Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток

• Название: История мировой литературы. Древний Ближний Восток
• Автор: Галина Синило
• Жанр: Языкознание
• Год: 2014
• ISBN: 978-985-06-2412-3

Учебное пособие посвящено истокам мировой литературы – древнейшим литературам Ближнего Востока, начавшим свой путь в 4–3-м тыс. до н. э. и развивавшимся вплоть до первых веков новой эры. Отдельные очерки посвящены египетской, шумерской, аккадской (вавилонской и ассирийской), хетто-хурритской и ханаанейско-финикийской литературам, которые рассматриваются в широком историко-культурном контексте, во взаимосвязях друг с другом и с двумя древними культурами, в наибольшей степени повлиявшими на европейскую культуру и литературу, – с древнегреческой и древнееврейской.

Адресуется студентам-культурологам и филологам, а также всем, кто интересуется культурой Древности – литературой, религией, философией, историей.

---

Речь идет о шумерском сказании, в котором впервые рассказано о гибели мира в результате потопа и о единственном уцелевшем человеке, построившем судно – прообраз Ноева ковчега, – Зиусудре. Древнейшая мифология и литература стала истоком многих сюжетов в мировой литературе. Более того – токи шумерской культуры во многом пронизывают всю современную культуру. Современный российский востоковед-шумеролог В. В. Емельянов справедливо замечает: «Шумерская культура, наряду с египетской и эламской, является древнейшей культурой человечества, дошедшей до нас в памятниках собственной письменности. Значение шумерских источников для изучения всемирной истории, религии, искусства, литературы трудно переоценить. Достаточно сказать, что все народы Ближнего Востока, Средиземноморья, Западной Европы и даже России, то есть народы всего библейско-гомеровского мира, в той или иной мере испытали на себе влияние шумерской культуры»[198].

Именно шумеры создали особую разновидность письма – клинопись, которая, эволюционируя и совершенствуясь, приспосабливаясь к новым языкам, служила народам Двуречья и Малой Азии вплоть до начала новой эры. Изучение же клинописных памятников стало основой возникновения особой науки – ассириологии, а затем и шумерологии. Как отмечает В. В. Емельянов, «первое известие о клинописи принес в Европу итальянский путешественник Пьетро делла Валла, срисовавший в 1621 году в развалинах Персеполя – столицы Древнего Ирана – несколько клинописных знаков и сравнивший их со следами птиц на мокром песке. Именно делла Валла сделал первый вклад в дешифровку, предположив, что знаки нужно читать слева направо (а не наоборот, как в древних семитских книгах)»[199]. Сам же термин «клинопись» впервые (в 1700 г.) был предложен англичанином Томасом Хайдом[200]. Однако долгое время, вплоть до середины XIX в., знали только древнеперсидскую клинопись и всего лишь предполагали семитское ее происхождение, совершенно не догадываясь о существовании шумеров.

Кардинальные перемены во взглядах на клинопись начались со знаменитого открытия в археологии: в 1840-е гг. два археолога – француз Поль Ботта и англичанин Генри Лейард – раскопали на севере Ирака две столицы Ассирии – Кальху и Ниневию, упоминающиеся в Библии. Самой сенсационной находкой, обнаруженной в 1849 г., стала библиотека царя Ашшурбанапала из Ниневии, содержавшая более 20 тысяч табличек, испещренных клинописными знаками, явно не персидского, но семитского происхождения. Получив в руки такое большое количество клинописных семитских текстов, ученые разных стран взялись за их расшифровку – прежде всего англичане Уильям Генри Фокс Тэлбот (1800–1877) и Генри Раулинсон (1810–1895), ирландец Эдвард Хинкс (1792–1866) и живший во Франции еврей немецкого происхождения Юлиус Опперт (1825–1905). Именно они первыми выдвинули предположение о семитском характере клинописи и первыми научились ее читать. Вот как об этом открытии рассказывает В. В. Емельянов: «…Королевское общество по изучению Азии предложило четырем лучшим знатокам клинописи испытать свои способности. Раулинсон, Тэлбот, Хинкс и работавший во Франции немецко-еврейский ученый-филолог Юлиус Опперт… получили в запечатанных конвертах надпись ассирийского царя Тиглатпаласара I и должны были прочесть и перевести ее независимо друг от друга. Если во всех четырех присланных обществу работах дешифровка и перевод будут примерно одинаковы, значит, можно говорить о начале новой науки. Если нет – что ж… нужно работать дальше. Истинно английский лабораторный эксперимент! Переводы сошлись, и день 17 марта 1857 года стал официальным днем рождения ассириологии – науки об истории, языках и культуре народов клинописной традиции»[201].

Итак, родилась ассириология, получившая такое название потому, что первоначально обнаруженные тексты сочли ассирийскими по происхождению. Затем последовало уточнение: эти тексты являются ассиро-вавилонскими. Язык, на котором они были написаны, назвали аккадским – по имени города Аккадэ (центра местности Аккад на севере Месопотамии), цари которого оставили первые надписи на этом языке. Изучение аккадского языка шло очень быстро, ибо он оказался восточносемитским языком, родственным западносемитским – древнееврейскому и арабскому. Однако среди обнаруженных табличек попадались такие, которые никак не поддавались дешифровке, или таблички, написанные на двух языках, один из которых был непонятен ислледователям. В. В. Емельянов пишет: «…обнаружились обстоятельства, омрачившие триумф дешифровщиков. Множество текстов из Ниневийской библиотеки… было составлено на двух языках. Уже Хинкс, Опперт и Раулинсон заметили, что клинопись изначально не рассчитана на семитский язык: во-первых, знаки следуют слева направо; во-вторых, они во многих случаях читаются односложно; в-третьих, их названия не соответствуют семитским именам изображаемых предметов. Тогда вспомнили о существовании клинописных словарей с надписями трех видов, и оказалось, что каждое семитское слово в них комментирует слово, записанное той же клинописью, но на непонятном языке. Неужели клинопись изобрели не семиты? И если не семиты, то кто? Как назывался этот народ, когда он жил и почему о нем ни словом не упомянуто в Книге книг? К разрешению этой проблемы приступили лучшие филологические умы Франции и Германии. В результате сложились две точки зрения»[202].

