Ганс Эверс - Сочинения в двух томах. Том первый

• Название: Сочинения в двух томах. Том первый
• Автор: Ганс Эверс
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01201-7, 5-300-01200-9

Ганс Гейни Эверс (1871-1943) — немецкий писатель, драматург, сатирик. Его произведениям, которые еще в начале XX века причислялись к выдающимся достижениям художественной литературы, присущи гротеск, таинственность и фантастика.

В первый том вошли: сборник новелл «Ужасы» (1907) и роман «Альрауне» (1911). Странное смешение сверхчувственной мистики и яркого реализма отражено в этом глубоком и увлекательном произведении Эверса.

---

«Что?» — перебил его ассистент. А профессор, который даже и не помышлял о такой сумме, сказал: «По-моему, ты немного бесцеремонно распоряжаешься чужими деньгами!»

Франк Браун весело рассмеялся: «Послушай, Альма, как господин тайный советник удивился, услышав про деньги, которые он должен тебе заплатить. Но я тебе говорю: дело не в деньгах. Ты ему поможешь, — значит, и он тебе должен помочь. Ну, хочешь — пятнадцать тысяч?»

Она удивленно посмотрела на него:

— Да, но что я должна сделать?

— Тут-то и начинается самое смешное, — сказал он. — В сущности, делать ничего не нужно. Только немного молчать, вот и все. Твое здоровье!

Она выпила.

— Молчать? — весело вскричала она. — Молчать-то я не особенно люблю. Но если нужно-за пятнадцать тысяч. — Она выпила вино, и он снова наполнил бокал.

— Это очень интересная история, — начал он. — Есть один господин граф — или, вернее, даже князь. Красивый малый, — он, наверное, очень бы тебе понравился. Но, к сожалению, ты не сумеешь его увидеть — он сидит в тюрьме, и его скоро казнят. Бедный малый — он, в сущности, так же невинен, как ты или я. Он только вспыльчив немного. Вот поэтому-то и произошло несчастье. В пьяном виде он поссорился и застрелил своего лучшего друга. И теперь его скоро казнят.

— При чем же тут я? — спросила она поспешно. Ее ноздри раздулись: в ней пробудился уже интерес к этому чудесному князю.

— Да — видишь ли, — продолжал он, — ты должна помочь исполнить его последнюю волю…

— Да, да, — быстро закричала она, — я понимаю! Он хочет еще раз побыть с женщиной, не так ли? Я сделаю это, сделаю с удовольствием.

— Браво, Альма, — похвалил Франк Браун, — ты добрая девушка. Но дело не так просто. Послушай, что я тебе расскажу. Итак, когда он заколол своего друг — то есть застрелил, хотел я сказать, — он бросился к своим близким, он думал найти у них защиту, думал, что они помогут бежать. Но они не сделали этого. Они знали, что он страшно богат, и поняли, что им представился удобный случай завладеть его состоянием. Они позвали полицию.

— Черт бы их побрал! — с негодованием вставила Альма.

— Да, не правда ли, — продолжал он, — это была страшная подлость?! Ну, так вот, его посадили в тюрьму — и что же, ты думаешь, хочет сделать теперь этот князь?

— Отомстить? — ответила она быстро.

— Правильно, Альма, ты недаром начиталась романов. Он решил отомстить, только лишив их наследства. Ты понимаешь?

— Конечно, понимаю, — сказала она. — Эти негодяи не должны получить ничего. И будет вполне справедливо.

— Но как это сделать, — продолжал он, — вот в чем вопрос! После долгого размышления он нашел единственное средство: он только тогда может лишить родственников своих миллионов, если у него самого будет ребенок!

— Разве у князя есть уже ребенок? — спросила она.

— Нет, — ответил он, — пока нет. Но ведь он еще жив. Он может еще…

Она задумалась, ее грудь порывисто подымалась и опускалась. «Я понимаю, — сказала она, — я должна иметь ребенка от князя».

— Именно! — подтвердил он. — Ты согласна?

Она закричала: «Да, да!» Она откинулась в кресле, вытянула ноги и широко раскрыла объятия: из прически ее выбился тяжелый красный локон и упал на затылок. Она вскочила с места и снова опорожнила бокал. «Как здесь жарко, — сказала она. — Страшно жарко!» Она расстегнула блузку и стала обмахиваться носовым платком. Потом протянула свой стакан. «У тебя еще есть? Выпьем же за здоровье князя!»

Он чокнулся.

— Недурную историю наболтал ты ей тут, — шепнул профессор племяннику, — мне хотелось бы знать, как ты выпутаешься.

«Не бойся, дядюшка, — ответил тот, — впереди еще целая глава». Он снова обратился к девушке: «Так, значит, по рукам, Альма, — ты нам поможешь? Но есть одна маленькая загвоздка. Дело в том, что, как ты знаешь, барон в тюрьме…»

Она перебила: «Барон — я думала, он князь».

— Князь, — поправился Франк Браун. — Но когда он инкогнито, он именует себя только бароном: такова уж мода у князей. Итак, его высочество…

Она прошептала: «Он даже высочество?»

