Мэриан Палмер - Белый вепрь

• Название: Белый вепрь
• Автор: Мэриан Палмер
• Издательство: Армада
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0521-9

Война Алой и Белой розы считается одним из самых загадочных периодов в истории Англии. Это было время благородного рыцарства и коварных интриг, дворцовых переворотов и династических распрей. Оно породило немало интересных и сильных духом людей. Таков один из главных героев романа М. Палмер король Англии Ричард III, личность незаурядная, глубокая, противоречивая.

Роман будет интересен самому широкому кругу читателей.

---

— Разве Ваше Величество не понимает, что они расставили ловушку вашему собственному дяде? — запальчиво вмешался в разговор Бэкингем. — Они хотели, чтобы ваш дядя Ричард появился в Лондоне вместе с Риверсом. И как вы думаете, долго бы прожил герцог Глостер, увидев перед собой две тысячи вооруженных людей?

— Ну, это, кузен, доказать невозможно. — Взяв себя в руки, Ричард снова повернулся к мальчику. — Вы еще слишком юны, чтобы вполне оценить все сделанное вашим отцом. Да и как вам это понять — ведь все свои годы вы провели в стране, которую он построил. На место разрухи и отчаяния пришло процветание: английские суда движутся на запад, открывая новые земли там, где садится солнце. Такого расцвета строительства и искусства не было в Англии за последние шестьдесят лет. Из Фландрии вернулся Кэкстон{140} со своим новым печатным станком. И все это заслуги вашего отца. Чтобы защитить достигнутое, он готов был пролить даже родную кровь и, умирая, завещал мне беречь этот богатый урожай, пока вы еще слишком молоды.

Эдуард резко откинулся на стуле.

— Вот как, завещал? А кто это может подтвердить, дядя?

— Гастингс, если угодно. Что же касается вашего дяди и его друзей, пусть рассудит совет. Вы согласитесь с его решением?

Ричард замолчал, не сводя глаз с насупленного лица племянника, а затем как бы непроизвольно выхватил у него из рук смятый лист бумаги. Не говоря ни слова, он с минуту рассматривал его, бессознательно сравнивая неровным почерком выведенную подпись в верхнем углу с четким, красивым письмом предыдущего короля Эдуарда. Ричард наклонился и быстро написал в том же верхнем углу, прямо под королевским автографом: «Loyaute me lie», подписался и показал мальчику.

— Вот тебе моя рука, сынок. Да покарает меня Бог, если я откажусь от этих слов.

Наступило ледяное молчание. Бэкингем склонился над плечом Эдуарда и с любопытством стал читать. Он улыбнулся и весело сказал:

— У Вашего Величества здесь есть еще один дядя. Так позвольте же и мне принести присягу.

Он взял перо и, поставив свое имя под двумя прежними, склонился и поцеловал племяннику руку.

Фрэнсис, сидевший у камина, повернулся к Филиппу и, перехватив его взгляд, шумно вздохнул. На остальных лицах тоже появилось удовлетворенное выражение. От такого единомыслия юный король с трудом удерживался от слез. Казалось, весь мир вступил в заговор, лишь бы передать его в руки герцога Глостера. Незаметно смахнув со щеки выкатившуюся все-таки слезинку, мальчик встал, явно намереваясь покинуть комнату. И люди из свиты его дядей, один за другим, склонились в низком поклоне.

Некоторые из них, тоскливо подумал Эдуард, наверняка окажутся в его спальных покоях — должен же кто-нибудь помочь ему раздеться. Поглощенный своими печальными мыслями, с трудом сдерживая слезы, он не заметил, что иные, почтительно опуская взгляд, искоса смотрели на него с явным сочувствием. Многие из присутствовавших хорошо помнили, как тринадцатилетним мальчиком Эдуард Йорк направлялся со своим отцом в Сен-Албанс; а герцогу Глостеру было одиннадцать, когда он впервые оделся в доспехи, чтобы привести королю в Ланкастер отряды наемников с запада. Не много же было в этом неуклюжем подростке — нынешнем короле — от отца с его неукротимым темпераментом, да и от дяди тоже. Филипп, последним выходивший из комнаты, заметил, как двое или трое из собравшихся покачали головой.

В опустевшей комнате наступила тишина. Ричард отошел от двери, до которой проводил Эдуарда, пожелав ему покойной ночи, направился к камину. Там догорали последние угли. Поворошив их носком сапога, он негромко произнес:

— Да смилуется Бог над этой несчастной страной.

— Аминь. — Бэкингем вышел из тени. Проглотив залпом вино, он оттолкнул пустой кубок и сухо добавил: — Хотя, с моей точки зрения, Небо помогает тем странам, — как и людям, — которые сами себе умеют помочь.

Ричард все не отводил взгляда от камина.

— Я послал гонцов к Гастингсу. Наверное, скоро узнаем от него последние новости. Если все в порядке, в следующее воскресенье доставим мальчика в Лондон.