Первая смелая гипотеза была высказана Ю. Оппертом. В докладе на заседании Общества нумизматики и археологии 17 января 1869 г. в Париже он предположил, что народ, создавший клинопись, – шумеры. Это название Опперт извлек из надписей ассирийских царей, часто именовавших себя «царями Шумера и Аккада». Так как Аккад (север) был территориально связан с семитским населением Месопотамии, то Шумер, согласно версии Опперта, – юг, связанный с более древним, несемитским населением, явившимся изобретателем клинописи. Последнее подтверждало также обнаруженное в словарях выражение «шумерский язык», синонимичное словосочетанию «язык прорицаний». Из этого ученые, разделявшие позицию Опперта, сделали вывод, что шумерский язык древнее аккадского и что для аккадцев он выполнял ту же роль, что для римлян – греческий, а для средневековой Европы – латынь. Позднее стало ясно, что название Шумер не связано с территорией, отделенной от аккадцев, как предполагал Опперт, и что это не было самоназванием шумеров. Согласно гипотезе выдающегося немецкого шумеролога ХХ в. А. Фалькенштейна, слово Шумер (точнее – Шу-ме-ру) – искаженная семитская версия шумерского названия территории, на которой находился храм верховного шумерского бога Энлиля, – Ки-эн-гир. По версии датского шумеролога А. Вестенхольца, название Шумер – искажение словосочетания Ки-эме-гир («земля благородного языка»; именно «благородным языком» называли свой язык шумеры). Таким образом, до сих пор нет единой версии происхождения названия Шумер, которое используется по традиции, благодаря Опперту, как и производное от этого названия обозначение народа – шумеры (в русском языке использовались также названия «сумерийцы» и «шумерийцы»; первое устарело, вторым некоторые исследователи пользуются и ныне). По поводу же гениальной интуиции Опперта, первым указавшего на существование особой шумерской культуры, В. В. Емельянов пишет: «Опперт пришел к своему открытию поддерживаемый и вооруженный всеми доступными в то время человечеству знаниями о Древнем мире, но его шаг подобен шагу космонавта в лифт ракеты: в момент восхождения он воплощает в себе силы и труд множества своих предшественников, но в полете он предоставлен возможностям лишь собственного тела и ума»[203].

Вторая точка зрения на происхождение клинописи была высказана выдающимся семитологом Иосифом Галеви в 1874 г. Он утверждал, что клинопись изобретена семитами, а непонятный язык – тайнопись (старое идеографическое письмо) вавилонских и ассирийских жрецов. Эта точка зрения была опровергнута (и подтверждена правота Опперта), когда в 1877 г. французский консул в Ираке Эрнест де Сарзек раскопал на юге страны, под холмом Телло, шумерский город Лагаш и стало ясно, что он совершенно несемитский. Как пишет В. В. Емельянов, «клинопись этого города была близка к рисунку, а статуи изображали бритоголовых безбородых людей среднего роста, с носами арменоидного типа, с довольно короткими конечностями, но зато с большими ушами и глазами»[204]. Затем экспедиция Пенсильванского университета в 1899 г. открыла шумерский город Ниппур, а английский археолог Леонард Вулли в 1920-е гг. обнаружил город Ур.

Так миру все больше становилось известно о более древних, нежели аккадцы-семиты, жителях Месопотамии, а в руках ученых оказывалось все больше шумерских клинописных табличек. Однако дешифровка их была чрезвычайно затруднена в силу уникальности шумерского языка, невозможности сопоставления с родственными языкам. Однако благодаря аккадским словарям и переводам дело постепенно сдвигалось с мертвой точки, и в первую очередь во Франции, потому что именно здесь работал Ю. Опперт, сюда, в Лувр, Э. де Сарзек привез бесценные находки из Лагаша. Одним из первых выдающихся шумерологов, научившихся читать шумерские тексты, был французский ученый Франсуа Тюро-Данжен (1872–1944). В. В. Емельянов, называя его гением, пишет о нем: «В условиях, когда не было еще ни грамматики, ни словаря шумерского языка, он прочел и перевел надписи шумерских царей настолько точно, что это издание 1905 года до сих пор является настольной книгой всех шумерологов. Тюро-Данжен с детства был практически лишен слуха, и, вероятно, это трагическое обстоятельство парадоксальным образом способствовало его концентрации на поставленных перед самим собой задачах… Тюро-Данжен получил прекрасное домашнее образование и затем поступил на должность хранителя древневосточного отдела Лувра. За 30 лет активной работы в науке он овладел всеми видами клинописи, так что был в состоянии прочесть документ любой эпохи и любого жанра – от самых первых протописьменных рисунков до гетерографического письма последних дней Селевкидской эры, от хозяйственно-учетной таблички до астрологического предсказания. После его смерти столь обширными шумерологическими познаниями не обладал уже никто»[205].