еще большей степени покажет будущее, Эйзенхауэр мог находить убедительные аргументы, способные убедить мощного лидера союзников изменить или хотя бы скорректировать решения, на которых вначале упорно настаивал.

Такие беседы происходили, в частности, непосредственно после тегеранской встречи, с которой Черчилль возвращался больным. На аэродроме в Тунисе он заявил Эйзенхауэру: «Я совершенно без сил и не могу ехать дальше». Его уложили в постель в резиденции Эйзенхауэра и диагностировали воспаление легких с осложнениями{273}. Между хозяином и гостем происходили дискуссии, подчас острые. Касались они главным образом места основного театра дальнейших военных действий. Черчилль отстаивал преимущества периферийной стратегии, Эйзенхауэр решительно придерживался возобладавшей в Тегеране позиции открытия фронта в Западной Европе и даже назвал дату принятия решения об операции в Северной Африке «самым черным днем в истории»{274}.

Определенную роль в выборе, сделанном президентом, сыграла и популярность генерала в войсках. Его свободные манеры, дружеское общение с солдатами и офицерами, расспросы, откуда они родом, крепкое рукопожатие взамен строгого взгляда — всё это были (по крайней мере, так казалось его собеседникам) природные черты Айка. Если в его поведении и содержались элементы игры, то она была настолько талантлива, что люди ее не замечали.

На подчиненных производило впечатление, что 53-летнему Эйзенхауэру было достаточно четырех часов сна, а поднявшись с жесткой койки, он буквально в течение минуты-другой включался в работу. На самом деле его кажущиеся выносливость и неутомимость не были естественными, а являлись результатом умения скрыть от окружающих свое действительное состояние.

Эйзенхауэр не раз во время войны болел гриппом (он был особенно подвержен этому недугу), но, даже выходя к сослуживцам с высокой температурой, сохранял бодрость и внешнее благодушие. Впрочем, правила гигиены Айк соблюдал не слишком аккуратно; в результате заболевали и сотрудники его штаба, которых он одаривал крепким рукопожатием.

В сентябре 1943 года он получил письмо от одного из родственников, который заметил, что, судя по фото в газетах, он вполне здоров. В ответе Айка говорилось: «Должен признаться, что иногда я чувствую себя человеком тысячелетнего возраста, когда с трудом ложусь в постель»{275}.

Встретившись с Эйзенхауэром в Тунисе на обратном пути с Тегеранской конференции, Рузвельт в машине как бы невзначай произнес: «Итак, Айк, вы будете командовать операцией “Оверлорд”»{276}. Почти смирившийся с мыслью о возвращении в Вашингтон на штабную работу, Дуайт воспринял назначение с внутренним восторгом, внешне, впрочем, ни в чем не проявившимся: он лишь заверил президента, что будет стараться выполнить порученное дело как можно лучше.

Не тратя на другие заботы ни дня, генерал Эйзенхауэр занялся подбором ближайших помощников. Своим первым заместителем с британской стороны он думал назначить Александера, с которым сработался в Африке. Однако по настоянию Черчилля был рекомендован упрямый и заносчивый Монтгомери. Дуайт согласился с его кандидатурой немедленно, чем обрадовал британского премьера; вполне возможно, старый хитрец в очередной раз проверял, насколько Эйзенхауэр готов к сотрудничеству. Александер же оставался главнокомандующим союзными армиями в Италии.

Но когда Черчилль, обрадовавшись его первой уступке, пожелал, чтобы начальником штаба операции «Оверлорд» стал англичанин Генри Уилсон, Эйзенхауэр проявил характер — твердо возразил, что сохранит на этом посту Уолтера Беделла Смита, который в североафриканской операции показал себя выдающимся стратегом.

Еще одним заместителем командующего и руководителем всех военно-воздушных сил стал английский генерал Артур Теддер, а руководителем всех разведывательных и контрразведывательных служб — шотландец Кеннет Стронг. Эйзенхауэр знал Стронга как опытного и изобретательного специалиста и предполагал, что во время высадки и дальнейшего наступления роль разведывательных служб будет очень высока.

По настоянию нового главнокомандующего вместе с ним в Великобританию должны были отправиться его близкие сотрудники и помощники Микки Маккауф, Гарри Батчер и, разумеется, Кей Саммерсби.

Что же касается командующих отдельными армиями или группами армий, то были отобраны кандидатуры Омара Брэдли и Джорджа Паттона; позже к ним присоединился Бернард Монтгомери, который стремился к относительно самостоятельным действиям.

Перед официальным назначением на новый пост Эйзенхауэр взял двухнедельный отпуск — по приказу Маршалла, который в его обоснование писал: «Меня не интересует обычный ответ, который Вы можете мне послать. Огромное значение я придаю тому, чтобы Вы были умственно бодры, а Вы таковым не будете, если прямо перейдете от решения одной крупной проблемы к другой»{277}.

Единственный за время войны отпуск Эйзенхауэра начался 2 января 1944 года. Впрочем, эти две недели трудно назвать отпуском в полном смысле слова. Проговорив с женой всю ночь, утром он объявил, что ему необходимо немедленно отправиться в Военное министерство. Надо сказать, что Мейми, встретившись с Айком, была поражена произошедшими с ним изменениями. Курил он теперь непрерывно, и от него несло табаком. Но главное — Айк стал значительно более уверенным в себе, резким, даже в общении с женой: не дослушивал ее до конца, погружаясь в свои проблемы или переводя разговор на другую тему{278}.