Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

• Название: «Сталинский питомец» — Николай Ежов
• Автор: Никита Петров
• Издательство: РОССПЭН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8243-0919-5

Предлагаемый вниманию читателей сборник посвящен личности и судьбе Н.И. Ежова, главы НКВД, проводившего в жизнь наиболее кровавые директивы Сталина. В 1937—1938 гг. число расстрелянных было наибольшим за все советское время.

В монографии исследуется история его деятельности, и впервые подробно говорится об обстоятельствах личной жизни, привычках и симпатиях.

Настоящее издание представляет собой переработанный и дополненный перевод книги, выпущенной в 2002 году на английском языке. Впервые публикуются документы государственных и ведомственных архивов Российской Федерации, включая архив ФСБ: стенограммы выступлений Н.И. Ежова, заявления, письма. Сборник снабжен биографической хроникой и аннотированным указателем.

---

С целью обеспечить выполнение теракта против Кирова, по заданию объединенного троцкистско-правого центра, Ягода вызвал из Ленинграда своего сообщника, участника заговора в НКВД, быв[шего] заместителя Ленинградского ПП ОГПУ, немецкого шпиона и быв[шего] украинского эсера — Запорожца:

«…Я вызвал из Ленинграда Запорожца, сообщил ему о предстоящем покушении на Кирова и предложил ему не препятствовать этому. Запорожец принял поручение Ягоды к исполнению. Когда в Ленинграде на улице был задержан террорист Николаев, который вел наблюдение за машиной Кирова и у него после ареста были обнаружены материалы, свидетельствующие о подготовке им теракта против Кирова, он был освобожден по распоряжению Запорожца, согласно задания Ягоды». И далее:

«…Запорожец во исполнение моих указаний о том, чтобы не чинить препятствий к подготовке убийства Кирова, освободил Николаева».

(Из показаний Ягоды от___).

После убийства тов. Кирова, Ягода принимает все меры к тому, чтобы «потушить» следствие по этому делу и таким образом замести следы действительных его виновников.

«…Уже по ходу следствия, когда оправдалось и стало явным, что убийство тов. Кирова — дело рук троцкистско-зиновьевской организации, я очень жалел, что сам не выехал в Ленинград руководить следствием по делу.

Совершенно ясно, что если бы я остался в Ленинграде, то убийство Кирова было бы изображено, как угодно, но до действительных виновников троцкистов и зиновьевцев не добрались бы. Зато я компенсировал себе в Москве тем, что свернул и направил по ложному следу следствие по делу бывших ленинградских чекистов.

1. Я поставил перед Прокофьевым и Молчановым, руководившим следствием, две задачи, чтобы в материале не было ничего компрометирующего центр, аппарат НКВД и его работников, в первую очередь меня самого.

2. Свести дело к простой халатности и выгородить тем самым Запорожца и Губина, знавших о готовящемся убийстве Кирова».

(Из показаний Ягоды от___).

Заговор внутри НКВД, возглавлявшийся Ягодой, был самым тесным образом связан с контрреволюционными организациями в СССР, не говоря уже о связи с объединенным центром правых и троцкистов, частью которого являлся заговор Ягоды. Последний держал также связь с военно-шпионской бандой Тухачевского и с меньшевиками.

Еще в 1928 г. Рыков рассказал Ягоде о существующей систематической связи между правым центром и ЦК меньшевиков, что меньшевики целиком поддерживают точку зрения правых и что даже идея рыковскои двухлетки продиктована меньшевиками, в частности членом ЦК меньшевиков Николаевским.

Организуя связь правого центра с ЦК меньшевиков, Ягода принимал меры к тому, чтобы не давать ходу агентурным материалам, которые указывали на сношение правых и меньшевиков. На следствии Ягода показал:

«…По материалам НКВД я знал также, что правые в Советском Союзе блокируются с меньшевиками, именно поэтому я в своей работе в НКВД не принимал никаких мер к раскрытию антисоветских организаций, вопреки тому, что материалы об их активизации поступали из ряда районов и областей.

Зная о связи, непосредственно ее организуя и поддерживая, я оберегал от провала и отводил удар от меньшевиков, потому что они находились в контакте с правыми».

<…>[131]

№ 10. Вступительное слово Н.И. Ежова на совещании руководящего состава НКВД СССР{840}

24 января 1938 года

Совещание Народных комиссаров республик, начальников УНКВД и начальников отделов НКВД СССР

Ежов: — Разрешите наше совещание считать открытым. План совещания я предлагаю следующий:

В начале мы предполагали, чтобы начать со всяких докладов товарищей из Центрального аппарата. Мы наметили такие группы вопросов, которые нам нужно обсудить — это следующее:

Вопрос об агентурной работе нашей, вопрос об организационной перестройке центрального и периферийных аппаратов, вопрос об итогах следственной работы за 1937 г., ее успехах и недостатках. И, наконец, вопрос об учете антисоветских элементов. Мы думали поставить доклады, но решили, что это затянет совещание и меньше даст нежели другой план совещания, поэтому решили без всяких докладов[132].

