Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

• Название: «Сталинский питомец» — Николай Ежов
• Автор: Никита Петров
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-0919-5

Предлагаемый вниманию читателей сборник посвящен личности и судьбе Н.И. Ежова, главы НКВД, проводившего в жизнь наиболее кровавые директивы Сталина. В 1937—1938 гг. число расстрелянных было наибольшим за все советское время.

В монографии исследуется история его деятельности, и впервые подробно говорится об обстоятельствах личной жизни, привычках и симпатиях.

Настоящее издание представляет собой переработанный и дополненный перевод книги, выпущенной в 2002 году на английском языке. Впервые публикуются документы государственных и ведомственных архивов Российской Федерации, включая архив ФСБ: стенограммы выступлений Н.И. Ежова, заявления, письма. Сборник снабжен биографической хроникой и аннотированным указателем.

---

Если это касается кое-кого из агентуры, то можно еще спорить. Но когда заведомо чуждых или подозрительных людей берут на оперативную работу, то такое положение, товарищи, не может быть терпимо.

Поэтому внимание к людям, внимание к подбору людей, строжайшее отношение к людям — является одной из основных наших задач.

Что такое чекист?

Чекист — это большевик, прежде всего; это острый человек, человек, который морально и политически совершенно безупречен; человек, которого партия поставила на самый передовой участок борьбы, доверив ему дело самое почетное; человек, который пользуется совершенно неограниченным доверием у населения и партии; человек, которому доверяют самые интимные вещи.

Поэтому он сам должен быть морально чист во всех отношениях и представлять собой образец коммуниста, большевика. И, наконец, он должен служить примером для окружающей среды. Именно, примером.

Если вы думаете, что мы живем своим собственным умением и собственными качествами, что партия тут не при чем, что партия здесь в стороне, что трудящиеся нашей страны здесь не при чем, то вы глубоко ошибаетесь.

Мы сильны авторитетом нашей партии, поддержкой нашей партии, которая создала и нам авторитет среди населения. Поэтому всякий чекист, который позорит звание чекиста, дискредитируя себя в глазах любого гражданина, любого трудящегося, тем самым дискредитирует партию, которая поставила его на самый почетный участок борьбы.

Вот почему наше отношение к людям должно быть самым разборчивым. Но надо сказать, что это далеко не всегда так.

Вот, например, некоторые дела, которые сейчас ведет т. Фриновский. Во-первых, эти дела характерны с точки зрения квалификации некоторых чекистов. Во-вторых, это просто позор для чекиста. Посудите сами. Был завербован агент, превращенный затем в резидента, которому была доверена очень важная политическая работа по вербовке за границей квалифицированной агентуры. Этот резидент числился бывшим вице-министром одного из иностранных государств, сбежавшим оттуда за какие-то грехи. Но при ближайшем расследовании оказалось, что никаким вице-министром он никогда не был, а это просто известный варшавский шулер, который никакой агентуры на самом деле никогда не давал, который сосал из нас деньги, клал себе в карман сотни и тысячи золотых рублей. При проверке оказалось, что он является офицером второго отдела польского генерального штаба, который специальной разведкой в свое время был послан в Киев для организации игорного дома. Разве не ясно, что грош цена тому чекисту, который поверил на слово этому прохвосту и не потрудился просто проверить по соответствующим газетам и удостовериться, что он вице-министром никогда не был[120].

Куда же такой чекист годится со своим чекистским чванством? Грош цена такому оперативному работнику, который проглядел даже такую «мелочь». А этот резидент делал дела. Я могу сказать, что вся его агентура — мифическая агентура, которой никогда не существовало, что мы бросали деньги в пространство. А если эта агентура и была, то работала она не на нас, а на других, либо это были авантюристы, высасывавшие наши советские деньги.

Вот что значит безразличное отношение к кадрам! Вот что значит безразличное отношение к тем людям, которым мы доверяем важнейшие участки работы!

Мне кажется, что к людям надо подходить более серьезно. Нужно смотреть, с кем ты работаешь и как находящиеся под твоим руководством люди работают. Это одна из важнейших наших задач. Иначе нечего говорить о перестройке структуры, иначе мы не сможем поднять всей суммы вопросов, связанных с воспитанием, выдвижением, обучением людей; иначе все это будет только болтовней, а через год мы снова будем подводить итоги и итоги эти снова окажутся печальными.

Несколько слов о ведомстве и партийности

Видите ли, товарищи, так как наше учреждение закрытое и критика нас касается очень мало, во всяком случае, эта критика в общественные круги не выносится, а партия доверила нам много и мало вас ругает, — мне кажется, что мы сами должны искать этой критики. Где же мы ее можем искать? Конечно, не на улице, не где-нибудь, а в нашем аппарате, в нашем партийном органе, в частности, в нашем высшем партийном органе — ЦК. Бояться критики ЦК — это значит уходить от ЦК. В чем заключается руководство партии? Оно в том и заключается, что за хорошие дела хвалят, говорят: правильно поступил. Когда тебе нужно дело сделать — обратись в ЦК, тебе скажут, как сделать; ошибешься — тебе морду набьют и набьют законно. То, что партия бьет, ЦК бьет, так это ведь наш орган — не чужой: если он тебя оттаскает за волоса, кроме пользы от этого ничего не будет.

