Мэриан Палмер - Белый вепрь

• Название: Белый вепрь
• Автор: Мэриан Палмер
• Издательство: Армада
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0521-9

Война Алой и Белой розы считается одним из самых загадочных периодов в истории Англии. Это было время благородного рыцарства и коварных интриг, дворцовых переворотов и династических распрей. Оно породило немало интересных и сильных духом людей. Таков один из главных героев романа М. Палмер король Англии Ричард III, личность незаурядная, глубокая, противоречивая.

Роман будет интересен самому широкому кругу читателей.

---

Две процессии соединились, и путь продолжился. Лошадь молодой герцогини шла рядом с экипажем свекрови. Фрэнсис, которого подозвали к карете герцогини Йоркской, вскоре немного отстал и погрузился в раздумья. Много лет прошло с тех пор, как Цецилия Йорк уединилась в Беркемстеде, правда, она сохраняла живой интерес к делам сыновей. Эдуард, который больше других братьев был похож на нее, выслушивал сердитые упреки от матери по поводу выбора жены. Кларенсу давали от ворот поворот всякий раз, когда он пытался использовать герцогиню в качестве посредника при решении спорных проблем с Эдуардом. Ричард поддерживал с матерью постоянную переписку, но Фрэнсис не был уверен, что нынешняя поездка есть отклик на приглашение сына. Скорее всего, Ее Высочество сама решила посмотреть, как идут дела в Лондоне.

В полдень они добрались до города и там расстались: герцогиня Йорк отправилась в свою давно пустовавшую резиденцию — Бэйнардс-Кастл, а герцогиня Глостер — на Кросби-Плэйс. Ричард совещался с помощниками, когда получил сообщение о приезде жены. Он тут же прервал беседу и поехал встречать Анну.

Прошло несколько дней, Фрэнсис почти не видел Ричарда Глостера. Фрэнсису поручили представлять лорда-протектора в комитете по коронации, возглавляемом Расселом. До этого важного события оставались лишь две недели, а многое еще требовало решения. Гастингса тоже не было видно, почти все время он проводил в Тауэре с юным королем. Дни бежали один за другим. От Филиппа пришло известие — он намеревался к концу июня отплыть из Кале. В перерывах между участившимися заседаниями комитета Рассел готовил канцлерское обращение к парламенту, сессия которого должна была вот-вот открыться. Кроме прочего, возникли проблемы протокола, которым посвятили несколько заседаний. Возвратившись домой после таких напряженных совещаний (решался вопрос, что же все-таки важнее — родство жены лорда Стэнли с Бофорами{143} или ее статус как матери Генри Тюдора), Фрэнсис узнал, что его ждет гонец от герцога Глостера. В послании Ричарда говорилось, что Ловел непременно должен присутствовать завтра на заседании совета в Тауэре.

Утро выдалось чудесное, теплое, на воде мелькали солнечные блики. Чтобы сократить путь, Фрэнсис отправился по реке, он лениво переговаривался с лоцманом и размышлял, зачем его так срочно вызвали в Лондон, ведь примерно на то же время назначено совещание в Вестминстере. Кроме Фрэнсиса, к Глостеру не позвали никого — возможно, потому что среди членов комитета он был единственным полномочным представителем Ричарда и являлся там наиболее важной персоной. Остальные были в основном духовными лицами, Однако, недоумевал Фрэнсис, если дело такое важное, почему не позвали самого Рассела?

В большом зале Белого замка Тауэра собрались Бэкингем; Джон Хауард; юный граф Линкольн, сын сестры Ричарда, герцогини Саффолк; Кэтсби, один из адвокатов нового призыва, игравший в последнее время все большую роль в общественных делах. На него внимание Ричарда обратил лорд Гастингс, и теперь он пользовался большим доверием самого герцога. Присутствовали здесь и несколько человек из северного окружения Ричарда. Ротерхэм, Мортон и Стэнли сидели чуть поодаль, рядом с ними стояло пустое кресло. В него, не говоря ни слова, и опустился Гастингс. Он пришел прямо из королевских покоев. Фрэнсис перехватил взгляд Гастингса на Бэкингема, тот отвечал любезной улыбкой. Появился Ричард. Он не сел в кресло, приготовленное специально для него. Положив руки на стол, он обежал взглядом присутствующих и остановился на четверых в противоположном конце зала. «Всего шесть недель прошло, как он приехал из Стоуни-Стратфорда, но как он постарел за это время», — подумал Фрэнсис. Ричард выглядел вконец изможденным, вокруг глаз и рта залегли глубокие складки, на виске нервно пульсировала жилка. Лицо было бледным и сухим, как пергамент.

Ричард продолжал стоять, пришлось подняться и всем остальным. Скрипнул стул, на котором сидел Гастингс, после этого наступила абсолютная тишина. Первым ее нарушил тихий, ровный голос Ричарда Глостера:

— Милорды и сэры, месяц назад вы оказали мне честь, одобрив мое назначение протектором несовершеннолетнего короля и единодушно проголосовав за то, чтобы регентство продолжалось, пока король не достигнет необходимого возраста. Поскольку я явился сюда безоружным, это, очевидно, был акт свободного выбора, а ваше мнение во все времена считалось высшим и непререкаемым судом. Но выходит так, что этого недостаточно.