Я предлагаю начать так — пусть начальники УНКВД здесь коротко выступят и расскажут об итогах оперативной работы за 1937 г. Я имею в виду, главным образом, общий итог разворота нашей оперативной работы. Итоги ясны более менее, но в процессе оперативной работы возникли десятки новых вопросов, которые надо выяснить, может быть, по таким вопросам отметить, как прошел разгром антисоветских элементов, троцкистов, правых, эсеров, меньшевиков, поляков, латышей, насколько начальники УНКВД считают эту операцию законченной, считают ли, что все подчищено, что это дело нам дало в смысле разгрома антисоветского подполья и антисоветских формирований различного шпионского порядка. Какие вопросы возникают в связи с этим делом, надо ли будет эту операцию продолжать, потому что тройки пока что существуют и люди пока что постреливают на местах. Какие вопросы в связи с этим надо поставить перед ЦК. Если операцию некоторые считают законченной, то как и каким способом Думают подвести итоги, т. е. ликвидировать все вопросы, которые возникают в связи с этим делом.

Вторая группа вопросов и главная, на которых я просил бы товарищей остановиться, — это как они думают перестроить свою работу на 1938 год. Здесь важно обсудить вопрос об агентурной работе, которая стоит на чрезвычайно низком уровне, начиная от центрального аппарата, где работа хуже всех, и кончая периферией, где дело обстоит не лучше, чем в центральном аппарате. Причем я просил бы товарищей здесь не стесняться ни в выражениях, ни в критике, ин в самокритике, потому что это такое дело, что нам надо как следует уяснить его себе, раскритиковать, понять, чтобы начать перестройку.

По следственной работе мы имеем огромнейший сдвиг. Результаты положительные очевидны, но вместе с тем мы имеем миллионы недостатков в нашей следственной работе, недостатков вопиющих, вот эти недостатки надо раскритиковать.

С одной стороны — мы имеем положительный опыт следственной работы. Этот опыт мы должны положить в основу, чтобы двигаться дальше, поэтому тем более нам надо сегодня раскритиковать нам наши недостатки.

Третий вопрос — это об учете антисоветских элементов и вообще, так сказать, всяких формирований, которые у нас имеются. Эта отрасль работы настолько запущена, что вам уже известно, как с этим делом плохо обстоит. Достаточно сказать, что у нас польских перебежчиков по учету числилось 15000, а сейчас расстреляли 60000 и думаю, что не всех разыскали, а на учете состояло только 15000, так что учет наш — это потолочный учет.

И, наконец, нужно говорить по вопросу об организационной перестройке аппарата, что думают товарищи по этому вопросу. Это самый главный вопрос, на который товарищи должны выложить свои соображения.

У нас имеется предложение — есть черновая наметка и по следственной работе, и по агентурной, и по перестройке аппарата, и по учету, но мы не хотим раздавать этого плана, делая этим под нашу дудку петь. Товарищи выступят и скажут свои предложения в этом направлении. Каждый, как умеет, выложит свои соображения и тогда мы сможем иметь более пространный опыт, ведь у каждого есть специфические особенности, которые все вместе взятые дадут нам возможность лучше обсудить эти вопросы. Когда мы обсудим, тогда можно будет дать более конкретный документ, который будет представлять из себя план перестройки нашей работы. Поэтому, я в последний момент отказался от раздачи такого документа. Давайте будем говорить кто во что горазд, каждый выложит свои соображения, а после этого мы сможем создать комиссию, если это будет общеприемлемо, и обобщим опыт выступавших товарищей.

Какой документ мы должны будем выработать на нашем совещании. Во-первых, документ этот должен быть таким документом, я бы сказал, в виде закрытого письма, в вводной части которого должны быть общеполитические итоги нашей оперативной работы за 1937 год по разгрому антисоветских формирований. Здесь должны быть отмечены недостатки нашей работы в области агентурной и следственной, и, наконец, которой раздел — практический, — это вопрос о постановке агентурной работы и об устранении недостатков в следственной работе.

Вот если бы мы смогли коротенько это письмо состряпать и утвердить в ЦК, то это дало бы, мне кажется, известный толчок для разворота работы на местах.

Второй документ — это по учету. Вернее, это будет ряд документов; это дело простое, но надо тоже вдолбить людям, что это не дело простой техники, а дело огромной политической важности.

И третий документ — вопрос об организационной перестройке. Написать его труда не составит, если говорить о литературном оформлении. Весь вопрос в основных положениях перестройки.