— Ну да, — ответил он, — императорское и королевское высочество! Но ты должна дать клятву, что никому не скажешь ни слова — ни одному человеку. Так вот, значит, князь сидит в тюрьме, его сторожат очень строго. К нему никого не пускают — только его адвокат. Совершенно немыслимо ввести к нему женщину…

— Ах! — вздохнула она. Ее интерес к несчастному князю, видимо, упал.

Но Франк Браун не обратил внимания. «Но, — продолжал он, не смущаясь, декламировать с повышенным пафосом, — в страшном горе, в бесконечном отчаянии и в своей неутолимой жажде мести он вспомнил вдруг о чудесных опытах его превосходительства действительного тайного советника, профессора доктора тен-Бринкена, этого светила науки. Молодой, красивый князь, который в расцвете лет должен сказать «прости» всему миру, помнил еще с детства доброго старого господина, тот ухаживал за ним, когда у него был коклюш, и приносил тогда много раз конфеты. Вот он сидит, Альма. Взгляните на него: он — орудие мести несчастного князя!» И великолепным жестом он указал на своего дядю.

— Этот достопочтенный господин, — продолжал он, — опередил на много миль свое время. Как появляются дети на свет, ты, Альма, знаешь, конечно. Но ты не знаешь тайны, которую открыл этот благодетель рода человеческого. Тайны рождать детей без того, чтобы мать и отец даже виделись друг с другом. Благородный князь будет спокойно сидеть в тюрьме — или покоиться в холодном гробу, а между тем при благосклонном содействии этого почтенного господина и при участии уважаемого доктора Петерсена ты станешь матерью его ребенка.

Альма взглянула на тайного советника — внезапная перемена фронта, неприятная смена красивого, благородного, обреченного на смерть, юного князя на старого и безобразного профессора ей не понравилась.

Франк Браун заметил это, но постарался тотчас же рассеять ее сомнения. «Ребенок князя, Альма, и твой ребенок — должен будет появиться на свет в полнейшей тайне. Его необходимо строго спрятать, пока он не вырастет, чтобы защитить его от интриг и нападок злых родственников. Он будет, конечно, тоже князь — как и его отец».

— Мой ребенок — князь? — прошептала она.

— Да, разумеется, — подтвердил он. — Или, быть может, княжна. Предсказать очень трудно. У него будут дворцы и огромные земли и много миллионов. Но ты не должна становиться потом у него на пути, не должна навязывать своего материнства, не должна его компрометировать.

Это подействовало: по щекам девушки катились крупные слезы. Она вошла уже в новую роль, и теперь испытывала мучительную тихую скорбь по любимому ребенку. Она была проституткой — но ее ребенок будет князем! Разве посмеет она приблизиться к нему? Она будет молча терпеть — она будет только молиться за ребенка. Он никогда не узнает, кто его мать…

Она громко зарыдала; все тело ее сотрясалось. Она бросилась на стол, закрыла лицо руками и горько заплакала. Ласково, почти нежно, отвел он от лица ее руки и погладил дикие, растрепавшиеся локоны. Он сам почувствовал вкус того сентиментального лимонада, который тут развел. На минуту все показалось ему совершенно реальным. «Магдалина, — прошептал он, — Магдалина…»

Она выпрямилась и протянула ему руку: «Я обещаю вам — что не буду ему навязываться, никогда не подам признака жизни. Но-но…»

— В чем дело? — тихо спросил он.

Она взяла его за руки, упала перед ним на колени.

— Только одно — только одно! — закричала она. — Сумею ли я когда-нибудь посмотреть на него? Хоть издали, чтобы он не заметил?

— Ну, скоро ли ты кончишь, наконец, эту комедию? — шепнул ему тайный советник.

Франк Браун недовольно посмотрел на него. Именно потому, что он чувствовал, как прав его дядя, именно поэтому его кровь так возмутилась. Он прошипел: «Молчи, старый дурак! Разве не чувствуешь, как это красиво?» Он нагнулся к девушке: «Ты увидишь его, увидишь своего юного князя. Я буду брать тебя с собою, когда он пойдет со своими гусарами. Или в театр, когда он будет сидеть в своей ложе, — ты увидишь его…»

Она не ответила ничего, но стиснула его руки и со слезами принялась их целовать…

Потом он медленно поднял ее, осторожно посадил в кресло и снова налил ей вина. Целый бокал шампанского пополам с коньяком.

— Ну, ты согласна? — спросил он.

— Да, — тихо ответила она. — Я согласна — но что же все-таки должна я делать?

Он засмеялся. «Сперва мы составим маленький договор. — Он обратился к ассистенту: — Доктор, у вас найдется бумага? И перо? Превосходно. Ну, так пишите. Пишите в двух экземплярах».

Он начал диктовать. «Нижеподписавшаяся добровольно отдает себя в распоряжение для опыта, который намеревается произвести его превосходительство профессор тен-Бринкен. Она твердо обещает следовать в точности приказаниям этого господина. После родов она отказывается от всех притязаний на ребенка. За это его превосходительство обязывается внести на книжку нижеподписавшейся тотчас же пятнадцать тысяч марок и вручить ей книжку после разрешения от бремени. Он обязуется, далее, нести издержки по ее содержанию и до родов выплачивать ей ежемесячно по сто марок карманных денег».