— Для большинства более чем достаточно, Ваше Высочество. — Мелодичный голос Хауарда растворился в тишине. Ричард бегло взглянул на него.

— Благодарю вас, милорд.

В руках у него была кипа бумаг. Неожиданно он швырнул их на стол.

— У меня есть свидетельство заговора против существующего правительства. В центре заговора, естественно, стоит королева. Дорсет, где бы он в данный момент ни находился, является главным исполнителем ее воли. Нетрудно предположить, что Риверс и Грей, как только у них появится возможность, сразу примкнут к ним. Во всем этом нет ничего нового, разве что замысел принадлежит другим. Кое-кто нашел способ связаться с королевой. Из ответа, посланного ею членам семьи и всем тем, кто присоединился к плану, явствует — у меня есть тому доказательства, — что замышляется не только свержение нынешнего правительства, но и убийство тех, кто его возглавляет. Чтобы предотвратить это, я послал сэра Ричарда Рэтклифа с письмами в Йорк и некоторые районы севера. В этих письмах я обращаюсь к тем, чье присутствие прежде считал необязательным, но теперь прошу их появиться в Лондоне как можно скорее, дабы сохранить мир в королевстве… — Ричард замолчал, разглаживая покрытые ровными строчками бумаги. — Эти доказательства будут представлены вам и епископам — членам совета — незамедлительно; на заседании я потребую, чтобы приговор в отношении лорда Риверса, а также сэра Томаса Воэна и лорда Ричарда Грея был наконец вынесен и немедленно приведен в исполнение. Остается нерешенным вопрос, как быть с их сообщниками.

Проследив за взглядом герцога, Фрэнсис почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Первым заговорил Линкольн:

— О каких сообщниках вы говорите, дядя? Разве могут быть сообщники помимо самого клана Вудвилов?

— Они в этой комнате. — Не глядя на племянника, Ричард по-прежнему не сводил глаз с противоположного конца стола. — Лорд Гастингс, вы недавно решили взять под свое покровительство женщину по имени Джейн Шор. А если я скажу, что гонец, тайно переправляющий письма от Елизаветы Вудвил и обратно, сделался закадычным другом этой шлюхи?

На лбу камергера выступил пот.

— Это ложь, милорд, больше мне сказать на это нечего, — попытался оправдаться Гастингс.

— Ну, а если я скажу, что у Елизаветы Вудвил завелся не один новый друг, а целых четверо? Это вы, Гастингс, — впервые за все время герцог уничтожающе взглянул на него, — вы, Стэнли, и вы, достопочтенные служители Бога, Мортон и Ротерхэм?

Стэнли порывисто дернулся, но Фрэнсис, чье лицо мгновенно окаменело, преградил ему путь:

— Спокойно, милорд.

И этот крупный мужчина послушно застыл на месте. Ротерхэм издавал какие-то невнятные звуки, Мортон, утратив свою обычную вкрадчивую манеру общаться, нервно перебирал цепочку на груди.

Гигантским усилием воли овладев собой, Гастингс заговорил:

— Милорд Глостер, если кто-то утверждает, что я покушаюсь на вашу жизнь, это гнусная ложь.

Не повышая голоса, Ричард ответил:

— Гастингс, вы же прекрасно знаете, что в противном случае весь замысел пойдет прахом.

— Неправда! Я не отрицаю, что… — Гастингс подбирал нужные слова, — что желал бы некоторых перемен в нынешнем правительстве. Вы слишком далеко зашли, дальше, чем… дальше, чем король — ваш брат собирался…

— Осторожнее, милорд. — В спокойном голосе Глостера прозвучала угроза: словно до предела натянулась тетива и вот-вот сорвется стрела, но Гастингс не обратил на это внимания и упрямо продолжал:

— …Таких замыслов у меня во всяком случае не было. Клянусь Богом, вы присвоили себе поистине королевскую власть — возносите и низвергаете по собственному усмотрению, и никто не смеет вам перечить. Сколько уж времени я состою в этом совете, и вот теперь я унижен, никто ко мне не прислушивается. Я, достигший своего положения еще до того, как вы впервые обнажили меч, значу теперь меньше, чем поваренок на кухне моего покойного хозяина…

— Ваш голос в совете весит ровно столько, сколько и другие голоса, милорд. Вы что же, собирались укрепить свое положение этим предательством?

— Да кто вы такой, чтобы употреблять такие слова? Мне ведомы замыслы короля — я был ему верным слугой и лучше, чем кто-нибудь, знаю, к чему он стремился…

— Во имя всего святого, уж не собираетесь ли вы мне — брату короля — рассказывать о его замыслах? Вы, кто втянул его в порочный круг своих грязных наслаждений, вы, кто с молодости приучал его ко всякому… А ведь будь иначе, он и сейчас бы был среди нас. Ваша вина доказана, Гастингс. Теперь подумайте лучше о своей душе.