А нас ведомственность иногда заедает: зачем, мол, мне подставлять свою башку под головомойку? У нас подчас говорят так: на кой черт сор из избы выносить. Каждый не прочь уйти от критики ЦК. И вы думаете, что он этим спасается? Он спасается сегодня, завтра, ну раз-два спасется. Но все-таки ЦК поймает и так потреплет, что не пеняй тогда; всей силой своего авторитета и всей своей властью так потреплет, что будешь помнить по гроб своей жизни. Поэтому увиливать от критики не удастся.

И у меня следующая просьба к вам, товарищи: порядок есть порядок. Уверяю вас, товарищи, что с точки зрения установления нашего чекистского порядка руки у меня хватит. Сижу я на организационных делах уже не первый год и людей в руках держать умею. Чекистский порядок — чекистским порядком. Дисциплины нарушать я не буду и не позволю никому ее нарушать. Порядок централизованного подчинения и управления остается тот же. Но при всем этом, если тот или иной товарищ, не руководимый отнюдь склочными соображениями, видит несправедливость, что гнут не туда, неправильно поступают, он обязан довести это дело до конца. До Наркома дойди. С Наркомом не согласишься, до ЦК дойди. До ЦК дойди, скажи: «Вот, обращаю Ваше внимание, руководство ничего не хочет сделать». Тогда ты действительно большевик.

Я хочу, товарищи, сказать, что дисциплина чекистская остается дисциплиной чекистской, но так как мы представляем себе, что чекист — это большевик, то он может Центральному Комитету партии и на Наркома пожаловаться, сказать, что он ведет неправильную политическую линию. Тогда ЦК может выправить дело.

То, что ряд недостатков, о которых я вам говорил, зависит от отсутствия таких сигналов в ЦК, является совершенно бесспорным. ЦК мог не допустить провала, вовремя выправить дело, а вот наша ведомственность мешала. Я уверяю, что вмешательство ЦК, кроме пользы, не принесло бы ничего, а наоборот, подняло бы авторитет нашего чекистского органа на невиданную высоту. А вот такое, знаете, стыдливое увиливание от ответственности и боязнь, что тебя ЦК покроет, приводит к загниванию. Мы, прежде всего, большевики, и все постановления ЦК для нас являются законом, а если наши ведомственные законы идут вразрез с партийными законами, то отсюда ничего хорошего ожидать нельзя.

Вот о чем я хотел сказать! Давайте эти элементы ведомственности отбросим. Я за такую ведомственность, когда чекист гордится своим постом, гордится всяким успехом в борьбе с контрреволюцией; когда он с достоинством и гордостью говорит: я чекист, меня партия поставила на этот участок работы, я веду борьбу с контрреволюцией и буду ее вести, пока хватит сил.

Такая ведомственность поднимает человека. Но я против такой ведомственности, которая пытается самовлюбленностью чекиста прикрыть наши отдельные промахи и недостатки. Так перестроить наш аппарат и разведку мы не сможем. Деловая критика и деловые предложения должны найти у нас свое место.

Кончаю, товарищи. И при всех недостатках работы ГУГБ, может быть, сгустил кое-где, вам виднее (голос: «Нет»). Я абсолютно убежден в том, что при помощи нашей партии мы перестроимся, еще более остро будем вести борьбу с контрреволюцией и превратимся в такой орган разведки и розыска, что ни одна сволочь не сумеет посягнуть на устои нашего Советского государства (аплодисменты).

№ 7. Письмо заместителя наркома внутренних дел СССР М.Д. Бермана председателю Совета труда и обороны СССР В.М. Молотову и наркому водного транспорта СССР Н.И. Пахомову с предложением назвать пароход в честь Н.И. Ежова{837}

7 января 1937 г. № 55111

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА ТРУДА И ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

тов. МОЛОТОВУ В. М.

КОПИЯ: НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОДНОГО ТРАНСПОРТА -

тов. ПАХОМОВУ Н. И.

НКВД просит разрешить переименовать купленный за границей для Гостреста «Дальстрои» пароход «Доминия» регистровый тоннаж нетто 4913 тонн, назвав его «Николай Ежов»[121].

Заместитель Народного Комиссара Внутренних дел Союза ССР — Комиссар Государственной безопасности 3 ранга:

(М. Берман)

№ 8. «Краткая запись указаний т. Сталина по разведке данных им 21 мая 1937 г.»[122],{838}