— В воскресенье? — с интересом переспросил Бэкингем. — То есть в тот самый день, на который королева назначила коронацию? Прекрасно. Стоит людям хотя бы просто увидеть его, как все подозрения относительно переносов срока церемонии отпадут.

Ричард промолчал. Бэкингем, улыбаясь, вертел в руках кубок.

— Кузен, в незапамятные времена жил один человек, которого называли счастливым принцем. Все ему удавалось. В ратных делах ему не было равных, в мирные времена люди благословляли его за справедливость. Это был всего лишь язычник, он боялся зависти богов и однажды швырнул в море драгоценный камень, чтобы порвать цепь удач самому — пока этого не сделали другие. Но Небеса отвергли подношение и возвратили владельцу его дар в брюхе большой рыбы.

В камине треснуло полено, подняв целый сноп искр, затем вырвался длинный язык пламени. Медленными шагами Бэкингем подошел к Ричарду и слегка прикоснулся к его напрягшейся руке.

— Кузен, все в ваших руках. Я — о короне.

Голос его прозвучал глухо, словно морская волна плеснула в расщелину скал. Помолчав мгновение, Ричард кратко бросил: «нет» — и отдернул руку.

Наверху послышались шаги и скрежет засовов — это хозяин запирал гостиницу на ночь. Вернувшись на прежнее место, Бэкингем взял свой плащ и двинулся к двери.

Посреди лба у него пролегла легкая морщина — то ли удивлен он был, то ли недоволен. Заметив это, Ричард улыбнулся и сказал:

— Не думайте, что я такой уж неблагодарный. То, что вы сделали для меня в эти последние несколько дней, я не забуду.

В ответ последовал довольный смешок и нетерпеливый жест.

— Неужели вы думаете, что я за этим приехал из Уэльса? Доброй ночи, кузен.

— Доброй ночи, Гарри.

В коридоре Бэкингема дожидался слуга, чтобы осветить ему путь к спальне. Негромко напевая что-то под нос, Бэкингем пошел наверх.

Глава 17

Герцог Глостер въехал в Лондон со своим кузеном герцогом Бэкингемом и племянником-королем под звон колоколов и гром оваций. Грей, Воэн и Риверс были отправлены на север, в Йоркшир, где им предстояло ждать решения совета. Единственным напоминанием об инциденте в Стоуни-Стратфорде были горы оружия Вудвилов, которое везли во главе процессии. Все могли убедиться в намерениях королевы и ее ближайшего окружения, увиденное вызвало у горожан бурю негодования. Ричард поместил племянника во дворец лондонского епископа — временную резиденцию юного короля. Один за другим сюда стекалась знать, чтобы засвидетельствовать почтение новому повелителю. Через несколько дней состоялась официальная церемония: лорд-протектор, собрав городские власти, лордов и высших служителей Церкви, привел их к присяге. Была назначена дата коронации — должно пройти шесть недель. Те, кто спешно собирал в своих поместьях вооруженных людей, вздохнули с облегчением и отправили вояк по домам.

В середине мая Фрэнсис написал Филиппу, что даже флот, который сэр Эдуард Вудвил привел в боевую готовность, чтобы перенести войну своей сестры с лордом-протектором на море, оказался ложной надеждой. Попытки сэра Эдуарда собрать суда в единый кулак полностью провалились — сначала вооруженные отряды, которые он послал на самые надежные суда, принадлежавшие генуэзским купцам, как следует напоили, а затем взбунтовавшиеся хозяева взяли их в плен и, подняв якоря, двинулись на Лондон. К ним присоединились два Эдуардовых судна, команде которых — что офицерам, что матросам — Ричард обещал помилование. Сам же сэр Эдуард, сопровождаемый несколькими верными ему людьми, нагруженный сокровищами из Тауэра, которыми Дорсет предусмотрительно снабдил его, поспешно отплыл во Францию. Для Елизаветы Вудвил, тоскливо коротавшей дни вместе с дочерьми и младенцем — герцогом Йоркским — в Вестминстерском аббатстве, это означало конец всех надежд. Лорды и простые люди, служители Церкви и члены королевского совета недвусмысленно заявили о своей приверженности герцогу Глостеру, который появлялся на улицах Лондона не иначе как в сопровождении восторженной толпы, скандировавшей его имя. Об этом донесли Елизавете, проливавшей в одиночестве злые слезы.

Филипп находился в Кале. Его отправили туда с излишней, с его точки зрения, помпой. Филипп пытался понять суть взаимных претензий английского посланника лорда Динэма, с одной стороны, и эмиссара французского короля мсье Де Крэвкура — с другой. Бесчинства, творимые французскими пиратами в водах Ла-Манша, начали всерьез беспокоить короля Людовика, не говоря уж об англичанах — лорд Динэм был просто вне себя от ярости, — и от Филиппа Ловела потребовался весь его природный такт, чтобы свести за столом переговоров непримиримых оппонентов. Фрэнсису он писал, что коли герцогу Глостеру хочется, чтоб его верный слуга поседел у него на службе, то лучшего места ему не придумать.